«У меня конфликт с двадцатилетней дочерью. Она учится в вузе. Все десять лет в школе была отличницей, все успевала и, конечно же, слушала родителей. Я думала, так будет всегда.

Еще два курса института она была откровенна со мной, но на третьем — замкнулась. Недавно приехала домой и заявила, что не хочет со мной разговаривать, что я давно не понимаю ее.

Это испугало и насторожило меня. Я полезла в сумку и тайком прочитала ее записи: «Я привыкаю к тому, что я женщина, живу с женатым мужчиной…» — описывает такие подробности, что ужас. Он старшекурсник, она любит его с первого курса, когда он был еще не женат.

Что же будет дальше с ней, с моей дочерью? Я ее возненавидела. Она всегда была моя единственная отдушина, моя надежда, ради которой я жила, работала, и вдруг такой сюрприз».

ЗА ЧТО же мать возненавидела свою дочь? За что-то страшное — убийство, грабеж? Оказывается, за то, что девчушка полюбила — вот ужас-то! — женатого человека. Вернее, бедняжка продолжает его любить, несмотря на его женитьбу, как влюбилась на первом курсе, так все и любит на третьем.

Конечно, маме тяжело: кому из нас, родителей, не хотелось бы, чтоб наши дети легко и весело шагали к светлому будущему по проторенной дороге — от счастливого детства к счастливой старости.

Только получается это у единиц. Прав К. Симонов: «Не все, что в двадцать задумано, исполняется к сорока».

Гораздо больше сочувствия вызывает двадцатилетняя девчонка с ее горькой любовью. Ей и в самом деле трудно, а тут еще материнская злость добавилась: она, видите ли, не оправдала маминых надежд, не проявила должного послушания.

Как-то звоню подруге, поболтали мы, а потом я невзначай спросила ее о дочке: где, мол, она. А подруга говорит: «Не знаю, она ушла куда-то». Я думала, погулять на часок, а, оказывается, они три дня назад поссорились, дочка-десятиклассница, вся зареванная, хлопнула дверью — и ушла.

«Но ты знаешь, где она?» — спрашиваю. «Не знаю и знать не хочу, наверное, у своего парня» — потому что ей тоже «не нравился» этот парень: молод, «ни зарплаты, ни положения в обществе» — это в девятнадцать-то лет положение должно быть! Выяснилось, что и где живет парень, тоже она не знает. Честно говоря, я взвилась: «Разве так можно?

А вдруг с ней что-то случилось, ну хоть под машину попала, и сейчас она в больнице мучается, тебя зовет, а ты тут перечисляешь всякую ерунду, что она тебе в ссоре, запале наговорила? Немедленно ищи ребенка!»

Все обошлось, девочка вернулась домой, ее любимый ушел в армию, а когда он отслужил, они поженились, растят малышку. Так стоило ли матери так «накручивать» себя: уходи, дескать, из моего дома, ты мне не дочь. В итоге всем было плохо — старшей и младшей, обе рыдали и ненавидели друг друга.

Боже, какие сны снятся матерям, какие мысли приходят в голову, чуть ребенок задержался, чуть невесел стал. Он и внутри-то мамы не больно слушался, лупил ногами изо всех сил, крутился в тесноте — так сейчас-то и тем более не удержишь у своего подола.

У моей дочери есть кукла по имени Послушная Девочка — вот за ее судьбу я спокойна: так и будет сидеть на диване, глядеть удивленными круглыми глазками.

А дети — кто знает, как обернется их жизнь? Но неужели мы тоже когда-нибудь можем дойти до того, чтоб заодно с житейскими невзгодами встать против своего ребенка? Пожалуйста, незнакомая мама, одумайтесь!