ОПРЕДЕЛИТЬ, кто на сегодняшний день популярнее — группа «Уматурман» или их голливудская тезка — дело непростое.

Менее чем за год «Девушка Прасковья», «Проститься» и «Ночной дозор» сделали из простых нижегородских ребят Владимира и Сергея Кристовских звезд первой величины.

Несмотря на головокружительный успех их дебютного альбома «В городе N», бесконечные концерты и съемки, братья Кристовские по-прежнему обаятельны и немного застенчивы. Годы, когда Вова брился наголо и не нравился женщинам, а Сергей работал в детском саду нянечкой, ребята вспоминают с улыбкой, но без особой ностальгии.

«Зубровка» И «Зверобой»

— В СОСТАВЕ группы «Уматурман» родные братья. Скажите, в семье Кристовских все такие талантливые?

В.: Родители у нас инженеры и по-своему очень талантливые люди. Папка пел и играл на гитаре, по молодости даже выступал на дискотеках, а мама писала поздравительные стихи. Любовь к искусству специально мне никто не прививал, хотя в детстве я посещал студию «Жаворонок» — пел в хоре. Очень хорошо, кстати, пел.

Потом я оттуда ушел, потому что был ленивый. По поводу своей детской тяги к музыке, сказать ничего не могу — просто не помню. Хотя я всегда любил петь. Пел везде, где можно, — в автобусах, дома, на улице. В общем, рос с песней по жизни.

С.: Меня в отличие от Вовки родители к музыке приучали сознательно. В детстве я три года отучился в музыкальной школе. Мне тогда было шесть лет, и я страшно ненавидел сольфеджио. Жуткая вещь это сольфеджио! Поэтому я без сожалений покинул музыкальное заведение и решил стать хоккеистом.

По молодости наш отец, кстати, играл в хоккейной команде «Динамо» (Горький) вместе с Валерием Васильевым (капитан сборной СССР. — Прим. авт.). Скорее всего, от него мне и передалась тяга к хоккею: впервые я взял клюшку в руки года в полтора.

Я вообще рос очень спортивным парнем — кроме хоккея играл в футбол, плавал, ни минуты без движения не сидел. К музыке потянуло лет в 19, когда во время игры мне сломали ключицу и я понял, что карьеру в спорте уже не сделаю. Вот так, сидя дома, от безделья я и взялся за гитару.

— Вы росли проблемными детьми или жили мирно?

С.: Жили абсолютно мирно и спокойно. Споры возникали в основном из-за того, что я обыгрывал Вовку во всякие безобидные игры…

В.: Ну да, Серега ж был спортсмен. Он меня постоянно обыгрывал, издевался надо мной, а я плакал… А по поводу проблемности, я, например, в детстве часто падал и вечно ходил с синяками да шишками.

Помню, однажды решил взобраться вверх по ледяной горке — поскользнулся обеими ногами, грохнулся и выбил себе два передних зуба так, что они аж внутрь загнулись. Хорошо хоть нашелся добрый доктор, который мне их вправил.

— С какими компаниями дружбу водили?

В.: С милыми такими компаниями… Наркотики, клей «Момент», и все это в милой компании. Шучу, конечно. Поверь мне, у нас все было очень прилично и пристойно.

С.: Пили только…

— А как родители реагировали на ваши эксперименты со спиртным?

В.: Родители понимали, что мальчики уже взрослые, поэтому не ругали. Наши мама с папой в этом плане настоящие молодцы. Помню, они нам говорили: «Чем шарахаться по подвалам и подъездам, лучше выпейте дома. Здесь, по крайней мере, есть закуска и чистые стаканы».

У нас в то время была большая четырехкомнатная квартира, где всегда было шумно и весело. В связи с тем, что «можно», мы с Серегой такие шалманы собирали! Причем родители всегда сидели вместе с нами — пели песни и веселились.

Лысый гопник и герой-любовник

— ОБЫЧНО между братьями существует негласная конкуренция, когда младший доказывает свое право на взрослость, а старший пытается его воспитывать. Вас это коснулось?

В.: Никакой конкуренции не было по причине того, что я по сравнению со своим старшим братом никакой конкуренции не выдерживал. Серега занимался музыкой и был настоящей нижегородской звездой.

Вокруг него постоянно толпилась какая-то куча поклонниц и просто девушек, которые его любили. Я же в то время был страшным лысым гопником, которого никто не любил. Нет, конечно, были девушки, которым я нравился, но до Серегиных успехов в этой сфере мне было очень далеко.

— Ты лысым ходил, потому что так было модно?

С.: Скорее так было нужно…

В.: Дело в том, что я был из числа той самой лысой шпаны, которая сидела на корточках около подъезда, сплевывала через зубы и отбирала деньги у прохожих. И не только деньги… Время было такое — неспокойное. Не подумай ничего лишнего, членом организованной преступной группировки я никогда не был.

Просто в то время существовало много разных хулиганских компаний, которые занимались всякой ерундой. Наша группа со временем сама собой развалилась. Многих посадили, некоторые из числа бывших «друзей» до сих пор сидят… Не скажу, чтобы я был шибко умный и не лез во всякие опасные дела, поэтому и избежал неприятностей. Просто Господь вовремя отвел меня.

— А как обстояли дела с девушками?

В.: Мне с женщинами по-настоящему не везло. Я очень часто влюблялся и всегда неудачно. Мне нравились только те девушки, которым не нравился я. Свою первую любовь я, кстати, абсолютно не помню. Наверное, потому что в подростковом возрасте были несколько другие мотивы к общению с девушками — не любовь, а кое-что другое.

С.: Я со своей первой любовью познакомился в школе. Мы учились в одной школе, а классе в восьмом у нас случился роман. Я тогда не особо смотрел на девушек, они сами как-то резко с восьмого класса стали меня домогаться… Вот и эта подруга тоже. У нас был бурный роман, мы встречались, даже жили вместе года два.

А потом меня подставили… Вдаваться в подробности не буду, но у нее появился другой товарищ. Я очень долго переживал, а потом как-то сел и задумался: «И ради чего я, собственно, страдаю?» Подумал-подумал и решил: а ну их в пень, этих женщин. Не буду больше влюбляться ни в кого.

— Как так случилось, что вы оба остались без высшего образования?

С.: Я два раза поступал в строительный институт — и оба раза неудачно. Один раз попросил друзей пойти за меня на экзамен, и они сдали его на «двойку». Причем сами были круглыми отличниками. Самое обидное, что первый экзамен я сдал сам — честно получил «три»…

Дальше не стал пробовать поступать, потому что чувствовал — неинтересно мне учиться. Гораздо интересней была музыка. В музыкальное училище не пошел, потому как у меня не было начального музобразования, а без музыкалки туда не брали.

Позже я, кстати, туда все-таки поступил. Мне помогла одна знакомая, чья родная сестра работала в этом вузе. Она послушала, как мы поем-играем, и предложила пойти к ним в училище, меня взяли даже без начального образования.

Отучился я там два года, посмотрел на все это и понял: тому, что мне нужно, там не учат. Мне была интересна группа, аранжировки, а в училище я сначала год возил смычком по контрабасу, потом мне контрабас ужасно надоел, и я перевелся на гобой. Еще год дудел в гобой, но и это меня не увлекло. Так, я покинул это чудесное заведение спустя два года.

— Вова, а тебя почему потянуло в ПТУ?

В.: Я честно пытался поступить в автотранспортный техникум. Пошел на экзамен, мне дали первый билет — я посидел-посидел с этим листочком и через двадцать минут вышел из аудитории, потому что не мог ответить на вопрос. После такого мне была одна дорога — в ПТУ.

Работник морга и усатый нянь

— НАСКОЛЬКО я знаю, до того как начать пытать счастья в музыке, вы перепробовали кучу профессий, среди которых были и совсем экстремальные. По слухам, Вова даже успел поработать в морге…

В.: Да, я действительно работал в морге. А случилось это из-за того, что я частенько оставался без работы и, соответственно, без денег. По жизни так складывалось, что либо я решал бросить, либо меня просили уйти. Разумеется, мне часто была нужна работа, особенно работа перспективная. В очередной такой момент встал вопрос: куда бы мне пойти?

Так как образования у меня не было — одно только ПТУ, вопрос о работе стоял особенно остро. Тогда мой папа предложил устроить меня в морг. Мол, работа несложная — мыть, одевать трупы, обкладывать их льдом, а за это получать нормальные деньги.

Это был морг, куда свозили «неблагополучные трупы» — неопознанные, расчлененные, по подвалам найденные, для того чтобы провести судмедэкспертизу. Туда я и устроился ночным санитаром. Дежурил ночью и караулил труповозку, чтобы получить новые трупы и разложить их по местам. Проработал в морге всего один месяц.

— Сереж, насколько я знаю, у тебя тоже был опыт «необычной» работы — нянечкой в детском саду.

С.: С этой должностью мне, как и Вовке, помогли родители. Работу в детском саду предложила мама. В мои обязанности входило накрыть на столы и покормить детей, вымыть грязную посуду, одеть детишек на прогулку и раздеть их потом.

Ко мне даже как-то раз приходили из местной газеты, чтобы взять интервью, потому что я был единственным в городе «усатым нянем». Правда, усов в то время у меня не было. А ушел я спустя полгода из-за конфликта с начальством. Дело в том, что время было тяжелое, никакого порядка: я видел, как из детского сада тырят продукты, детей объедают и обворовывают.

Не мог смолчать — начал спорить. Ответная реакция последовала незамедлительно. «Доброжелатели» тут же вызвали в мою группу сотрудников санэпидемстанции, которые сказали: «О, парень, да у тебя тут грязища. Шел бы ты отсюда». Я и ушел.

Земфира и Тарантино

— В 1998 ГОДУ вы уже пытались пробиться в Москве. Попытка номер два, предпринятая шесть лет спустя, оказалась более удачной. Свою первую песню вы спели с Земфирой, потом выступили на ММКФ перед Квентином Тарантино, затем написали саундтрек к «Ночному дозору». Что это — грамотный продюсерский расчет или ваше личное чутье?

В.: Я уверен на все сто: во всем, что я делаю, мне помогает Бог. Слишком много счастливых стечений обстоятельств, чтобы это было обыкновенной случайностью. С нами происходят такие вещи, которые просто нельзя предугадать или просчитать даже самому крутому продюсеру.

То, что произошло с «Уматурман», — это ответ Бога на мои молитвы. Я молился и просил его помочь, потому что просто не было сил жить дальше так, как я жил.

Это касается и отсутствия денег, и того, что я занимался не своим делом, например, работал курьером, в то время как мечтал о музыке. Я говорил себе: «Таких, как ты, миллионы. Единственное, что тебе остается, — это пойти и встать в очередь миллион первым». Не знаю, почему Бог решил помочь мне, обычному грешнику.

— Вова, как случилось, что ты стал верующим человеком? Обычно люди обращаются к Богу, пережив какую-то трагедию или имея серьезную проблему…

В.: Разумеется, всякие события в жизни случались, но независимо от этого мне всегда казалось, что там, выше, кто-то есть. Я потихонечку читал Библию, но при этом продолжал вести «нехристианский» образ жизни — гулял, развратничал. А потом я познакомился с людьми, которые старались не просто читать Библию, а применять ее в жизни.

В какой-то момент я принял решение, что буду жить так же. Сложно передать словами ощущение, когда ты вдруг начинаешь чувствовать себя чистым. Скажу одно: это абсолютно другая жизнь, нежели та, что была у меня раньше. Сейчас для меня Закон Божий — это не сборник притчей, а слова, обращенные конкретно ко мне.

— То, что ядро группы — родные братья, помогает или, наоборот, мешает?

С.: Помогает, конечно. Мы с Вовкой всегда можем найти общий язык. К тому же, как говорится, все в семью.