ПОЧЕМУ в мае — июне 1941 года Сталин вплоть до последней минуты отказывался верить, что гитлеровский рейх вот-вот нападет на СССР? Причины удивительной слепоты Иосифа Виссарионовича вроде бы известны.

Главное — в предвоенный год советский лидер еще верил, что Гитлер не повторит печальный опыт своего предшественника кайзера Вильгельма и не откроет войну на два фронта, как это случилось в 1914 году.

А это значит, что, пока фюрер не закончил военный спор с Англией, у СССР есть время приготовиться к схватке с нацистским монстром.

Но рассекреченные документы Архива Службы внешней разведки РФ помогают увидеть истоки рокового заблуждения советского руководителя под новым углом зрения. Оказывается, фашистские спецслужбы с осени 1940 года проводили оперативную игру по снабжению Кремля дезинформацией, фабриковавшейся с целью сбить с толку Сталина.

Миф из секретной лаборатории

ГЛАВНЫМ условием победы в «блицкриге» — молниеносной войне — немецкие стратеги считали внезапность нападения. Неслучайно в течение зимы — весны 1941 года Верховное главнокомандование вермахта (ОКВ) издало одну за другой две директивы с одинаковым названием: «О мероприятиях по дезинформированию советского военного командования» (от 15 февраля и 12 мая 1941 года).

В этих документах, имевших высочайший гриф секретности, подробно разъяснялось, как вводить Сталина в заблуждение. Так, первоначально (в период с 15 февраля по 14 марта) участникам дезинформационной акции надлежало поддерживать версию о том, что руководство рейха еще не решило, где начать весеннее наступление: возможно, это будет Греция, Англия или Северная Африка.

Во второй период (с середины апреля), когда передвижение десятков немецких дивизий на восток скрыть станет уже невозможно, его следовало представлять отвлекающим маневром с целью замаскировать «последние приготовления к вторжению в Англию».

Автор директив ОКВ — не кто иной, как сам фюрер. Он решил вкрадчиво намекать русским: надежда на мирное урегулирование советско-германского конфликта сохраняется; наращивание рейхом вооруженных сил у советских границ преследует цель оказать политическое давление на Москву;

Берлин хочет от советского правительства каких-то далеко идущих уступок и вот-вот выступит с инициативой переговоров или, напротив, ждет, что Москва возьмет инициативу на себя…

Вплоть до утра 22 июня, пока Молотов не привез от посла фон Шуленбурга германскую ноту с объявлением войны, Сталин со свойственным ему терпением ждал этот ультиматум.

Чтобы кремлевский горец поверил в реальность перспективы дипломатического торга с фюрером, немецкие политтехнологи придумали сильнодействующее средство: время от времени подбрасывать советской разведке информацию о характере возможных германских притязаний.

В распространявшихся слухах о якобы готовящемся в рейхсканцелярии и МИДе ультиматуме утверждалось, что Германия заявит о желании получить в аренду на длительный срок Украину; или будет настаивать на германском участии в эксплуатации бакинских нефтепромыслов; или потребует право прохода для немецких дивизий через Украину и Кавказ в Иран, Турцию и Ирак.

Два лица Рудольфа Ликуса

К ФАБРИКАЦИИ и распространению лживых слухов в 1941 году были подключены лучшие умы в разведке, генштабе, МИДе, министерстве пропаганды рейха. Творческой лабораторией и координирующим центром стала специальная организация, официально предназначавшаяся для работы с журналистами, — т. н. «бюро Риббентропа».

Ключевой пост в этой конторе занимал чиновник германского МИДа Рудольф Ликус, откомандированный сюда РСХА — Главным управлением имперской безопасности.

В дипломатическом ведомстве он имел звание «легационного советника с правом доклада», т. е. был официально допущен к самому фюреру, а в своей «альма матер» — службе безопасности СД — дослужился до штандартенфюрера СС. Этот профессионал дезинформации с помощью коллег из гестапо составил подробные досье на работников советского полпредства.

Понятно, для чего: ему важно было вычислить работников «легальных» резидентур военной и политической разведок СССР с тем, чтобы подвести к ним своих агентов и через эти каналы гнать в Кремль «дезу» под видом сведений из надежного источника. На этом поприще Ликусу повезло лишь однажды, но зато крупно, недаром в июне 1941 года он получил следующий чин обер-фюрера СС…

В разведку — по протекции

В СЕНТЯБРЕ 1939 года в Берлин был назначен резидентом внешней разведки 1-й заместитель наркома внутренних дел Украины А. З. Кобулов. Он родился в 1906 году в Тбилиси.

Окончив 5 классов коммерческой школы, Амаяк Захарович длительное время работал кассиром и бухгалтером на мелких предприятиях, а в 1927 году был принят на службу в органы безопасности Закавказья по протекции старшего брата Богдана, уже занимавшего крупный пост.

После 10 лет чекистской службы в различных городах Кавказа фортуна улыбнулась Амаяку: он стремительно взлетел и приземлился в кресло замнаркома. Этому способствовала огромная убыль в чекистских кадрах, на которые обрушился молох чисток и репрессий.

Не имевший оперативного опыта разведчика, не владевший немецким языком, амбициозный и недалекий Амаяк Захарович в Берлине быстро «засветился». Вскоре после своего приезда на приеме, устроенном в честь советского наркома Ивана Тевосяна, он стал виновником пьяного скандала, настолько шумного, что было привлечено внимание немецкой контрразведки, «опекавшей» советских дипломатов.

Затем — новая непростительная оплошность: резидент вызывает на рандеву средь бела дня главу берлинской организации антифашистов «Корсиканца» (советника германского министерства экономики Арвида Харнака) и приезжает на «конспиративную встречу» в сопровождении переводчика и охранника — целой делегацией! Лишь промашка гестаповской «наружки» уберегла тогда главу «Красной капеллы» от провала…

Разозленный идиотским рвением этого дилетанта и опасаясь, как бы тот не наделал новых глупостей, шеф госбезопасности Всеволод Меркулов специальной шифротелеграммой категорически запретил резиденту «Захару» встречаться с ценными агентами.

Оплеуха шефа, увы, не охладила пыл чиновника. Отстраненный от связи с «Красной капеллой», он решил обзавестись собственными источниками информации. Такой человек Кобулову подвернулся подозрительно скоро. Это был 27-летний латвийский журналист Орест Берлинкс, собственный корреспондент рижской газеты «Бриве земе» в Берлине.

В начале августа 1940 года Амаяк Захарович сообщил в Москву, что завербовал эмигранта-латыша, который «трезво оценивает установление советской власти в Прибалтике» и готов «делиться полученной в кругах германского МИДа информацией».

Мог ли Кобулов предполагать, что его новый агент «Лицеист» (он же провокатор гестапо «Петер») после каждой встречи с ним ездит на рандеву к своему настоящему патрону — штандартенфюреру СС Ликусу?

…Вскоре после установления агентурных отношений с «Лицеистом» «Захар» стал пересылать в Москву его донесения, суть которых сводилась к тому, что взоры фюрера и его фельдмаршалов якобы обращены в сторону Ближнего и Среднего Востока, Африки, других регионов, но только не России.

Это было как раз то, что хотел услышать Сталин. Еще бы, ведь речь шла о «реальных шансах» отсрочить войну с Германией!

А стряпались сообщения «надежного источника», каким искренне считал «Лицеиста» советский резидент, следующим образом. Министр иностранных дел рейха фон Риббентроп лично готовил текст, затем докладывал его фюреру.

Только с его санкции, а нередко и с собственноручными поправками этот материал поступал к штандартенфюреру Ликусу, который и «вооружал» этой «дезой» своего агента, немедленно передававшего ее «Захару».

Разумеется, Кобулов пересылал в Москву и правдивые сообщения, исходившие от немецких антифашистов — членов «Красной капеллы», от занимавшего серьезный пост в гестапо агента «Брайтенбаха» (гауптштурмфюрера СС Вилли Лемана, судьба которого в известной мере вдохновила писателя Юлиана Семенова на создание образа Штирлица), и их было больше.

Но достоверные данные шли в одном потоке с фальшивками, стряпавшимися в «бюро Риббентропа» и РСХА. Сталину все это докладывалось в первозданном виде, практически без каких-либо комментариев.

Поэтому отличить правду от лжи, да еще столь созвучной заветным чаяниям, хозяину Кремля было очень нелегко; неслучайно на знаменитом донесении агента «Старшины» (старшего лейтенанта люфтваффе Харро Щульце-Бойзена) от 16 июня о том, что все приготовления к агрессии против СССР в Германии завершены и ее следует ожидать со дня на день, Иосиф Виссарионович начертал историческую резолюцию: «Т. Меркулову. Можете послать ваш источник из штаба Герм. авиации к е… матери. Это не источник, а дезинформатор».

Кара явно запоздала

ОКАЗАВШИЙСЯ в советском плену офицер гестапо Зигфрид Мюллер, сотрудник реферата IV-D Главного управления имперской безопасности, на допросе 21 мая 1947 года показал, что руководивший латышским журналистом сотрудник РСХА Ликус регулярно ездил к Гитлеру с донесениями о ходе дезинформационной игры.

Фюрер жадно интересовался мельчайшими деталями общения Берлинкса и Кобулова: с каким выражением лица воспринимал тот заявления о миролюбии Германии, с какой интонацией говорил, крепким ли было рукопожатие и т. д. Может быть, он пытался представить, поверит ли в эту наглую ложь Сталин?

…После того как материалы допроса Мюллера в 1947 году были доложены руководству органов госбезопасности СССР, советская разведка развернула настоящую охоту на Берлинкса.

Тот же, выполнив свою миссию в Берлине, еще летом 1941 года был переброшен обер-фюрером СС Ликусом в Швецию. Дотянуться до гестаповского провокатора советским «Джеймсам Бондам» не удалось — после войны тот нашел убежище в США.

***

А ГЛАВНЫЙ виновник успешной операции «бюро Риббентропа» А. З. Кобулов благополучно пережил разразившийся после признаний Мюллера скандал на Лубянке.

Но после свержения Л. П. Берия в 1953 году его, как выдвиженца и близкого соратника Лаврентия Павловича, Особое совещание наряду с другими не устраивавшими Н. С. Хрущева деятелями госбезопасности приговорило к расстрелу…