Война могла закончиться на два года раньше. В феврале 1943 г. в Запорожье под обстрел попал самолет Гитлера.

ОБ ЭТОМ стало известно из рассекреченных протоколов допросов одного из фашистских генералов, чье следственное дело хранится в Центральном архиве ФСБ России.

Генерал-майор Штагель был арестован в Румынии в сентябре 1944 года как комендант Варшавы (умер от сердечной недостаточности в ноябре 1952 года во Владимирском централе).

За годы войны он успел повоевать под Москвой, на Дону, был комендантом Рима, Вильнюса по личному назначению главы фашистской Германии. С Гитлером он встречался в ставках фюрера на территории Советского Союза.

Протокол допроса бывшего генерал-лейтенанта германской армии Штагеля Рейнара от 21 ноября 1951 г.

— Покажите более подробно о вашей встрече с Гитлером.

— В 11 часов (14 января 1943 г.) утра я прибыл в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Подполковник (позднее полковник) фон Белов, являвшийся офицером связи от командования ВВС при Гитлере, конфиденциально сообщил мне, что фюрер потерял сон и аппетит, совершенно не выходит на свежий воздух и поэтому, чтобы хоть немного развеять его, приближенные подарили ему собаку. «Это теперь самое близкое существо фюрера, — добавил фон Белов. — С собакой он выходит немного погулять около бункера».

Около 15 часов дня фон Белов пригласил меня в зал для военных совещаний, расположенный в так называемом «деревянном бараке» — довольно объемистом помещении в непосредственной близости к личному бункеру Гитлера. В зале за письменным столом в полном одиночестве находился Гитлер.

Я хотел доложить Гитлеру ряд своих соображений относительно бездарного руководства операциями со стороны ряда высших офицеров, полагая, что фюрера заинтересует сообщение фронтового офицера, прибывшего чуть ли не из самого сталинградского пекла.

Но не тут-то было. Гитлер тихим, плачущим голосом бормотал о предательстве итальянцев и румын, бросивших его на произвол судьбы, что, по его словам, обусловило разгром под Сталинградом…

В феврале 1943 г. я выехал в Берлин для отдыха и лечения, внезапно прерванных новым вызовом в ставку Гитлера.

— О чем вы говорили с Гитлером во время этой встречи?

— Мы вошли в небольшую комнату, в которой толпилось у карты около десяти генералов и офицеров Генерального штаба. Гитлер сидел за отдельным письменным столом, также склонившись над картой. Увидев меня, он слегка приподнялся и приветствовал характерным для него одного «жестом фюрера».

«Назначаю вас начальником обороны района Запорожья, — сказал он. — Хорошо, что вы приехали, мои генералы ничего не смыслят ни в экономике, ни в политике. Так вот, Запорожье очень важно. Это — днепровская плотина, марганцевые рудники. Марганец мне нужен для пушек.

Без пушек даже я не могу выиграть войну с большевиками. Они (кивок в сторону притихших генералов) не хотят этого понимать. Организуйте несокрушимую оборону, не забудьте об особом значении аэродрома, так как это единственный приличный аэродром, оставшийся в нашем распоряжении на этом участке».

Причиной чрезвычайного возбуждения Гитлера, как оказалось, было не опасение потерять марганцевые рудники. Фюрер был перепуган до смерти, ибо накануне Гитлер чуть было не попал в качестве трофея в руки советских танкистов.

Дело в том, что 20 февраля 1943 г. русские прорвали фронт в районе города Изюм, и одной танковой колонне удалось прорваться в район Запорожья, куда накануне приехал Гитлер. Самолет Гитлера был на том самом аэродроме, о важности которого мне толковал фюрер.

Русские танкисты были в 5 километрах от аэродрома, когда им преградил путь немецкий бронепоезд с зенитными установками. Одновременно с аэродрома были подняты самолеты прикрытия. Русские танки удалось задержать, и поздно вечером Гитлер на своем самолете с эскортом истребителей вылетел в Винницу.

Гитлер был охвачен паникой. Достаточно сказать, что за всю последующую кампанию он ни разу не выезжал за пределы Германии, если не считать прилета на 2 часа в Запорожье месяц спустя. Но тогда фронт был в известной мере стабилизирован, а район Запорожья я укрепил по всем рецептам немецкой фортификации.

— Расскажите подробно о вашей последней встрече с Гитлером.

— Я прибыл в ставку около 7 часов вечера 27 июля 1944 года. Кейтель (начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии. — Авт.) любезно предоставил мне для отдыха салон в своем личном поезде, стоявшем на специальной ветке на территории ставки.

Ординарец Кейтеля фон Шиманский подробнейшим образом рассказал мне о покушении на Гитлера, имевшем место ровно неделю назад, т. е. 20 июля 1944 года.

В частности, фон Шиманский особенно смаковал то обстоятельство, что портфель с адской машиной был у него несколько минут в руках, но Штауффенберг (полковник фашистской армии, один из главных заговорщиков против Гитлера. — Авт.) сказал ему, что он сам донесет портфель в зал заседаний, и очень любезно поблагодарил фон Шиманского за труды.

В час ночи, в условиях кромешной тьмы, так как была объявлена воздушная тревога, фон Белов (я называл его ранее) проводил меня в бункер Гитлера.

Гитлер страшно изменился по сравнению с мартом 1944 года: он был сильно сгорблен; лицо представляло собой опухшую, невыразительную маску; рука, которую он мне осторожно подал, сильно дрожала.

Хриплым, невнятным голосом он пробормотал нечто вроде того, что не ожидал меня встретить целым и невредимым… Затем, смотря куда-то в сторону, Гитлер, совершенно неожиданно для меня, приказал немедленно вылететь в Варшаву.

Я вышел в коридор. Мы (с другими офицерами) заговорили о положении на русском фронте, и, увлекшись разговором, я чуть было не пропустил Гитлера, вышедшего из боковой двери вместе с Гудерианом. Гитлер, видимо, продолжал начатую беседу о покушении на его жизнь, так как он жаловался на невыносимую боль в боку как следствие контузии.

«Но ничего, такую сорную траву, как я, нелегко извести, — сказал Гитлер, слегка усмехнувшись. — Я, благодарение Богу, жив и усматриваю в своем спасении перст Провидения».

Последние слова были сказаны несколько громче, очевидно, в расчете на то, чтобы их услышали окружающие. Затем Гитлер прошел вглубь бункера, где, по-видимому, были его личные апартаменты. Вот все, что я могу показать о моей последней встрече с Гитлером.

P. S. Протокол допроса напечатан с сокращениями.