Татьяна Становая, эксперт Центра политических технологий.

Сегодня Латвия оказалась в трудном положении: с одной стороны, она стала членом ЕС: это требует, помимо прочего, уважения прав национальных меньшинств.

С другой стороны, власть в Латвии после выборов в 2002 году значительно поправела: социальный заказ на ужесточение политики в отношении русскоязычного населения расширяется, а националистические настроения радикализируются. Выход из ситуации был найден: Латвия намерена просто вывести за рамки категории национальных меньшинств подавляющую часть русскоязычного населения.

В ближайшее время Латвия намерена принять Конвенцию о защите прав национальных меньшинств с оговорками. Сама Конвенция предназначена Евросоюзу, который давно требует от Латвии смягчения политики в отношении русскоязычного населения. Оговорки адресованы латвийскому обществу и политической элите, которая после 2002 года значительно поправела.

«Конвенция, очевидно, будет ратифицирована до 23 июня»,– заявил министр иностранных дел Артис Пабрикс. «К нацменьшинствам относятся граждане Латвии, проживающие в республике и имеющие с ней длительную связь, но в то же время отличающиеся по этническим, культурным, религиозным или лингвистическим признакам».

При этом под длительной связью подразумевается, что «предки представителей этих нацменьшинств должны проживать в Латвии более 100 лет», - заявил Пабрикс. Русскоязычных в Латвии более 600 тысяч. Из них половина – неграждане. Для них выбор состоит в следующем: либо принять гражданство России и получить статус иностранцев (а это определенные ущемления прав, например, активного избирательного права и т.д.), либо добиваться гражданства Латвии.

Последнее имеет множество, прежде всего, политических преград: гражданами не могут быть те, кто был осужден за незаконные выступления против государственного устройства страны, выражал идеи фашизма, национал-социализма, коммунизма, тоталитаризма после 4 мая 1990 года, те, кто после 17 июня 1940 года выбрал Латвию своим местом жительства после демобилизации из ВС бывшего СССР, бывшие сотрудники КГБ (таковых около 20 тыс.) и т.д.

Иными словами, путь в гражданство закрыт для всех военных ветеранов, а также тех, кто осужден за участие в несанкционированных митингах против государственной власти или был причастен к деятельности останков коммунистического режима в Латвии после 1991 года.

По сути, путь в гражданство Латвии закрыт и для всех тех, кого власти этой страны считают «оккупантами» или работавшими на «оккупационный режим» – это самая многочисленная группа русскоязычных граждан. И именно она оказывается в наиболее дискриминационных условиях.

Однако даже те русскоязычные жители, которые все-таки сумели добиться гражданства, по большей части также не могут быть признаны нацменьшинствами. Такого права лишь удостоятся старообрядцы, которые несколько веков проживают в Латвии.

Остальные граждане: потомки русских, переселившихся в Латвию в рамках «первой волны» эмиграции (1918-1920 гг.), а также русские, прибывшие в Латвию в советское время для работы на крупных промышленных объектах или стройках – уже не могут признаваться меньшинствами (но и из них далеко не все сумели в начале 90-х годов получить гражданство).

Условно можно выделить три категории русскоязычных, которые образуются в результате принятия Конвенции с оговорками. Это русскоязычные старообрядцы, десятилетия проживающие в Латвии, – граждане, которые будут признаны нацменьшинствами. Эта группа давно ассимилирована и особых проблем с правами ее представителей нет.

Получается приятная для ЕС картинка – Латвия как будто решила проблему защиты прав национальных меньшинств. Вторая категория – русскоязычные граждане, но не нацменьшинства. Защищать их права России будет уже очень трудно. Наконец, русскоязычные не граждане и не нацменьшинства одновременно вообще оказываются на грани выдворения из страны. Причины радикализации политики Латвии внутренние.

До того как Латвия вступила в ЕС, приоритетом была европейская идентичность, а значит и стремление к европейским стандартам. Неслучайно, именно тогда, по мере приведения законодательства страны в соответствие с европейскими стандартами, были отменены известные окна, квотировавшие масштабы натурализации.

После вступления Латвии в ЕС, более приоритетной вновь стала латвийская идентичность. Правительство сформировано коалицией правых партий, центристские партии фактически не представлены в системе власти.

Националистически настроенные партии, такие как «Все – Латвии» и «Отечеству и Свободе» последнее время заметно активизируются. При этом блок «За права человека в единой Латвии», отстаивающий права русскоязычных, фактически рассыпался.

На этом фоне президент Вике-Фрайберга, будучи институционально слабой фигурой в системе власти, вынуждена лавировать между ЕС и правой коалицией (показательно, что недавно она раскритиковала кабинет за то, что он вписал в проект Договора о границе ссылку на Договор 1920 года, по которому Пыталовский район относится к территории Латвии).

Идти на уступки ЕС в национальном вопросе – значит повышать шансы националистических партий на выборах. В итоге руководство Латвии вынуждено оправдывать ожидания своих избирателей и не давать перехватить инициативу более радикальным силам: ведь, конкуренция в условиях, когда «неграждане» лишены права голоса, идет между правыми и ультраправыми.

Может получиться так, что за русскоязычных уже никто кроме России не заступится: в противостоянии умеренных правых и ультраправых, ЕС поддержит первых, а проблема национальных меньшинств юридически «решится», так как среди этой категории «проблемных» русскоязычных практически не останется.