БОЛЕЕ 100 лет назад в Берлине открылась самая большая в Германии «королевская» тюрьма Тегель (KЪnigliches StrafgefКngnis Tegel). Сейчас здесь более 1700 заключенных, треть из которых иностранцы, и около 700 сотрудников.

ОГРОМНАЯ территория тюрьмы площадью около 130 000 м2 окружена высокой бетонной стеной, достигающей местами 11 метров в высоту. Вокруг — 13 охранных вышек. Двуглавая церковь с часами расположена напротив центральных ворот.

Большинство кирпичных построек, в которых живут и работают заключенные, сохранилось с прошлого века. Булыжные мостовые, каменные дорожки, лужайки и газоны, небольшой пруд — все здесь ухожено и едва ли напоминает место тюремного заключения.

В корпусе номер 5, отстроенном в начале 80-х, отбывают многолетнее или пожизненное заключение те, кто осужден за тяжкие преступления — убийства, ограбления, разбой. Всего 196 заключенных в возрасте от 25 до 80 лет.

В просторном холле за стеклянной перегородкой сидит охрана. От красных решетчатых ворот начинается длинный коридор. На стенах — картины. По обе стороны коридора расположены одиночные камеры заключенных.

Пельменей бы…

В КОМНАТЕ для свиданий с решетками на окнах меня встречает высокий темноволосый молодой человек в спортивном костюме.

Сорокалетний Владимир Белов родился в Виннице. После службы в армии переехал в Челябинск, где работал таксистом. В январе 2002 года Владимир приехал к знакомым в Берлин по гостевой визе.

В один из свободных вечеров, выпив лишку, подрался… «После драки я ушел домой. А человек, с которым я подрался, умер в больнице. За непреднамеренное убийство я получил десять лет. По плану в январе 2012 должен выйти на свободу».

Владимир работает в столярных мастерских, в свободное время изучает немецкий язык и занимается спортом.

«Любому человеку, если его посадить в закрытую комнату, станет не по себе. К этому добавляется ожидание суда и наказания — бог его знает, что там будет? Сложно мне было. Но человек ко всему привыкает.

Здесь не самые страшные условия. Думаю, любой русский бомж с радостью согласился бы на них и сказал бы: я буду здесь жить, пока не умру…

В одиночной камере никто не «достает». Кормят отлично. Диабетики получают диетическое питание, у мусульман в рационе нет свинины. Можно и самому готовить. За работу мне платят почти 300 евро. Конечно, не наличными, денег при себе иметь не разрешается. Они у нас виртуальные.

Но каждый может заказать себе все необходимое — будь то продукты, одежда, телевизор или книги. Единственная трудность — попасть на работу. Безработных здесь почти 40%. Сидишь, ждешь, хоть куда готов пойти. Я вот в столярке оказался».

«Иногда нападает тоска, мечтается о чем-то. О чем можно в тюрьме мечтать? …О свободе, естественно. В баню бы сходить да штучек сто пельменей маленьких съесть… Но тюрьма есть тюрьма.

Я осознаю, где нахожусь и какое отношение должно быть ко мне — не лучше, не хуже». У Владимира в Челябинске осталась 13-летняя дочь, она живет у его родителей, с женой он в разводе. С дочерью он переписывается, по возможности звонит ей и родителям в Челябинск.

Чтобы почаще приходил русский священник…

«ЗДЕСЬ не важно, русский ты или нет. С одной стороны от меня живет немец, с другой — турок. Служащий одинаково для всех открывает дверь. Обед тоже всем приносят. Для закона все одинаковые.

Человек умер — случайно или нет… — я виноват… Надо было раньше думать. Естественно, я сожалею о том, что произошло, ведь ничего уже не изменишь, назад не повернешь… Чего хочется? Хочется, чтобы почаще русский священник приходил.

Здесь много людей, которым что-то непонятно, которые хотели бы общаться со священником. Что мне здесь не нравится? Вон, смотрите… — Владимир показал из окна на одноэтажное здание. — Перед нашим корпусом — дом для тех преступников, которые детей насилуют. У них условия еще лучше, чем у нас. Немцы их считают больными людьми.

Посадят преступника на два-три года, выпустят через полтора, а он потом опять ребенка изнасилует и снова сюда возвращается. Слышал по телевизору, что планируют многих отпустить и лечить здесь в «амбулаторном порядке». Родители с детьми, живущие в этом районе, протестуют…»

По мнению Владимира, в этой тюрьме есть все возможности для того, чтобы выйти на свободу нормальным человеком, было бы желание. «Можно через год отправиться отсюда конченым наркоманом, а можно через сто лет выйти здоровым человеком, умным, ориентирующимся в жизни.

Все здесь, как и на воле, зависит от тебя самого. Если есть стремление получить образование или знания какие-то — получай. Есть желание работать — работай… Чего мне здесь не хватает? Да все у нас есть. Свободы не хватает…»