- Парламентская комиссия по расследованию причин и обстоятельств теракта в Беслане работает уже полгода. Можно уже сейчас подвести какие-то итоги?

- Первое - комиссия как таковая состоялась, у нас сложился достаточно квалифицированный коллектив. Прежде всего, нами проведена большая работа по сбору фактов, говорящих, в частности, о причинах бесланского теракта.

За прошедшие полгода с момента создания нашей комиссии мы сумели опросить большое количество должностных лиц, так или иначе причастных как к освобождению детей после теракта, так и к национальной безопасности в целом.

Мы беседовали с секретарем Совета безопасности Игорем Ивановым, министром внутренних дел Рашидом Нургалиевым, директором ФСБ Николаем Патрушевым. Из списка тех, кого мы планировали опросить, остался только председатель правительства Михаил Фрадков.

В первую очередь нас интересуют его действия как руководителя антитеррористической комиссии. Сейчас готовится эта встреча - ранее она планировалась на 17 марта, но премьер в то время находился с визитом в Казахстане.

Встреча с Михаилом Фрадковым, на мой взгляд, требует особой подготовки, потому что это своеобразный "венец" опроса чиновников. Я думаю, мы с ним встретимся в апреле. Чем быстрее мы закроем эти опросы, тем лучше.

Особо хочу подчеркнуть, что за эти полгода не было ни одного случая, чтобы кто-то уклонился от встречи с нами. То, чего опасались многие журналисты, не произошло: на комиссию абсолютно никто не оказывает давления.

Более того, согласно поручению президента РФ Владимира Путина нам предоставляются материалы любого уровня секретности. С нами активно сотрудничает Генеральная прокуратура.

- Есть ли у комиссии точные данные об организаторах терракта в Беслане?

- В беседе с нами единственный оставшийся в живых боевик из тех, кто захватил школу - Нур-Паша Кулаев - назвал организаторами теракта Аслана Масхадова и Шамиля Басаева. Доказательная база, что теракт в Беслане - дело рук Масхадова и Басаева, все больше и больше проясняется. Некоторые из этих доказательств уже переданы нам.

Например, хоть это и не прямое доказательство, в нашем распоряжении имеется пропагандистский фильм о "войнах Аллаха" из архива боевика Абу Дзейта. Там демонстрируется, как Масхадов показывает на карте некий маршрут и проводит с боевиками инструктажи. То, что он готовил некий теракт, там видно.

Кроме того, о многом говорит и то, что в момент захвата школы, в период с первого по второе сентября, на Масхадова с предложением содействовать мирному разрешению ситуации пытались выйти семь раз: пять раз - через Ахмеда Закаева, два раза - через его помощника, который находился в Азербайджане. Это не подлежит сомнению. И где же был Масхадов? Он попросту спрятался.

Сейчас на подходе архив Масхадова, полученный на месте его ликвидации. С Генпрокуратурой у нас достигнута договоренность в том, что материалы из его архива, имеющие отношение к теракту в Беслане, будут переданы парламентской комиссии.

Прокуратура в настоящее время исследует этот архив, мы с ней обмениваемся данными в оперативном режиме. Сейчас ждем результатов почерковедческой экспертизы. В его архиве есть различные записки, и их надо сличать.

- Уже известно, есть ли в архиве Масхадова свидетельства того, что терракт в Беслане организовывался или финансировался из-за рубежа?

-У комиссии есть материалы, свидетельствующие, скажем так, о финансировании из-за рубежа такого рода операций. В архиве Масхадова, например, обнаружена тетрадочка, в которой все эти расходы ведутся. Мы знаем, что двое из убитых - по показаниям Нур-Паши Кулаева, по целому ряду еще косвенных доказательств - иностранцы.

А вот откуда они - мы не знаем. В разработке у нас есть версия о том, что у бесланского теракта могли быть зарубежные организаторы или те, кто давал на это деньги. Но пока реальных доказательств этого у нас нет. Мы рассчитываем, что в этом вопросе нам поможет Служба внешней разведки.

Нам, конечно, хотелось бы знать не только организаторов, с которыми уже почти все ясно, но и заказчиков теракта. Кто они - я не знаю, но очевидно, что есть определенная тенденция нагнетания ситуации на Северном Кавказе.

Заметно, что это делается целенаправленно. Мы имеем дело с попыткой влияния на внутриполитическую ситуацию. А вот извне это или изнутри - надо еще разбираться.

- Получили ли вы данные взрывотехнической экспертизы прокуратуры, которые могут говорить о причинах взрыва в школе третьего сентября?

- Данных окончательных пока нет. Самый главный вопрос - по какой причине этот взрыв произошел. Пока окончательного ответа на этот вопрос нет. Очевидно лишь, что сработало взрывное устройство у одного из террористов.

- Почему в процессе переговоров принял активное участие Руслан Аушев, а не официальные представители Ингушетии?

- Мы занимались этим вопросом в рамках комиссии. Вы скажите, кто пустил бы их на переговоры? Например, у нас есть четкие показания о том, что когда, никого не послушавшись, к школе подошли представители исламского духовенства, с ними никто разговаривать не стал, а потом переговорщик из числа террористов сказал: "Еще раз эти бородатые появятся, будем убивать заложников".

- Вы хотите сказать, что террористы хотели вести переговоры именно с Аушевым?

- На Аушева они просто согласились.

- Почему же на переговоры не пришел президент Северной Осетии Александр Дзасохов - ведь террористы требовали и его, в том числе?

- Ситуация была такая: террористы сказали, что в переговорах должны участвовать все четверо - Дзасохов, президент Ингушетии Мурат Зязиков, доктор Леонид Рошаль и советник президента Асланбек Аслаханов. По поводу Дзасохова я могу сказать, что он был готов участвовать в переговорах. Оперативный штаб принял другое решение. Больше на эту тему я ничего сказать не могу.

- Удалось ли вам выяснить, почему не было плотного оцепления, и вокруг школы находились так называемые ополченцы?

- Мы выясняли этот вопрос. Оцепление было в три кольца. Это - свидетельство трех парламентариев, которые были на месте событий и затем вошли в парламентскую комиссию. На самом деле, теракт был спланирован таким образом, что в этом месте невозможно было выставить идеальное оцепление.

Когда имеешь дело с обезумевшими родственниками - попробуйте их остановить! Иначе произошла бы массовая драка у школы с населением всего Беслана. И террористы этому только порадовались бы. Надо сказать, что родственники захваченных детей реально помогли спасти заложников.

- То есть вы не согласны с тем, что так называемые ополченцы помешали проведению операции по освобождению заложников?

- Не согласен. Они оказали огромную помощь в момент эвакуации людей из горящей школы. Это уж совершенно точно. Если бы этим занимался спецназ, те, кто по своей экипировке заведомо тяжелее и не может так быстро передвигаться, то погибло бы больше заложников - это однозначно.

Кроме того, среди тех, кого называют ополченцами, были не только гражданские лица, были и и оперативники, и милиционеры в гражданском. Они как-то пытались помочь в этой ситуации.

- Почему же спецназ оказался не готов к внезапному развитию событий в захваченной школе?

- Мы тоже задавали им этот вопрос. Часть людей из спецназа была отведена на отдых, часть людей - на тренировку, часть людей была на месте. Если бы знать, что именно в этот момент произойдет взрыв, все бы были на своих местах.

Но ведь делалось все возможное, чтобы не допустить штурм, мы ведь до конца надеялись на то, что удастся договориться. Была реальная возможность решить ситуацию мирным путем. Никто и не говорит о том, что деятельность спецслужб была идеальной.

Но нельзя возлагать на них всю ответственность. Любое шевеление спецслужб - и на той стороне был бы труп. Сейчас мы проверяем нормативы, в течение какого времени спецназ должен был оказаться на месте. Судя по всему, они эти нормативы выдержали.

С другой стороны, на мой взгляд, спецслужбы должны были предусмотреть форс-мажорное развитие событий. Да, сам взрыв в школе и дальнейшее развитие ситуации, конечно, оказались совершенно неожиданными. Но у спецслужб все же было время. Сейчас очевидно, что власть, спецслужбы не были готовы к такого рода терактам. Ведь до Беслана рванули два самолета, была попытка взрыва террористки в московском метро - неужели мало было предупреждений?

Вместе с тем хочу подчеркнуть, что конкретных фактов коррупции в местных правоохранительных органах, из-за которой был бы возможен этот теракт, у нас пока нет. Ни у нас, ни в прокуратуре нет данных о том, что террористы могли где-то проехать, дав взятку.

Сейчас возбуждены уголовные дела и предъявлены обвинения в халатности ряду сотрудников правоохранительных органов Северной Осетии. Это - офицеры милиции. Посмотрим, как пойдет дело - не исключено, что по результатам работы нашей комиссии будут возбуждены и новые уголовные дела. Кроме того, задержаны и четверо подозреваемых в пособничестве террористам, они сейчас находятся в следственном изоляторе.

Речь идет о тех, кто помогал боевикам с транспортом и продовольствием. Они - не сотрудники правоохранительных органов, это, скажем так, простые люди. В плане парламентской комиссии стоит беседа с этими людьми. Скорее всего, она состоится в следующем месяце.

- Есть ли у комиссии точные данные о количестве потерпевших?

- В этом вопросе до сих пор существует несколько пробелов, и точной цифры ни у кого нет. Нужно еще раз как следует выверить списки потерпевших. Цена нашей ошибки настолько велика, что мы пять раз проверим каждые полученные нами данные.

По моим данным, на сегодняшний день потерпевшими признаны более 1410 человек - с учетом погибших. Могу сказать одно - комиссия предполагает опубликовать список всех заложников, опираясь на официальные данные Генпрокуратуры и данные собственного расследования. Мы собираемся обнародовать также и имена опознанных бандитов, участвовавших в захвате школы.

- Когда парламентская комиссия может закончить свою работу и обнародовать доклад о причинах и обстоятельствах теракта в Беслане?

- О сроках говорить невозможно. Мы не знаем четко, когда это произойдет. В ближайшие два-три месяца, как говорили некоторые, комиссия работу не закончит. Такие комиссии как наша, никогда быстро не работают. Но и затягивать дело мы не будем - это точно.

Для сравнения - американская комиссия по расследованию теракта 11 сентября начала свою работу через полтора года после теракта. Мы же начали через две недели после бесланских событий.

Нам было бы, конечно, легче работать по окончании расследования Генпрокуратуры, но решение начать нашу работу сразу после теракта все же было правильным.

Ведь работа комиссии стала гарантом объективности расследования, которое ведут правоохранительные органы. Де-факто в этом деле наша комиссия осуществляет общественный контроль за прокуратурой.

О дате окончания работы комиссии я не берусь сейчас говорить и по целому ряду других причин. Первое - не факт, что не придется проводить повторно опрос должностных лиц. Там, где будут нестыковки, мы будем перепроверять факты.

В любом следственном действии такие нестыковки неизбежны. Например, это касается фиксации точного времени начала нападения на школу. В показаниях очевидцев, потерпевших, должностных лиц разница во времени доходит до десяти минут.

А точное время захвата для нас существенно, ведь от времени нападения зависят многие вещи. В частности, мы знаем, что из соседнего РУВД люди, узнав о теракте, стали брать оружие и выдвигаться к захваченной школе. Есть соответствующий журнал, в котором это зафиксировано.

От начала нападения до записи в журнале о выдаче оружия мы можем судить об оперативности органов внутренних дел. Или вдруг может выясниться, что нам не хватает свидетелей. Поэтому не исключено, что членам парламентской комиссии придется еще раз выезжать в Беслан.

Что касается структуры доклада парламентской комиссии, то сейчас ясно, что он будет состоять из трех больших разделов - причины теракта, его обстоятельства и выводы. В докладе будет приведена хронология событий.

Уже сейчас, говоря о причинах теракта, их можно назвать очень много - вплоть до социально-экономической ситуации в Северной Осетии, состояния межэтнических отношений и последствий осетино-ингушского конфликта. Нельзя забывать и о таком факторе, как религиозный экстремизм.

Поэтому, скорее всего, в докладе будут выводы о государственной политике в сфере межконфессиональных и межнациональных отношений. Для недопущения подобного теракта крайне важны правильные выводы и о кадровом составе спецслужб, и об идеологической борьбе с ваххабизмом.

Ведь сейчас единственные борцы с ваххабизмом - это спецназ, а это в корне неправильно. С ваххабизмом должны бороться институты гражданского общества, в том числе и партии, например, путем разъяснительной работы.