Когда я пришел на телевидение, понял, что это настоящее Зазеркалье. Люди, которые там работали, до этого трудились в КГБ, причем ни черта не представляя реальную жизнь.

Сегодня я пытаюсь cделать то, что до меня не делали. Кому-то это может нравиться, кому-то дико не нравиться, но это не Парфенов, не Киселев, не Шустер, не кто угодно еще. Это – Соловьев.

На российском телевидении полку итоговых программ прибыло. Встала в строй программа “Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым” на канале НТВ. О том, какие задачи стоят перед новым проектом и почему с телевидения исчезает политическая аналитика, рассказывает ее автор и ведущий – Владимир Соловьев.

-Владимир, многие считают, что вы низвели политику до клоунады, устраивая в программе “К барьеру” потешные бои.

– Давайте говорить правду. А она заключается в том, что политики серьезные, самостоятельные и умные люди. Их нельзя низвести до клоунады.

Они могут сказать: “До свидания, я к вам больше не приду”. Но они регулярно ходят. И они хороши. А вот то, что я не умею делать скучное телевидение, – этого мне не могут простить.

– Не подменяет ли форма содержание? Когда приглашается на программу Жириновский, все понимают, что будет шоу, а не анализ ситуации в стране.

– Главное шоу устроил Владимир Ильич Ленин, забравшись на броневик и обратясь к толпе. В этом и есть его политика. Да, живого Ленина у нас нет, зато есть живчик Жириновский, есть очень яркая Слиска. Зачем их засушивать?

Проблема в том, что большинство журналистов не успевают в работе мысли за политиками, проигрывают им в энергетике, в актерстве. И вот эти, мыслящие категориями двадцатилетней давности, пишущие о телевидении люди пытаются судить о процессе, в котором ни черта не понимают.

– Чем продиктован столь странный набор гостей в “Воскресном вечере”? Тот же Жириновский, который заявил Рогозину, что обязательно расстреляет его, когда придет к власти?

– Кстати, Рогозин заранее почувствовал что-то не то, потому что Жириновский пришел в алом галстуке и пиджаке. Что же касается “странного набора”, то, простите, это первый вице-спикер Госдумы и руководители фракций. Других политиков в нашей стране у меня для вас нет.

-Они сразу согласились участвовать в программе?

– Конечно, с удовольствием пришли, всем понравилось, долго не хотели уходить. У меня нет никаких особых возможностей, чтобы заставить кого-то куда прийти.

У меня нет вертушек, нет портупеи, которую я могу тупить и тупить, – ну нет у меня таких возможностей. Я могу только позвонить и предложить прийти. Если человеку интересно – он приходит.

– Какова концепция вашей программы “Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым”? Это итоговая программа или развлекательное ток-шоу?

– Я никогда не мог понять, что такое “итоговая программа”. Это что, когда все умерли? “Воскресный вечер” нигде не заявлялся как итоговая информационная программа.

Это авторская программа. Я попытался cделать то, что до меня не делали, и, по-моему, мне это удалось. Кому-то это может нравиться, кому-то дико не нравиться, но это не Парфенов, не Киселев, не Шустер, не кто угодно еще. Это – Соловьев.

– Получилась эклектика из ваших передач – часть программы напоминала “К барьеру”, часть – “Апельсиновый сок”. Так и задумывалось?

– Кто-то называет это эклектикой, кто-то видит разные краски палитры.

– Есть ли задача сделать программу влиятельной, такой, какой в свое время были на НТВ киселевские “Итоги”, когда после одного из выпусков был, например, отправлен в отставку всесильный Коржаков?

– Не люблю этот термин. Что такое “влиятельность” программы, каковы его критерии? Да, “Итоги” были влиятельной программой в России времен Бориса Ельцина, точно так же, как в СССР самой влиятельной была программа “Время” времен Леонида Ильича Брежнева.

Однако по-настоящему влиятельным журналистом следует признать лишь Сергея Медведева, который в 1991 году первым сообщил правдивую информацию о ГКЧП и тем самым совершил поворотный момент в истории. То, что произошло в 1996 году, – это позор для России, потому что демократические иллюзии ушли и пришли олигархические реалии. Вы называете это влиянием? Они спасали свою шкуру.

Я в это время не работал на телевидении, я занимался реальным бизнесом. И когда пришел на телевидение, то понял, что это настоящее Зазеркалье: люди, которые там работали, до этого трудились в КГБ, причем ни черта не представляя реальную жизнь.

– Почему программа идет в записи? А если случится что-то экстраординарное в воскресенье?

– Программа записывается в субботу вечером, и если случится что-то экстраординарное в воскресенье, то технически программа может выйти “вживую”.

– Следите за тем, что делают конкуренты – Владимир Познер, Сергей Брилев?

– Я не воспринимаю их как конкурентов, я воспринимаю их как коллег и отношусь к ним с большим уважением. Чем больше будет подобных передач, тем лучше, потому что общий интерес к политике растет.

– Как относитесь к решению вашего коллеги Савика Шустера вести программу на украинском телевидении? Не кажется ли вам это символичным?

– Глубоко пополам – ко мне это не имеет никакого отношения. Хочет Савик Шустер вести программу на украинском телевидении или на итальянском телевидении – это лишь вопрос телевидения и Савика Шустера. Символичная же программа “Свобода слова” была придумана не им и не для него.

В этом жанре еще в программе “Глас народа” прекрасно работала Светлана Иннокентьевна Сорокина, которую Савик Шустер призывал уйти с НТВ во времена спора хозяйствующих субъектов, и сам же остался. Поэтому само название “Свобода слова” от этого человека звучало несколько кощунственным.