Такой трудный и горький вопрос задают сегодня 800 тыс. оставшихся в живых участников Великой Отечественной войны. Через несколько лет эти вопросы задавать будет некому.

БЕССТРАСТНАЯ статистика свидетельствует — каждый год наших дорогих стариков-ветеранов становится на 200 тыс. меньше. Через несколько лет умрет последний солдат Победы и мы будем знать о великой и страшной войне только по книгам, старым фильмам и фотографиям.

Но сегодня, готовясь к 60-летнему юбилею, мы печатаем шаг, вспоминаем песни про «вставай, страна огромная», про «синенький скромный платочек» и «прости, что я пришел к тебе живой».

Скоро вся страна: и прошедшие через окопы, и стоявшие у станка в глубоком тылу, и родившиеся в голодные послевоенные годы, и дети сталинских пятилеток, хрущевской оттепели, горбачевской перестройки, ельцинского лихолетья — все мы нальем себе кто по 100, кто по 200 грамм и скажем: «За Победу!» Помянем, прослезимся и, может быть, даже споем.

Хорошо бы в этот день забыть (или сделать вид, что забыли) о том, что некогда единая страна и единый победивший народ сегодня разделены на множество несоприкасающихся частей.

На приватизировавших страну олигархов и на побежденный, ограбленный народ. На ухватистых чиновников, живущих по своим бюрократическим правилам, и тех, кто месяцами ходит по собесам и месяцами мается в очереди по другую сторону «социального окна».

На золотую молодежь и беспризорников. На министров с мигалками и запуганных пешеходов. На лоснящихся от самодовольства депутатов и на обманутых ими избирателей…

Но в этот день, в день 9 Мая, давайте скажем себе (пусть бы даже и после «пол-литры»), что мы единый народ и Отечество наше — Россия. И принадлежит она все-таки нам. И пока жива Россия, мы в России — свои. И отступать нам некуда. Они, другие, взявшиеся невесть откуда, сбегут, сжимая в кулачках свои осыпанные бриллиантами яйца, а мы останемся.

У них есть свой новый дом по имени «Челси», а наш — с покосившейся крышей — уже 1000 лет называется Россией. И нам, остающимся у себя в стране, пора подумать о том, с чем мы в грядущие после Победы годы будем жить. Чего хотеть, во что верить, что говорить подрастающим внукам?

Ведь сегодня все, что дала нам Победа — великую страну, народную армию, гордый народ, большие надежды, индустриальную мощь, сильную культуру и науку, национальное здоровье, — все это истлело, расползлось по пограничным швам. А то, что осталось, продолжают «пилить», растаскивать по офшорам, по чужим банкам, по далеким швейцариям.

Победа — последний резерв нашей надежды, совести, памяти, терпения. Последнее пристанище веры.

Похоже, что даже власть, научившаяся абстрагироваться от народной жизни и пребывающая больше на лондонских форумах, чем в Москве, осознает, что дальше так нельзя, дальше — пустота.

И власть затревожилась. Похоже, поняла, что на одном Стабилизационном фонде, на нефтяной трубе, на рейтингах партий и вождей России не возродить.

На чем же? Похоже, этого не знает никто. И даже если кто-то и найдет заветное слово, то кто ему поверит? За последние десятилетия иссушены все источники веры. Слишком много мы слышали обещаний. И ни одно из них не сбылось.

Министры говорят, что продуктовая корзина стала сытнее. Побогаче стал «прикид». Чаще ходят трамваи. Реже убивают на улицах. Может быть, так оно и есть. А радости нет.

Проведенные незадолго до празднования Победы социологические исследования фиксируют тяжелую разруху в сердцах. 39% населения испытывают стыд за состояние страны. 25% говорят, что им нечем гордиться.

Интересно то, что никто не хочет назад, в «советскую власть». Но при этом все имена, события, песни, которые мы с гордостью вспоминаем и поем до сих пор, — все они оттуда. Новых имен нет. Да и откуда им взяться?

Большие имена рождаются от больших свершений, от впечатляющих идей. А их нет. Партии, за которые мы голосовали в надежде, что они «окормят» народ новой верой, сыто похрюкивают в бюрократическом стойле.

«Не к чему душу прислонить», — написала нам Валентина Смолина из Перми. И то, что смерть и похороны в общем-то далекого и чужого для православной России Иоанна Павла II так затронули нас, — это ведь тоже свидетельство нашей тоски по отзывчивому сердцу, по нравственной опоре.

Вот после Иоанна Павла не осталось ни особняков, ни счетов, ни бриллиантов. А провожали его миллионы людей. Потому что от него осталось то, что человек ценит превыше всего, — вера в высокое предназначение человека. Нет, не хлебом единым сыт человек.

В 2007 и 2008 гг., когда в стране будут выборы (вначале парламентские, потом президентские), к урнам для голосования придут многие из тех, кто уже не помнит ни о войне, ни о Победе. Даже в момент распада СССР им был всего 1 год. Их былым величием не прельстишь.

Сегодня самая большая опасность для России (в том числе и для власти) даже не то, что народ беден и обижен. А то, что нация не чувствует, куда ее ведут. И когда же закончится «переход через пустыню»?

Сегодня мы почти уже поняли, кто виноват. Но стране нужен тот, кто скажет, что делать, куда идти.

Ожидание слишком затянулось…