Когда американский президент не просто хвалит какую-то книгу, но и практически спит с ней под подушкой, возникает желание узнать, что же это за книга.

Не помешает выяснить, что производит интеллектуальное впечатление на самого влиятельного человека в мире, особенно, если книга эта написана российским евреем, бывшим узником НКВД, а ныне членом израильского правительства.

Разумеется, я говорю о недавно опубликованной работе Натана Щаранского (Natan Sharansky) 'В защиту демократии' (The Case for Democracy), которая, как говорят, стала настольной книгой Джорджа Буша (George W. Bush).

По слухам, Буш чрезвычайно расхваливает и только что не рекламирует эту работу. Я решил последовать совету президента и прочитать ее.

Прочитать ее действительно стоит. Книга не глубокая, не утонченная (будь она таковой, Буш передал бы ее Полу Вулфовицу [Paul Wolfowitz]), зато с простой идеей, эффект которой потерялся бы в более изысканном изложении.

Демократия, утверждает Щаранский в своей книге, - это форма правления для каждого. В мире нет такого народа, который был бы не способен жить при ней, и нет такого народа, который предпочел бы не жить при ней. Миф, что такие народы существуют, служит лишь тиранам, которые их угнетают.

По этой причине, продолжает Щаранский, приводя в качестве примера свой собственный опыт российского диссидента, демократию можно принести куда угодно. Все, что для этого нужно, - решимость демократических государств мира не мириться с диктатурами.

Такие, как он выражается, 'общества страха' всегда слабее, чем кажутся со стороны, и всегда нуждаются в провоцировании войн и конфликтов для сплочения своего недовольного населения.

Наступайте на них, бросьте им вызов, не ослабляйте политическое, экономическое и военное давление - и рано или поздно они падут, как это случилось с Советским Союзом, когда Рональд Рейган (Ronald Reagan), политик, которым Щаранский больше всего восхищается, избрал именно такую тактику.

Легко понять, почему Бушу, отважно взявшемуся за внедрение доктрины Рейгана на Ближнем Востоке, понравилась книга, и почему он нравится книге, которая ставит ему высокие оценки, хотя одновременно критикует за то, что он слишком поздно осознал, что Палестина Ясира Арафата (Yasser Arafat) с самого начала была 'обществом страха'.

Только после того, как ее разрушенные интифадой останки будут полностью разобраны и вновь перестроены по демократическим принципам, станет возможным палестино-израильский мир, утверждает Щаранский (веря, что администрация Буша уже понимает это).

Браво! Можно согласиться с каждым - ну, или почти с каждым - словом. Претензии, которые я, как и многие другие израильтяне, выдвигаю к Щаранскому, не имеют отношения к демократии в Ираке или Палестинской автономии.

Они связаны с демократией в Израиле, ведь порой нам так хочется, чтобы он проявил к ней столько же энтузиазма.

Хочет того и Генеральный прокурор Израиля Эммануэль Мазуз (Emmanuel Mazuz). Именно поэтому несколько дней назад он мудро аннулировал решение, тайно принятое 22 июня правительственной министерской комиссией по делам Иерусалима, председателем которой является Щаранский.

Решение это было возмутительным во всех смыслах. Оно постановило применить к арабской собственности в аннексированном Израилем восточном Иерусалиме закон 1949 об 'абсентеистской собственности', который разрешает экспроприацию земли и домов, брошенных палестинскими беженцами, которые покинули город во время войны 1948 года.

(По этому закону в руки израильтян перешли сотни тысяч акров.) Итак, комитет по делам Иерусалима постановил, что каждое здание, каждый участок земли в арабской части Израиля, принадлежащие палестинцам с западного берега реки Иордан, живущим за муниципальными границами города, отныне подлежат безвозмездной конфискации в пользу правительства.

В лучшем случае такая конфискация станет открытым грабежом. Садистски абсурдным это решение делает тот факт, что многие 'отсутствующие' палестинцы живут практически за углом от той собственности, которую они якобы 'покинули'.

Не соблюдая необходимых процедур и прячась за закрытыми дверьми, комитет Щаранского с его одобрения проголосовал за массовый грабеж по административному указу.

Такое поведение может показаться странным для человека, проведшего восемь лет в советских тюрьмах. Но Щаранский, заработавший восхищение всего мира своим мужеством во времена диссидентства, разочаровывал нас и до этого, хотя и не в таком поразительном масштабе.

Ни разу за все годы жизни в Израиле он не встал на защиту прав палестинцев на оккупированных территориях, которые, независимо от того, насколько вынужденными или не вынужденными были меры Израиля против них в целом, часто, и это нельзя отрицать, становились беззащитными жертвами необузданной государственной власти, как это было и с Щаранским.

Возможно, Щаранский мог бы (и косвенно делает это в своей книге) оправдать свое поведение тем, что Израиль - свободное общество, где и так довольно борцов за права палестинцев, и что его выступление по этим вопросам было бы излишним.

Однако, учитывая его положение и то, что он выступал бы не как еще один критик правительства от левых антинационалистов, а как редкий голос совести среди правых националистов, он упустил уникальную возможность продемонстрировать свое мужество в другом контексте.

Разумеется, очень важно призывать к созданию демократии в Палестине. Но, как замечает Щаранский в своей работе, самая влиятельная и самая близкая к Палестине модель демократического общества - это сам Израиль.

Израиль, ведущий себя очень недемократично, вряд ли вдохновит палестинцев на осуществление демократических реформ.

За те годы, когда Щаранский был узником совести, он заслужил огромный моральный авторитет, и именно этот авторитет придает его книге значительную часть того резонанса, который так привлекает Буша.

Однако приобретенный моральный авторитет можно растратить. И это вряд ли поспособствует защите демократии.