В пансионат «Северное сияние», расположенный на Валдайском озере Ужин, приезжают отдохнуть от цивилизации и всегдашней суетливости города. Здесь хочется просто быть.

Рядом с озером — новая церковь, пахнущая смолой и свежим деревом, окруженная лесом, а весной — и бело-зелеными полями цветущих ландышей. Церковь построена для детей, которые придут жить и учиться в новый православный лицей.

Елена Федоровна Филиппова с января 2005 года его директор и Мама. Она уже вырастила и поставила на ноги одного ребенка — и теперь вот второй.

— Елена Федоровна, Новгородский лицей, которым Вы руководили, был весьма успешным — победил во всероссийском конкурсе «Лучшая Российская школа». Как Вы решились так резко изменить свою жизнь — уехать на Валдай, согласившись принять руководство новым, еще не существующим лицеем?

— Каждый учитель стремится реализовать свои задумки, создать свою школу и, конечно, если представляется возможность, старается ее использовать.

Я абсолютно уверена: школу создают не стены, у нее характер детей, которые там учатся. И характер нашего лицея начнут вырабытывать наши первенцы. А вот какой тон зададим мы, педагоги, на что настроим ребят — это очень важно.

— «Час ученичества, ты в жизни каждой торжественно неотвратим», — писала Марина Цветаева. И в этот «час» особенно важен Учитель — не просто носитель информации, но Вожатый. Какие учителя будут в лицее?

— Во-первых, — у нас будут работать учителя из Новгорода, многие из них отреагировали на мой уход. Во-вторых, очень многие педагоги, узнав о лицее из передачи по радио Радонеж, предложили свое участие.

Люди стремятся реализовать свой потенциал, программы, которые залежались, потому что в муниципальной школе нет средств. Хотят творить новую школу, заниматься настоящим делом: не бумагами, а детьми.

— Расскажите, как будет воплощаться в Лицее православная идея?

— Дети будут изучать Закон Божий, основы православной культуры, православное краеведение. Преподавать будет батюшка, потому что найти мудрого и квалифицированного в этой области педагога очень трудно. Мало сказать: «Я хочу, я знаю». К таким предметам нельзя относиться просто как к истории и культуре.

Кроме того, педагоги и ученики будут посещать Троице-Сергиеву Лавру, совершать паломнические поездки, у них будут утренние и вечерние десятиминутные молитвы, воскресные литургии.

— А какие учебные предметы будут состыковываться с Академией государственной службы, где после окончания лицея продолжат свое образование большинство выпускников?

— В интеграции с Академией у нас будут два профиля: социально-экономический и социально-гуманитарный. Будут организованы адаптированные к возрасту курсы экономики, права, социологических наук, бизнес-общения. Не профессиональная подготовка, а пропедевтика: введение, понятие, освоение. Это поможет ребятам определиться в будущих интересах.

Но в профильность мы уходить не будем, оставим в лицее универсальное обучение, ведь, возможно, не все ребята захотят учиться именно в Академии. Я вообще считаю узкую профильность многих современных школ ошибкой.

— Интересно, а как Вы вообще оцениваете современную систему школьного образования?

— Очень сложный вопрос… С девяностого года мы живем в ситуации инноваций, и у меня сложилась уверенность, что мы заигрались в реформы и сейчас вместе с водой «выплескиваем ребенка». Я не пессимист и говорю обо всем этом абсолютно спокойно, без паники. Российская школа — больной, которому необходима скорая помощь.

Возраст учителей от пятидесяти лет — еще чуть-чуть, и школы останутся без педагогов. Теряется качество образования. Складывается ситуация, когда детей, родившихся в период перестройки, обучают их бабушки, которые выросли в советское время. Конфликт отцов и детей усугубляется громадной возрастной разницей. Теряется суть педагогического процесса. Детей должны воспитывать молодые педагоги, близкие по опыту социального восприятия и мировоззрению.

И еще серьезный момент: в школе нет учителей-мужчин. Преподают и воспитывают женщины, поэтому у ребят меньше технической деятельности, двигательной активности, они меньше воспринимают понятие мужественности, ответственности, силы — то, что несет мужчина. В итоге мы получаем другое поколение.

В начале девяностых школа получила определенную свободу, и всплеск энергии, который за этим последовал, привел к созданию гимназий, лицеев, новых форм обучения. Собрать бы этот опыт, выбрать лучшее — и сохранить школу, вложив в нее средства. Но выбрали другой путь: экспериментальные пробы обилия учебников, двенадцатилетка.

Не доводим до конца одно, беремся за следующее… Теряем учителей, школьную базу, методические находки, отодвигаем на неопределенное «завтра» программы. Мы говорили об этом в Министерстве образования, нас выслушали, но наше мнение ушло в песок…

Реформаторская гонка все продолжается и в итоге может совсем загнать школу. У меня ощущение, что эти реформы — иллюзия деятельности, создаваемая, чтобы не решать реальные школьные проблемы.

— А для родителей главная из них — содержание образования.

— Основная проблема в том, что детей нагружают непосильным объемом информации, а аппарат мышления — фундамент знаний — не развивается. Много сложных программ, несоизмеримых с возрастными особенностями. Нет системы, и вся надежда только на людей с профессиональной совестью.

Но сейчас перед этими учителями жесткая преграда — ЕГЭ. Серьезное испытание, но с нашим российским подходом: шкала оценок, разная по разным предметам, меняется каждый год. Нет единой планки. Это недопустимые «игры».

— Есть и еще одна проблема, с которой, вы, наверняка, столкнулись — стереотипом неоднозначного восприятия частной школы…

— Да, эта тревога звучит в вопросах многих родителей. И мы готовы к трудностям. Педагогический процесс никогда не был легким. Это терпение, труд и честность. Главное — не лицемерить, не идти на поводу у родительских кошельков. Иначе обучение утратит суть.

А опыт работы в социально неоднородном коллективе у меня есть. В своей новгородской школе я уже прошла через это, есть свои педагогические наработки. В школу, так же как и в лицей, дети приходили на 4 года, в старшие классы. И это совершенно иная ситуация по сравнению с обучением в обычной школе. Там в восьмом классе мальчишки начинают ерепениться, у них отрастают крылышки, локотки становятся остренькими. А в нашей школе они оказываются самыми младшими. И это для них потрясение.

Мы воспользовались этим. Намеренно говорили: «наши маленькие». Степенные старшие лицеисты, не носятся по коридорам и расступаются перед ними: «Э, пусть — малыши…» И малыши притихают, иначе себя ведут. Смена школы в этом возрасте играет важную роль. Дети переживают изумление и не успевают разогнаться в негативную сторону. Эффект, на который я надеюсь и в нашем православном лицее.

— На каком фундаменте строится лицей?

— У нас три составляющие: сочетание светского и религиозного образования, занятия спортом и занятия творчеством — музыкой, рисунком.

Но мы будем стараться, чтобы перегруза не было. И здесь у нас гораздо больше возможностей, чем в обычной школе, ведь наш лицей — интернат, поэтому мы сможем разумно сочетать учебу и активный отдых в течение всего дня.

— А почему школа только для мальчиков?

— Школа живой организм, и создавать ее сложно, поэтому на данном этапе — только мальчики-подростки. Будем решать мальчуковые проблемы и проблемы, связанные с подростковым возрастом. Когда школа встанет на ноги, не исключено, что придут и девочки.

— В православном обучении есть традиция: процесс обучения сопровождает трудовая деятельность. В лицее предполагается что-то подобное?

— Конечно. Рядом — сельские школы, люди, нуждающиеся в помощи. Найти, где применить детские силы, не сложно. Да и в самом лицее работы будет немало. Педагоги с ребятами будут вместе создавать городок. Скучать и лениться будет некогда.

И вот еще: наш лицей расположен в очень живописном и здоровом месте, для детей, оторванных от природы, перемена городской жизни будет полезна.

Чужих детей не бывает. Давайте вместе позаботимся о нашем будущем — наших детях.