Владимир Прокофьевич Бородин – человек легендарный. Он – автор книг "День Победы", выдержавшей уже три издания, и "Гвардейская двенадцатая...". Его перу принадлежат более 25 очерков на военно-исторические темы. Полковник В.П.Бородин награжден многими орденами и медалями, в том числе орденами Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Красной Звезды.

С 1966 г. Владимир Прокофьевич активно работает в ветеранском движении. В составе 12-й гвардейской Краснознаменной, ордена Суворова Пинской стрелковой дивизии Владимир Прокофьевич принимал участие в Московской и Курской битвах, форсировании Днепра, освобождении Белоруссии, Латвии, Литвы, Польши, Берлинской операции. Был трижды ранен.

2 мая 1945 г. северо-западнее Берлина его дивизия вышла на Эльбу и встретилась с 84-й пехотной дивизией армии США. 3 мая по приказу командира гвардии майор Бородин вместе со связными Молдабаевым и Бойко переправился на западный берег Эльбы и встретился с командиром одного из полков дивизии союзников полковником Хоу, а через день нанес визит и в штаб дивизии американцев.

Своими воспоминаниями от встреч с союзниками Владимир Прокофьевич поделился с нашим корреспондентом.

Владимир Бородин: Я служил в 12-й гвардейской стрелковой дивизии, которая была сформирована в Орле и дошла через Тульскую область до Германии, форсировала Эльбу и встретилась с американскими войсками на Эльбе. 1 мая 1945 г. наша дивизия штурмом взяла Нойрупин, он примерно в 25 км севернее Берлина.

Этот район дач немецкой элиты, там старинные были замки. Там были тяжелые бои, немцы сопротивлялись до последнего. Но 1 мая мы их выбили. Дальше мы вышли на северо-запад, есть такой город Вустерхаузен, тоже его захватили. Я был, по-современному, замначальника штаба полка.

И вот командир дивизии командиру полка нашему говорит: "Поскольку твой полк идет первым, я сейчас дам тебе автомобильный батальон, и рвитесь к Эльбе. До Эльбы 30-40 км, вы расстояние за час преодолеете и узнаете, кто на том берегу – американцы или англичане". Потому как мы входили в стык английских и американских войск.

Сели мы на эти студебеккеры и рванули. Быстро домчались, вышли к Эльбе. Это было 2 мая, Эльба еще не вошла в берега, туман стоял над рекой. Но что нас поразило – это весь берег Эльбы покрыт госпиталями.

Как потом выяснилось, там стояли госпитали СС. А на той стороне Эльбы маленький такой пароходик, американский, они перевозили на тот берег немецкий генералитет, чины высокие СС...

- А зачем им это надо было?

- Так они спасались от русских. Когда мы брали пленных, они шли, допустим, в Данию. Мы спрашиваем, мол, что вы туда идете, сдавайтесь здесь в плен. А они говорили: "Нет, мы русских боимся, а нам надо уйти в зону, оккупированную англичанами". Они уже знали, куда англичане пойдут. Сколько там было народу, ужас!

А накануне, второго числа... у меня хороший друг был, комбат, с начальником штаба они вышли на Эльбу, решили проехать вдоль берега – выяснить, что за район. Поехали, машин у нас там трофейных легковых было до черта, смотрят – впереди идет колонна навстречу. Колонна подошла, наши ребята, Шилов и Суханов, остановились.

Начальник штаба, Сергей Суханов, озорной парень, вышел из машины, взмахнул фуражкой и крикнул: "Эй, привет!". Они подумали, что это русские танкисты. Первый тяжелый танк как рванул на них. Спасло их только то, что они сразу выскочили в кювет и упали.

Танковая колонна прошла по дороге, и на следующий день мы эти танки нашли на переправе, которую организовали американцы в свою сторону. Конечно, без людей. Генералов и офицеров, особенно СС, уже перевезли. Пустые были машины.

Вечером 2-го числа комбат дивизии через командира полка говорит: "Ваш полк первым вышел на Эльбу, вот тебе боевое задание – возьми с собой пару разведчиков, переправься на ту сторону и узнай, главным образом, кто стоит напротив нас – англичане или американцы". Хорошо. Было у меня два хороших парня – Молдабаев и Бойко, сильные ребята. Я их забрал и мы пошли.

- Как в разведку?

- Да нет, какая разведка... Они у меня были и разведчики, и связные, на все руки мастера, в общем. Ну вот. Вышли на Эльбу, смотрим, палаточный городок раненных зашевелился – русские подошли. А там же одни эсэсовцы. Вдруг начнут бить... Пароходик медленно шел, дохленький пароходик. Это примерно так, как в кинофильме "Волга-Волга" – "Америка России подарила пароход".

Дошел он примерно на половины до Эльбы, остановился, развернулся и пошел обратно. Но мы, напрягая все легкие, кричим: "Джентльмены, сюда!". Стал я еще раз махать фуражкой, смотрю, пароходик, который стал отходить, возвращается. Вернулся.

А там такой крутой бережок с нашей стороны, моряки, американцы, сходни сбросили, взяли нас под руки. Перешли мы на тот берег, встречает нас подполковник, как я потом узнал, он – дивизионный инженер этой дивизии, сама дивизия носила номер 84.

Там американские все дивизии имели свои эмблемы, и эта дивизия имела такую эмблему – на красном фоне белый топор разрубает белое полено.

- Что это означает?

- Они в простонародье называли ее "лесоруб". Так вот. Подполковник с нами расцеловался, обнялись хорошо. По-русски из них никто не говорил, а у нас по-английски – никто. Но я так понял по знакам, что подполковник приглашает нас куда-то поехать.

Поехали мы в штаб полка – примерно 15-20 км от Эльбы. Командовал полком полковник Хоу. Приехали мы. Интересна вообще жизнь американцев, они с комфортом воевали. Значит, вилла большая, на первом этаже, там даже полуэтаж, – офицеры сидят. 3-4 приступки, большая комната – там сидит Хоу. Подполковник нас представил, познакомились, поговорили... на пальцах.

Потом командир пригласил своего переводчика. Ну, переводчик-то язык знал, а я-то кроме 10-ти классов ничего не знал (смеется). Ну, понемножку мы с ним разговорились. Потом, смотрю, приходит второй лейтенант, по-нашему старший лейтенант. Отлично говорит по-русски. Я потом, когда мы с ним поехали в свой полк, спросил, откуда он так хорошо русский язык знает.

А он говорит: "Мы родом из Западной Руси, русины мы. Мы сидели под австрийцами, а потом, когда Австро-Венгрия распалась, нас то полякам отдавали, то прочим... Настоящая фамилия наша – Вилейко, а когда родители переехали в Англию, то они стали называться Виляйк, на английский манер". Ну, договорились.

Потом, смотрю, командир полка какой-то знак дал, принесли бутылку какой-то коричневой жидкости. Оказалось, коньяк. А мы его никогда не пили. Налили по маленькой такой рюмочке. Что интересно, переводчика своего он к столу не пригласил. Вот у нас как, на Руси: сидим в землянке командир полка, начальник штаба, связисты...

Принесли обед. Командир полка говорит: "Ну, кто со мной будет обедать?" Товарищ полковник там, или подполковник отвечает: "Ну, я бы не отказался". Наливают котелки, по сто грамм, и обедают. А тут определенная субординация. Переводчик имел чин капитана, смотрю, он в сторонке стоит, его не пригласили.

Налили нам коньяку, маленькие рюмочки. А нам всегда давали норму наркомовские 100 грамм, мы ее одним глотком. Я смотрю, американские офицеры смакуют этот коньяк, а я думаю – что мне делать? Я проглотил сразу. И мне командир полка говорит: "Может быть, еще?".

Думаю – нет, брат, потом скажут, что русский офицер – пьяница. Я говорю: "Нет, спасибо". Стали разговаривать о победе, как мы хорошо воевали. Смотрю, полковник показывает мне на погоны, а я только что, в апреле, получил звание майора, у нас уже были погоны вот как сейчас, а раньше носили кубики, квадратики.

Полковник спрашивает: "А это что такое?" Ну, я ему говорю: "Погоны это теперь такие. Я – майор". А он мне показывает свой журнал военный, там расписаны и разрисованы все командиры Красной армии, со старыми званиями, которые отменили 3 года тому назад. Я говорю, что я – майор. А он мне в ответ: "Да какой же ты майор, вот у нас нарисовано, у тебя, у майора, 2 шпалы". Я говорю: "Так это 3 года тому назад было, сейчас шпал уже нет". Вот так мы познакомились.

Командир полка потом говорит этому Виляйку: "Поезжай к ним". И мы махнули к себе в штаб полка. Молодцы американцы – как они водят машины, это роскошно! Я нигде у нас подобного мастерства не видел. Причем, в тех местах, где мы проезжали, ведь деревня, по сути, и там было очень много гусей.

И вот что-то американские водители очень любили давить гусей. С криком, с гиком, на кучу этих гусей – бац! Перья летят во все стороны. Они довольные, не гуси, конечно, а американцы. И вообще, потом они в нашем расположении строили мост через Мульду, около Десао. Прямо скажу, мастера были. А когда они нас пустили в Тюрингию, которую они захватили, мягко говоря, незаконно, мы их пустили в Берлин.

И вот через наш полк проходил женский батальон, зенитный. Ну, скажу я вам, девки – красавицы! Все сидели на джипах, на каждом джипе зенитный пулемет, они проходили мимо нас. Нам воздушные поцелуи, мы – им (смеется). Даже женщины у них машины водят виртуозно.

Хотя бывали и такие случаи. Строили американцы мост через Мульду. Мульда – неширокая река, на ней стоит Десао, это крупный город. Они строили мост ровно месяц, привезли понтоны, катки. И во время строительства у них погиб один солдат – ему катком стукнули по голове, и он свалился в Мульду.

Наши инженеры говорили: "Господи, да мы бы этот мост за неделю построили". То есть американцы очень скрупулезные просто. Все рассчитано, все по мелочам. Мы встречались с командиром инженерного батальона, подполковник американский. Разговаривали о жизни. Вот он говорит: "Скорее бы война кончилась". Говорю: "Так кончилась же уже".

А он мне в ответ: "Нет, война кончится, когда мы подпишем с немцами мирный договор". Спрашиваю: "А тебе-то какая прибыль?" – "Мне? У меня в Америке бизнес остался! Если будет договор, то я могу уволиться из армии и заниматься бизнесом". – "А если тебя не отпустят?" – "Не отпустят? Я на президента в суд подам!" Мы все смеялись. Вот такие нюансы.

- Как вам вообще американцы показались?

- Вообще американцы ребята простые, без гонора, работящие. У них был такой порядок. Скажем, меня пригласил командир полка Хоу к себе, а моих двух связных пустили к солдатам. Потом я спрашиваю Молдабаева: "Ну, вы там поели?".

Он мне отвечает: "Какое там поели! Они нас заговорили – один вопрос, потом другой. Я ложку в рот – а мне сразу два вопроса". Я говорю: "Ну и что спрашивали?". Спросили: "Откуда такой маленький?" – это про Молдабаева. Молдабаев отвечает: "Я не маленький, мне уже 25 лет. Я из казахских степей, мы в это время уже мчимся на лошадях". Вот в таком духе, хорошо очень мы поговорили.

На другой день мне командир дивизии приказал съездить уже в дивизию, не в полк. Ну, располагались они комфортно, в готическом замке. Готический зал, черные, мореного дуба кресла, большой стол. Стол сервирован богатой посудой. Стоят стулья, на каждом стуле белый чехол, а на каждом чехле эмблема дивизии – на красном фоне белый топор.

Говорили тоже вперемешку: они по-русски – ничего, а я по-английски тем более. Все равно говорили хорошо. С одной стороны сидел замкомандира дивизии, генерал бригады и я, как гость. А все офицеры по ту сторону, то есть никакого смешения. Они хвалили нашу Берлинскую операцию, как мы ее провели. В общем, была очень приятная мягкая встреча. Обслуживал негр нас. Причем тоже интересно, никакого спиртного, ничего, только чистая вода в графинах и огромное количество заморских фруктов и консервов.

То, что с собой они привезли. Потом, когда наговорились мы вдоволь на непонятном языке, смотрю, все офицеры встали, ну, и я тоже встал. Там двухэтажное здание. И кто-то принес генералу какую-то коробочку сверху. Генерал открыл коробочку – это был нарукавный знак их дивизии, "лесоруба". Он мне в торжественной обстановке вручил его, я поблагодарил, что мы будем память держать об этой встрече.

Долго-долго я его берег, потом, лет десять назад, французские журналисты приехали. Стали говорить: "Покажи, покажи, мы снимем". Десять лет вот и снимают... Правда, генерал американский так немножко криво посматривал на меня, русский все-таки. Мне был тогда 21 год, а генералу тому лет 50 было, и офицеры все лет по 40-45. Вот так мы с американцами повстречались.

Автор сердечно благодарит Московский Комитет ветеранов за помощь в организации интервью.