Нам совсем запудрили мозги разговорами о том, что мы все время идем не туда, постоянно сходим с рельсов… Ну были у нас некоторые заскоки на историческом пути, но в общем мы как стояли на своем, так и стоим.

НА ЧЕМ именно, кто мы и откуда взялись? Разобраться в этих вопросах попытался известный ученый, философ и писатель Виктор ТРОСТНИКОВ — его новая книга «Православная цивилизация» недавно была выпущена издательством Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник».

Маркс не любил Христа, поскольку видел в нем конкурента

— ВИКТОР Николаевич, вы уверенно заявляете о том, что благосостояние россиян в скором времени значительно улучшится и это обязательно приведет к новой волне религиозности в обществе. Но ведь история свидетельствует — массовое обращение к Богу случалось как раз таки в тяжелые времена…

— Народ начинает тянуться к религии либо когда все очень плохо, либо когда все хорошо и стабильно. Это закон психологии. У каждого человека есть потребность, пусть часто и скрытая, в каких-то вечных ценностях.

У одних она начинает проявляться в момент сильных жизненных потрясений, у других — в условиях бедности — внутренняя энергия перенаправляется с недоступных вещественных ценностей на доступные идеальные, а кто-то начинает тянуться к духовному, насытившись материальными благами.

В условиях сытой, комфортной жизни у человека постепенно возникает чувство тоски, скуки. Когда карьера состоялась, денег достаточно, да если еще и старость близится, он начинает видеть тщетность и суетность материального обогащения.

У меня есть несколько знакомых, которые, став не просто богатыми, а очень богатыми, обратились к вере и стали членами церкви. А вспомните хотя бы одного из самых состоятельных людей планеты Говарда Хьюза — владельца авиакомпаний.

Последние годы он, отстранившись от всех, колесил на грузовике по дорогам Шотландии. Может быть, он был атеистом, но все-таки почувствовал никчемность роскошной жизни и, как говорили до революции, опростился.

— Почему же ни Березовский, ни Абрамович, никто другой из наших олигархов до сих пор не ушел в монастырь? Один Ходорковский пока ведет аскетичный образ жизни, и то не по своей воле.

— Дело в том, что у них нет уверенности в завтрашнем дне, нет стабильности. Они боятся остаться безо всего. Если, например, какой-нибудь немецкий фабрикант точно знает, что доходы его предприятия до конца жизни обеспечат и детей его, и внуков, то наши олигархи этого сказать не могут.

У них довольно нервная жизнь — постоянное беспокойство за свою безопасность, безопасность близких, капитала. Не исключено, что, как только у российских миллиардеров появится ощущение постоянства и душевного равновесия, они потянутся к религии.

— Слабо верится. Все-таки в России к Богу всегда больше обращались от бедности…

— Неправда. Более половины наших святых — князья. Другое дело, русский народ всегда жил в бедности. Как только людям не нужно будет тратить столько чудовищных усилий на материальное обустройство, они потянутся к религии с новой силой — от сытости, как большинство русских эмигрантов.

Ну а в том, что в России в скором времени уровень жизни улучшится, я даже не сомневаюсь. Технически это сделать нетрудно, просто, считаю, мировым экономическим силам угодно удерживать нас в полуголодном состоянии. Но долго это продолжаться не будет…

— Ярый коммунист Фидель Кастро всегда был глубоко верующим человеком и ставил Христа в один ряд с Лениным и Марксом. Почему же у нас религию душили почти 70 лет? И как повлиял этот перерыв на историю православия?

— Я не согласен с тем, что христианская цивилизация в России прерывалась. Коммунизм — это крайняя форма ереси, а попросту — искаженная форма православия. Как и в чистом христианстве, главной целью коммунистического строя был рай, только более понятный народу — рай на земле, построенный собственными руками.

Люди искренне верили, что через 20 лет не будет ни денег, ни государства, ни преступлений… В общем, произошла подмена понятий. Символично то, что на месте снесенного храма Христа Спасителя коммунисты собирались воздвигнуть Дворец Советов.

— Получается, Ленин и прочие коммунистические лидеры выступали в роли Христа?..

— Лже-Христа. Карл Маркс, например, хоть и был крещеным, Иисуса не любил, поскольку видел в нем конкурента. Хорошо то, что ересь в виде коммунизма не сказалась на народном правосознании — критериях добра и зла. Сейчас даже многие с ностальгией говорят о том, что в те времена уровень нравственности был выше. Недавно я случайно наткнулся на «моральный кодекс строителя коммунизма» — ну почти Евангелие!

Пишут, что надо любить ближнего, быть самоотверженным, бескорыстным, не прелюбодействовать, и прочее в этом духе…

— А культовый лозунг «От каждого по способностям — каждому по потребностям!» — это тоже искаженная христианская идея?

— Хороший вопрос, надо подумать… (Пауза.) Видимо, в его основе общехристианская идея о том, что Бог не дает человеку более тяжелого креста, чем тот может вынести.

Конец света — это логичный ход вещей, и он близок

— НА КАКОЙ стадии развития находится сейчас православная цивилизация? Видите ли вы какие-то тенденции?

— Вы сейчас затронули проблему смысла истории. Еще Бердяев заметил: «История будет иметь смысл только в том случае, если она кончится».

Думаю, финал уже близок. Я говорю не о катастрофизме, не о ядерной войне, а именно о финализме — моменте, когда галактики свернутся, материя упразднится и все вернется к исходному состоянию.

Просто Господь закроет это предприятие как исчерпавшее свои возможности. Можно называть это концом света, концом времен, как угодно… Но это логичный ход вещей, иначе вся наша история — бессмысленная, дурная бесконечность.

В Евангелии довольно четко прописаны признаки приближения этого момента, и некоторые из них мы начинаем сейчас наблюдать, например оскудение любви. Больше всего в этом смысле меня поражают американцы.

Родным детям, которые учатся в соседних городах или штатах, они высылают дополнительные деньги, чтобы те не приезжали домой на каникулы, не нарушали их привычный ход жизни…

И они совершенно спокойно, без капли стеснения говорят о том, что откупаются от присутствия собственных детей! Другой признак приближающегося конца истории — природные катаклизмы, конкретные примеры в этом случае, думаю, не нужны…

— И все же вопрос по поводу будущего: может ли новая волна массового обращения к православию с его жесткими канонами тормозить формирование либерального, демократического государства или это вещи не связанные?

— Вопрос интуитивно правильный, но я бы избежал слова «демократия», поскольку оно утратило свое первоначальное значение — «власть большинства». В Америке, которая называет себя оплотом демократии, сегодня установилась власть меньшинств — национальных, сексуальных и прочих.

Больше всего шансов поступить, скажем, в престижный университет у чернокожей женщины. А если она больна СПИДом да еще и лесбиянка, то ее вообще на руках носить будут.

А что касается формирования государства и влияния на этот процесс православия, то христиане, как известно, всегда были самыми лояльными гражданами — независимо от строя.

Апостол Павел даже во времена царствования самодура Нерона писал: подчиняйтесь всякому человеческому начальству, ибо оно не зря носит меч, а чтобы карать зло и защищать добро. Фрондерских тенденций в православии не было и быть не может.

— Господин Михалков как-то вмешивался в работу над книгой? Все-таки он издатель…

— Не «все-таки», а издатель очень ответственный. С ним у нас было действительно творческое сотрудничество. Внимательно прочитав рукопись, он предложил кое-что в ней изменить, но это, уверен, пошло книге только на пользу.

Мы с Никитой Сергеевичем сошлись во мнении, что наша совместная работа носит не только просветительский, но и политический характер. В Америке в свое время была выпущена подобная книга — «Американцы. Какие мы есть». Теперь нечто схожее по идее появилось у нас и о нас.

Надеюсь, эта книга позволит нам глубже осмыслить себя, а также поможет понять православную цивилизацию тем, кто к ней не принадлежит. В нашем многополярном мире сегодня очень важно понимать друг друга…