СВОЮ первую золотую медаль Ирина Слуцкая выиграла на чемпионате мира в 2002-м. Тогда, три года назад, спортивное будущее Слуцкой казалось совершенно безоблачным.

А поражение на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити — нелепой случайностью. И уж, конечно, никто не думал, что феерического выступления любимицы российской публики на недавнем мировом первенстве в Москве могло бы просто не состояться…

Ее пример — другим наука

ТАКОГО триумфа женское фигурное катание не знало долгие годы. Ирина буквально расплескивала эмоции на льду и, придя после награждения в пресс-центр, призналась:

— Эта медаль самая дорогая в моей коллекции. Пережить столько, сколько я пережила за последние два года… Этого никто не поймет.

И тут кто-то из корреспондентов задал Слуцкой не вполне корректный вопрос:

— Насколько тяжело было вернуться на чемпионский уровень, упав так низко в прошлом сезоне?

— Это совершенно неправильно, нельзя так говорить. Когда человек перестает выступать из-за того, что болеет, его состояние невозможно называть падением. Мы не выбираем себе болезни, скорее это они выбирают нас.

Когда мне становилось совсем плохо, я думала о том, что могу служить хорошим примером людям, которые оказались в подобной ситуации. И, возможно, отчаялись, и уже не верят в выздоровление. Мне хотелось показать им: верьте, боритесь! Я поднялась, поднимитесь и вы…

О серьезном заболевании, от которого до сих пор не оправилась Слуцкая, ходило много слухов. Опытнейшие врачи, к которым обращалась фигуристка, не сразу поставили точный диагноз. В конце концов выяснилось, что у Ирины васкулит, или, иначе говоря, сужение сосудов.

Сосуды лопались на ступнях, и они к вечеру сильно распухали — было безумно больно ходить. Но даже в таком состоянии Слуцкая брала свою огромную японскую лайку породы акита-ину и каждый день гуляла с ней в парке по 3–4 часа. Постепенно анализы стали приходить в норму, Ира решила попробовать кататься. По 5 минут, по 10…

Когда ей прописали гормональное лечение, Слуцкая ударилась в панику, лила перед мужем слезы: мол, станет толстой, некрасивой, не дай бог, усы вырастут. А муж, Сергей Михеев, в прошлом боксер (сейчас он работает тренером по физподготовке), невозмутимо отвечал, что по утрам они вместе бриться будут. В результате Ирина стала воспринимать происходящее с большой долей иронии. Ну поправилась килограммов на пять. Но ведь потом похудела, хотя таблетки продолжает принимать и сейчас.

— По поводу лишнего веса вы сильно комплексовали?

— Естественно, ощущала себя некомфортно. Ведь первым делом, когда поправляюсь, у меня щеки вырастают. Но вообще могу сказать, что борьба с весом не представляет для меня неразрешимую проблему. Если нужно похудеть, то просто урезаю рацион втрое.

Никогда не ем бутербродов — для тех, кто склонен к полноте, это неизбежная смерть. Но и впроголодь не сижу. Никогда не забываю о том, что помимо фигурного катания мне еще жить, детей рожать, а после, возможно, внуков нянчить.

Сделана из другого теста

— НА ВАШЕМ примере очевидно, что большой спорт требует немалых жертв…

— Каких? Я ничем не жертвую.

— А как же семья? Бесконечные расставания и волнительные встречи возможны, как представляется, в первые 2–3 года совместной жизни. Потом от этого можно и устать.

— Когда мы с Сергеем решили расписаться, у нас состоялся серьезный разговор на эту тему. Я прямо его спросила, отдает ли он себе отчет в том, на что идет. Что у меня будут постоянные тренировки и разъезды на соревнования, едва ли не круглосуточные телефонные звонки поклонников, большинство из которых — мужчины.

Что я подолгу могу отсутствовать дома… Моего мужа все это не напугало. По правде говоря, я сама больше ною, когда надолго уезжаю в тур.

— Для участия в мировых шоу вы обычно ездите в Америку. Как вас там принимают?

— Оказавшись за океаном, я каждый раз испытываю ощущение, что сделана из какого-то другого теста. Не первосортного, что ли. Ко мне можно относиться по-разному, кто спорит, но я все-таки — шестикратная чемпионка Европы, двукратная чемпионка мира.

А в американских турах неизменно выхожу на лед в первом отделении. Только потому, что я — не американка. Разумеется, приходится мириться, потому что это работа за деньги. Если бы была возможность зарабатывать в России, я с удовольствием вообще отказалась бы от выступлений в США.

— Не нравится вам, стало быть, в Америке?

— Ну почему, я же конкретно о своей работе вам говорила. А так с Америкой у меня связано много впечатлений.

Как-то с моим знакомым мы ехали в такси по Лас-Вегасу. И в салоне автомобиля я увидела рекламу рискового аттракциона — прыжков с «тарзанки». Не подумав, с ходу заявила, что мне непременно понравилось бы прыгнуть.

Сказала да и забыла о своем мимолетном капризе. А приятель на следующее утро звонит: «Ты как, готова?» Пришлось поехать. Пока добирались, все подшучивала над собой, заводилась.

Но когда перед прыжком с 52-метровой вышки мне связали ноги и заставили пошире развести руки, чтобы за планку ухватиться, молнией мелькнула мысль: «Господи, Слуцкая, ну куда тебя несет?!» Зато теперь доподлинно знаю: ощущение свободного полета ни с чем не сравнимо. И мечтаю съездить в Африку на 120-метровый водопад Виктория, чтобы там прыгнуть с «тарзанки».

Мертвая нога под мышкой

— Среди болельщиков ходили слухи, что вы катаетесь на золотых коньках…

— Нет, всего-навсего на позолоченных, которые выпускает одна канадская фирма наряду с серебристыми и черными коньками. Слышала, что они сделаны из более прочной стали. Обычно коньки и ботинки нам поставляет Федерация фигурного катания, но они другой марки, поэтому свои я покупаю сама.

— Вы, кстати, всегда коньки с собой носите?

— На соревнованиях — обязательно, потому что коньки могут из вредности затупить или украсть, хотя на моей памяти такого не было. А вот в финале одного из Гран-при со мной произошел забавный казус. Перед разминкой «молния» на спине разъехалась, и платье приобрело другой, более «модный» фасон.

— Евгений Плющенко рассказывал, что им с тренером в складчину приходится покупать костюмы для его выступлений, а это стоит немалых денег. И что федерация ни разу не оплатила ему ни один костюм…

— Насчет федерации Женя говорил абсолютную правду. Я тоже шью костюмы за свой счет, причем в трех разных местах. Я люблю менять модельеров.

— Во сколько в среднем обходится платье?

— Это зависит от количества камней-стразов. Можно уложиться в 300 долларов, а можно сшить и за 900–1000. Мне нравится, когда камней на платье побольше, но все же стараюсь придерживаться лимита, который сама для себя установила.

— В обычной жизни как бы вы определили свой стиль в одежде?

— Он может быть самым разным. Классические вещи, платья, джинсы… Обожаю, к слову, ходить по магазинам. Не факт, что куплю что-то, просто увлекает сам процесс. Всегда хожу по магазинам перед соревнованиями. Ничто не помогает лучше отвлечься от волнения.

— В одном из своих интервью на вопрос, чем бы вы занимались, если бы не стали фигуристкой, вы сказали — хирургией. Это серьезно?

— Пошутила, конечно. Хотя в Академии физкультуры и спорта, которую я закончила, на уроках анатомии справлялась без проблем. Лягушек и мышей не препарировала, но во внутренностях всяких копаться приходилось изрядно. Помню, как мы с однокурсником должны были принести из лаборантской заформалиненную мужскую ногу.

Выдают такие «экспонаты» следующим образом: достают из холодильника, моют и заворачивают в клеенку. И вот мы в четыре руки волочем сверток с мертвой ногой, которая мало того что тяжелая, но еще и скользкая, потому что мокрая.

Все время словно норовит выпрыгнуть из клеенки. Коридор в здании длиннющий, так что ноге ее попытки удавались неоднократно — еще и со звучным шлепком! Хохот вокруг стоял такой, что преподаватели из аудиторий повыскакивали.

Украденные кораллы

— В ФЕВРАЛЕ вам исполнилось 26. Как-то вы, кажется, обмолвились, что для фигуристки это пора расцвета. Действительно так считаете, не лукавите?

— У кого-то расцвет наступает в 16 или 17 лет, а кто-то впервые побеждает в 26. Мой возраст на меня никак не давит. Так получилось, что в нашей одиночной компании особенно молоденьких и нет. Три-четыре года разницы, когда тебе за 20, — это чепуха.

Наоборот, очень приятно, что на катке, где я тренируюсь, постоянно нахожусь в окружении молодых девчонок. Мы играем, подзуживаем друг друга, спорим на шоколадки, кто лучше сделает тот или иной элемент или прыжок.

— Говорят, что в прошлом году вы поступили в школу телевидения «Останкино», чтобы со временем стать ведущей спортивных теленовостей…

— Так и есть, занимаюсь там по индивидуальному графику.

— Каковы впечатления?

— Удовольствие колоссальное. Публика в школе телевидения разная — от 17 до 35 лет. Видно, что людям это по-настоящему нужно и очень интересно. Столько увлекательных семинаров!

Например, техника речи. С удивлением узнала, что у меня немаленький диапазон голоса. Много читаем вслух с выражением, репетируем скороговорки, выполняем всякие упражнения для укрепления связок, четкости речи.

Не скрою, я так порадовалась, что несколько лет назад заставила себя научиться внятно выговаривать букву «р». Как-то после участия в турнире на Гавайях осталась там на недельку и каждый день как заклинание бубнила: «Карл у Клары украл кораллы». Язык чуть не свихнулся, зато теперь уже не картавлю.

— Профессиональный «аэродром», на котором приземлитесь в будущем, вы готовите. И возможности у вас для этого есть. А насколько они велики в обычной жизни: могли бы вы назвать себя состоятельным человеком?

— Считаю себя независимой финансово. У меня не возникают запросы, удовлетворить которые наша семья не может. Неплохо бы купить квартиру, какую хочется, но пока нет возможности себе это позволить. Значит, нужно подождать.

— А какую квартиру хочется?

— Сейчас мы живем на 40 квадратных метрах, а нам бы метров 100 хотя бы. Чтобы вещи все нормально помещались. У меня ведь только самых разных мягких игрушек, подаренных болельщиками, несколько сотен.

— Уже два десятка лет изо дня в день вы занимаетесь одним и тем же. Пресыщения не наступает?

— Я люблю свою профессию. Каждый день меня тянет на этот кусок замороженной воды, без катка пока свою жизнь не представляю. А победа на чемпионате мира в Москве сделала еще более жгучим желание выступить на третьих для меня Олимпийских играх — в Турине.

— Эту блистательную московскую победу вы кому-то посвятили? Имею в виду не миллионы симпатизирующих вам россиян, а конкретных людей.

— Спасибо за вопрос. Конечно же, это был успех не только одиночницы Ирины Слуцкой, но и моего замечательного тренера Жанны Федоровны Громовой, хореографа Маргариты Романенко, Игоря Бобрина, который ставил мне программы, моей мамы, мужа, всегда мучительно, с замиранием сердца переживающих, как выступает их любимая Ирочка…