Имена гениев у всех на слуху. Они попросту стали синонимами различных видов науки и искусства: Сократ — философия, Рафаэль — живопись, Моцарт — музыка, Эйнштейн — физика, Пушкин — поэзия. Кто же такие гении, и почему они такими стали?

Немного о природе одаренности

В научной психологии различают интеллектуальную и творческую одаренность. Интеллектуальная одаренность характеризуется повышенной способностью к обучению, энциклопедичностью знаний. Тогда как люди творческого типа отличаются прежде всего нестандартностью мышления, они не принимают общепринятых знаний на веру, до всего хотят дойти сами.

У них не только иначе устроен мозг, но и сама их личность нестандартна. Такая одаренность может пройти незамеченной в школе, институте или даже семье, если не обратить на нее должного внимания.

Творческие способности обязательно включают в себя повышенный интеллект, тогда как таланты интеллектуального типа могут не обладать склонностью к творчеству. Людей с уровнем способностей выше нормы — 10%. Это и просто способные люди, и талантливые, и гении — все они обладают высокой умственной работоспособностью. Но очень высокий «уровень ума» наблюдается только у 0,5%.

По результатам исследований российского генетика В.П. Эфроимсона стало понятно, что гениальность выпадает на долю одного из тысячи, развивается в необходимой мере у одного из миллиона, а настоящим гением становится один из десяти миллионов. Цифры, конечно, условные, но наши с вами шансы более-менее ясны…

К тому же, надо учесть, что гениальность начинает проявляться достаточно рано. К четырем годам ребенок уже проявляет 50% будущих интеллектуальных способностей, к шести — 70%, а к восьми — 90%. Так что объявить себя гением в 17 лет не так-то просто.

Все гении сумасшедшие?

Говорят, что все гении сумасшедшие. И это так! Потому что высокая одаренность — это всегда отклонения в строении мозга и в психическом развитии. «Шизоид», «шизик» воспринимаются нами как обидные, грубые слова, как своеобразный приговор.

С одной стороны, это, действительно, диагноз. Но, с другой… почему же?! Ведь есть же люди нестандартные, необычные, чудаки в хорошем смысле слова.

Они странно говорят, двигаются, попросту не умеют приспособиться к образу жизни среднестатистических граждан. В детстве таких людей недолюбливают их ровесники, дразнят, всячески унижают. Дети вообще предвзято относятся к новичкам в собственной компании, а особенно к «не таким, как все».

Необычный ребенок сразу же привлекает к себе внимание и, зачастую, недоброе внимание. Не все одаренные дети его выдерживают. Несмотря на созвучие с названием болезни (шизофрения), «шизоиды» не больны, у них просто особое строение мозга и нервной системы.

«Шизоиды» часто встречаются среди математиков, реже среди физиков. Ярко выраженными «шизоидами» были известные литераторы XX века: Владимир Набоков, Велемир Хлебников, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Иосиф Бродский.

Быть гением опасно?

Продолжительность жизни людей творческих, художественных профессий в среднем на 14 лет меньше, чем у обычных людей. И чем выше одаренность, тем незавиднее прогноз.

Особенно не повезло гениям. Они — мученики и вынуждены расплачиваться своей единственной жизнью за прогресс человечества. Таковы были судьбы Сократа, Джордано Бруно, Галилея, Ван-Гога, Николая Вавилова и многих других.

Помимо преследований современников и казней, гениев преследуют тяжелые стрессы, депрессии, у них велик риск душевных заболеваний (в 8 раз выше, чем у обычных людей!). И, тем не менее, именно душевнобольные создали великие шедевры: Гоголь, Нижинский, Достоевский, Ван-Гог, Гаршин, Врубель.

Если ты родился вундеркиндом

Мы не раз слышали об «удивительных детях», которые чуть ли не с пеленок проявляют какие-то запредельные для обычных взрослых и даже для профессоров способности. Их называют вундеркиндами. Но что же происходит с ними, когда они становятся подростками, взрослыми? Они превращаются в подлинных гениев человечества или в обыкновенных людей?!

Сэмми Решевский

Сэмми Решевский был шестым ребенком в семье. Он родился в Польше в 1911 году. В четыре года он научился играть в шахматы, наблюдая за отцом. Вскоре он обыграл всю родную деревню, затем город Лодзь и, наконец, в шесть лет — мастеров в Вене. Один за другим обескураженные шахматисты уходили, «побитые» шестилетним ребенком!

Он казался демоном за шахматной доской. Его маленькая курточка-матроска приводила в ужас известных игроков. Прошло немало времени, пока маэстро Видмар не одержал победу над малышом. Сэмми в знак мата опрокинул своего короля.

Маленький шахматист не умел ни читать, ни писать, он не мог даже отличить тигра от зайца на картинках. Зато он превосходно решал головоломки и неподражаемо играл в шахматы. Мальчик с родителями стал ездить по Европе, давая сеансы одновременной игры — успех был триумфальным. Он не проигрывал, были только редкие ничьи.

Когда он выиграл у одного из лучших из своих современников — Яновского, то был так счастлив, что долго не мог успокоиться, веселился, пел песни в такси. А когда ему все же случалось проиграть, он плакал и сметал фигуры с доски. И это совершенно нормальное поведение, если вспомнить, что перед нами ребенок. Ведь Сэмми оставался ребенком, несмотря на свои феноменальные способности.

В 12 лет Решевский был вынужден пойти в школу, чтобы научиться хотя бы элементарным вещам, таким, как счет и чтение. Он прекратил участвовать в состязаниях и вернулся к ним лишь через несколько лет. Вернувшись к доске, он не утратил своих способностей и по-прежнему прекрасно играл, но больше не был диковинкой.

Как-то уже взрослого Решевского спросили, как ему удавалось так хорошо играть. Он ответил, что шахматы были для него таким же естественным и непроизвольным явлением, как дыхание.

Павел

В 3 года Павел умел производить в уме сложные вычисления, а чуть позже научился читать. В 5 лет он играл любимые песни по нотам. Потом научил маму вычислять логарифмы.

Еще чуть позже досконально разобрался в устройстве таблицы Менделеева. В восемь лет решил сложную физическую задачу. Причем академик Колмогоров так и не смог поверить, что ее решил восьмилетний мальчик.

Вскоре родители окончательно убедились в том, что их сын непростой ребенок. Ему требовалось обучение по индивидуальной программе. Но в советское время об этом нельзя было и мечтать.

Павел пошел в первый класс. ИЕ сразу же получил единицу! Общепринятая программа не подходила для нестандартного мальчика. Ни учительница, ни одноклассники не понимали его, он был для них «не такой».

Впрочем, Павла согласились перевести из первого класса в четвертый. Там он сразу же стал отличником. Но возникла еще одна серьезная проблема: общение со сверстниками. Их интересы очень отличались, и Павел, конечно, страдал из-за этого. Интеллект мальчика развился слишком быстро, а вот физическое и психическое развитие протекало стандартно.

Родители старались помочь сыну: устраивали его в спортивные секции, искали ему таких же друзей-вундеркиндов. Кое-что удавалось. В то время были педагоги, фактически подпольно набиравшие классы одаренных ребят. Потом эти дети брали медали на олимпиадах, поступали в вузы в 12–13 лет. Павел поступил в университет чуть позднее — в 15.

Зато уже в 18 пошел в аспирантуру. Он любил учиться, ему это было действительно интересно, но, очевидно, проблемы в общении дали о себе знать. Павел заболел душевно, попал в больницу Кащенко. Это стало трагедией для семьи: талантливый человек уже не мог полноценно существовать после такой тяжелой травмы.

Что же касается статистики относительно взрослой жизни маленьких гениев, то она такова.

В Англии из 1030 великих людей только 292 были вундеркиндами.

Во Франции из 287 великих людей 231 показали сильную одаренность в детстве.

В России с точными данными сложнее, однако, известно, что поэты Лермонтов и Батюшков были вундеркиндами творческого типа. А Грибоедов поступил в Московский Университет в 11 лет, был поэтом, композитором, знал много языков.