Что значит мое имя, откуда произошла фамилия – такими вопросами хоть раз в жизни задавался каждый человек. В свои восемь лет я услышал в школе от мальчика-переростка (после войны в московских школах было много таких детей, пропустивших несколько лет занятий из-за войны) задумчиво доброжелательный полувопрос: “Вроде ничего ты парень.

Только фамилия у тебя чудная. Ну зачем такая фамилия? Вот у мне смотри, какая фамилия”. И он сжал довольно увесистый для его возраста кулак.

Его фамилия была Захряпин, и кулак был средством самовыражения: “Вот возьму да как хряпну”. Что ж, по-своему он был прав, мой юный Захряпин. Он гордился своей фамилией. А моя – и вправду была чудной для той среды. А теперь поговорим серьезно.

Откуда взялась наша фамилия, что значит мое имя – такими вопросами хоть раз в жизни задавался любой человек. За ними стоит естественное стремление глубже понять себя, свои корни, связь с чередой предков, на генетическом уровне определивших многие черты твоей личности.

История еврейских имен несет в себе много высокого и драматического, и вместе с тем немало грустного и даже унизительного для национального достоинства. Она отражение всей нашей истории с ее трагедиями и борьбой за национальное существование.

Главный источник – Тора

С древнейших времен основным источником при наименовании человека была Тора, в которой имеется 2,8 тыс. личных имен. Среди них немало теофорных, то есть содержащих полное, сокращенное или видоизмененное имя Б-га.

Но поскольку имен Б-га множество (о Б-жьих именах мог бы быть отдельный разговор), то и теофорные частицы бывают разные. В именах Мехияэль (отчего, видимо, образован Михаил), Ишмаэль – это частица “эль” (“Божество”).

Иногда имя представляет собой целое предложение: Эльнатан – “Б-г дал”, Эльяким – “Б-г восстановит”, Исраэль – по-видимому, “Бoгоборец”. К теофорным частицам относится – “Шаддай” (“всемогущий”) – Амишаддай, Цуришаддай, “йо”, “йегу”, “йягу” (видоизмененное Яxве) – Йоханан, Йонатан.

Есть в Торе и атрибутивные имена, указывающие на отношение родителей к ребенку – Иедида (“милая”), Лаван (“белый”), Барзилай (“твердый как железо”). Иногда используются названия из животного или растительного мира – Рахель (“овца”), Тамар (“пальма”), Пнина (“жемчужина”), Иона (“голубь”), Дебора (“пчела”).

После возвращения из вавилонского пленения в еврейскую среду начинают проникать имена, заимствованные у вавилонян и персов (Мордехай, Эстер, Зрубавел), а в эллинистическую эпоху – у греков (Александр, Аристобул, Гиркан). Иногда начинают присваиваться фамильные названия – Бет Хашмонаи – “род Хасмонеев”, Бней Товия – “сыновья Товии”.

Эта традиция частичного заимствования имен у окружающих народов продолжается и в Средние века. Иногда носят два имени – еврейское и сходное по смыслу нееврейское – Эльазар-Мансур, Хаим-Витал. Выкресты обычно принимали имя крестного отца или старались подчеркнуть в своем имени преданность новой вере – Пабло де Санта-Мария.

Стремление более точно идентифицировать человека усиливает тенденцию прибавлять к личному имени еще одно. Чаще всего использовался древний обычай прибавления имени отца вместе со словом “сын” ( на иврите “Бен”, по-арамейски “бар”, по-арабски – “ибн”) – скажем, бен Иегуда. Но употреблялось также название местности откуда человек произошел – Моше де Леон (Моше из Леона).

Потребность в присвоении фамилий в нынешнем нашем понимании возникла в конце XVIII веке и была привнесена в еврейскую среду извне.

Правительственные декреты

В начале XIX века Гавриил Романович Державин (а он был не только крупным русским поэтом, но и государственным деятелем, занимавшимся в том числе еврейским вопросом, возникшим по мере включения в Российскую империю украинских и белорусских территорий), выступил со следующим проектом.

В целях правильного исчисления еврейского населения и облегчения судебных дел присоединить при ближайшей переписи к именам евреев русские прозвища, отражающие характер или род занятий человека – “Замысловатый” или “Промышленный”, потребовав их обязательного употребления.

Это предложение, правда, без принудительного присвоения данного имени определенному лицу, было принято Положением о евреях 1804 г. Так начался процесс обретения российскими евреями фамилий.

Отметим, что до этого времени евреи как в России, так и в других странах не имели семейных фамилий. Необходимость присвоения им таковых возникла по мере эмансипации и вовлечения в экономическую и общественную жизнь Европы. А для того, чтобы не пустить дело на самотек, на ранних стадиях эмансипации в различных европейских странах издавались специальные правительственные постановления.

Так Иосиф II своим указом от 1787 года обязал евреев Австрийской империи принять немецкие по форме фамилии. Однако, опасаясь быстрого стирания граней между евреями и христианами, он приказал им сохранять личные библейские имена.

Полтора века спустя нацистские власти Германии, видимо, также опасаясь, чтобы еврея не спутали с немцем, установили 185 допустимых мужских и 91 женское имя, к которым их носители обязаны были присовокуплять еще в дополнение: мужчины – Израиль, женщины – Сара.

Ну, а в Австрии, если еврей отказывался выбирать себе фамилию, специальная комиссия присваивала ему ее по собственному усмотрению, подчас называя строптивца каким-нибудь издевательским словом – Эзельскопф (“Ослиная голова”), Шнапсер, Кноблаух (“Чеснок”).

Во Франции ношение евреями фамилий было предписано наполеоновским декретом в 1808 г. В Пруссии такой декрет вышел в 1812 г. Причем срок для его выполнения был дан жесткий – полгода. Хочешь - не хочешь, а изволь назваться или по имени отца – Мендельсон, Якобсон, или по названию местности (Берлинер), или по профессии (Друкер), или по прозвищу (Гросс, Вайс, Альт).

“О Мошках и Иоськах”

В России же державинская идея о присвоении русских прозвищ не привилась. Здесь также как и в Пруссии наиболее распространенными стали патронимические конструкции (Абрамович, Абрамсон, Хаимсон) или матронимические (Ривкин, Малкин, Дворкин), топонимические – по названию городов и местечек черты оседлости (Бердичевский, Могилевер, Гордон – по-видимому от Гродно).

В ход шли и названия профессий ( Фурман – “возница”, Фидлер – “скрипач”, Шнайдер – “портной”), прозвища ( Кляйн – “малый”, Ройтер – “рыжий”). Использовались и слова из иврита (Шапиро – “благообразный”, Иоффе – “красивый!”).

При всем том процесс присвоения фамилий в Российской империи растянулся на десятилетия. В Положении о евреях 1804 года говорится, что “каждый еврей должен иметь или принять известную свою наследственную фамилию или прозванье, которое и должно уже быть сохраняемо во всех актах и записях без всякой перемены...”. Но и Положение 1835 года повторяет это требование.

А также и в 1844 г. в связи упразднением общинного самоуправления и подчинением евреев городским властям постановлялось: “каждому еврею, главе семейства, объявляется, каким именем и прозванием он записан по ревизии, внесен в посемейный и поалфавитный списки и должен именоваться в паспортах и во всяких актах”.

Можно предположить, что сопротивление присвоению фамилий было связано с распределением всевозможных повинностей, с ощущением прикрепления к определенному наименованию, облегчавшему учет. Недаром в те же годы евреи, чтобы избавить младших сыновей от многолетней военной службы записывали их под другими фамилиями (старший сын в России не подлежал призыву).

Но в этой кампании “наименования” народа был и другой оттенок. Библейские имена часто заносились в метрические книги в простонародной форме, придававшей им то уничижительный, то ласкательный характер. К тому же родители нередко требовали занесения уменьшительного имени, присеваемого ребенку в домашнем быту.

В результате Мошка и Сурка заменяли Моисея и Сарру. Простор для искажений давало и отсутствие твердо установленных правил произношения имен, различного у польских, литовских и украинских евреев.

Дело осложнялось еще и тем, что в некоторых документах, таких как брачные и разводные акты, имена употреблялись в первоначальной библейской форме. В результате один и тот же человек в разных документах числился под разными именами, что приводило ко всяким неприятностям, в частности, при призыве на военную службу. В конце концов, еврею начинали присваивать в документах все варианты его имени – “Иосиф – он же Иосель – он же Иоська”).

Все это не могло не задевать национального достоинства и вызывало недовольство по мере вхождения евреев в российское общество. Это настроение выразил писатель Осип Рабинович в статье, опубликованной в 1858 г. в “Одесском вестнике” под названием “О Мошках и Иоськах”.

Он писал, что уничижительные имена вошли в обиход в Польше, где евреи , стремясь угодить панам, позволяли им употреблять уменьшительные имена, которые может бы и приятны в устах матери или жены, но в устах пана звучат как презрительная кличка.

Стремясь доказать, что у евреев много благозвучных имен и убедить их отказаться от уменьшительных кличек, Рабинович опубликовал исследование “О собственных именах у евреев”.

Споры министров

Но эффект нередко получался совсем не тот, на который рассчитывал писатель. Евреи начали присваивать себе христианские имена. Пошли ходатайства об исправлении простонародных еврейских имен и замене их русскими.

Особенно хлопотали об этом купцы, жившие вне черты оседлости. Они указывали на то, что еврейские имена производят тягостное впечатление на покупателей, поэтому они известны в обществе под другими именами, значит надо исправить документы. Подобные ходатайства поступали также и от родителей, чьи дети обучались в высших учебных заведениях.

В результате вопрос вышел на высокий государственный уровень. В его обсуждении приняли участие министры внутренних дел, военный, финансов, обер-прокурор синода. Все имена известные в российской истории – Победоносцев, Ванновский, граф Дмитрий Толстой.

Можно ли вносить в метрики евреям христианские имена, а если можно то, как же быть с именами святых угодников, что ж это и такие имена дозволить носить евреям?

И как вообще провести границу между еврейскими и христианскими именами, когда многие из них взяты из Библии и отличаются только фонетической транскрипцией. В общем, было о чем поговорить министрам, было чем озаботиться.

В конце концов Высшая комиссия по устройству быта евреев предложила, что “внесение еврея в метрику под другими именами, кроме библейских, отнюдь не воспрещается”. Но уж менять имя нельзя ни в коем случае. Тут решение принималось на уровне аж государя-императора. В 1893 г. высочайше утвержденным мнением Государственного совета было постановлено, чтобы евреи именовались теми именами, которые значатся в метрике.

Виновные в присвоении не принадлежащих им имен и фамилий наказываются в первый раз денежным взысканием не выше 200 рублей. Таким образом, за евреями была сохранена свобода в выборе имени новорожденного, но отнято право на перемену имени и фамилии.

Ономастическая ассимиляция

Когда в 1917 г. этот закон был отменен, ономастическая ассимиляция (ономастика – наука об именах) пошла полным ходом. Брали себе звучные фамилии – Голодный, Железнов, Светлов. (Закон 1850 года запрещал в царской России перемену фамилии даже в случае крещения.)

А уж имена... Берл становился Борисом, Герш – Григорием, Лейб – Львом. Такое стремление брать себе православные имена близкие по созвучию к еврейским, привело к тому, что в еврейской среде редко можно встретить Сергея, и уж совсем редко – Федора.

Охотно брали и “более интернациональные” имена. Появились Артуры, Карлы и даже Адольфы, о чем их носители потом сожалели и нередко переименовывались. А уж всякие Марлены (Маркс-Ленин), Вилены (Владимир Ильич Ленин) – с этим все ясно.

Не могу не рассказать прелестную анекдотическую историю, которую слышал в Одессе. Жила-была себе в сороковые годы девушка со странным именем Зикатра. Подруги называли ее Зиной, Зиночкой, и она привыкла к этому имени.

Но однажды отец рассказал ей по секрету, что назвал ее в честь трех вождей мировой революции – Зиновьева, Каменева, Троцкого. Секрет держался недолго. Зиночка поделилась с подругами. Дальше-больше.

И вот вызывают ее в “контору глубокого бурения” сиречь КГБ и спрашивают, правда ли, что ее назвали в честь трех врагов народа. Она сказала, что во времена, когда они родилась, эти трое не были врагами народа. Ее мягко пожурили и посоветовали переименоваться, что Зикатра и сделала, став Зиной уже на законных основаниях.

Херут – значит “Свобода”

Противоположная советской тенденция возобновления интереса к исконно еврейским именам проявлялась в Израиле вместе с возрождением иврита и появлением новых воспитанных на иврите поколений евреев.

Еще в 1939 г. было выпущено фундаментальное издание “Шемот иври” (“Еврейские имена”), ставшее пособием по еврейской ономастике. Но им мало кто пользуется при наречении имени, которое у евреев происходит при обрезании мальчика или при вызове отца девочки к чтению Торы в первую субботу после ее рождения.

В религиозных семьях при назывании детей следуют давнему обычаю. Ашкеназы называют детей именами умерших предков или выдающихся ученых и добродетельных людей, а сефарды и восточные евреи – именами еще живых близких родственников, большей частью деда или бабки. В умеренно религиозных или нерелигиозных семьях принято давать детям древнееврейские имена – Боаз, Эйтан, Ури, Тамар.

В 40-х годах стали распространяться имена, выражающие надежду на политическую независимость – Херут (Свобода), Геулла (Спасение). Одновременно меньше стали употреблять традиционные библейские имена –Авраам, Ицхак.

Возрождение интереса к ивритским именам повлекло за собой ивритизацию фамилий. Люди отказывались от своих идишистских фамилий, символизирующих для них изгнание, беря себе новые, несущие иные смыслы. Создатель современного иврита Перельман становится Бен-Иегудой. Будущий президент Израиля Шимшелевич выбирает себе фамилию Бен-Цви.

Грин становится Бен-Гурионом. Меняют свои фамилии многие деятели созданного государства. Черток – Шарет, Рубашов – Шазар, Меерсон – Меир. Говорят, что для ускорения этого процесса в государственном аппарате применялись даже формы давления.

Мне рассказывали, что в армии, в различных министерствах смена идишистской фамилии на ивритскую было одним из условий карьеры. Правда, в последние десятилетия в Израиле усиливается тенденция к сохранению традиционных фамилий, как признак гордости своим происхождением.