«Последняя жертва», 1975 г.

Наша справка

Светлана Николаевна КРЮЧКОВА родилась 22 июня 1950 г. в Кишиневе. Семья к искусству отношения не имела, но отчество актрисы долго вводило в заблуждение не очень осведомленных поклонников, которые предполагали в ней дочку знаменитого актера Николая Крючкова.

До поступления в Школу-студию при Московском Художественном академическом театре будущая народная артистка России работала машинисткой в вычислительном центре, лаборантом в Кишиневском сельскохозяйственном институте, слесарем-сборщиком на ЗИЛе.

В 1973 году окончила Школу-студию МХАТ. В том же году дебютировала в кино в роли Нелли Ледневой в фильме «Большая перемена». На сегодняшний день снялась более чем в 80 фильмах.

С 1975 года по настоящее время — актриса Санкт-Петербургского академического Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова. Несколько лет назад создала из группы своих бывших студентов театр-студию, которой сама и руководит.

Успешно выступает в филармонических и концертных залах России с различными поэтическими программами. В ее репертуаре — Е. Баратынский, А. Пушкин, М. Лермонтов, Ф. Тютчев, И. Бунин, И. Бродский, Д. Самойлов, А. Ахматова, М. Цветаева, М. Петровых.

«Ностальгия по себе молодым»

— СВЕТЛАНА Николаевна, недавно по ТВ прошел нашумевший фильм «Брежнев». Каково вам было, если можно так выразиться, побывать в шкуре жены вождя?

— Да так же, как и в любой другой шкуре любого другого персонажа. На самом деле все получилось случайно. На эту роль пробовали других актрис, насколько мне известно: Нину Николаевну Ургант, Зинаиду Максимовну Шарко, и изначально обо мне речь не шла.

Мне позвонили за четыре дня до начала съемок, пригласили на пробу, режиссер сказал: поменьше руками машите и побольше геронтологии.

Сделали два дубля, поблагодарили без особого энтузиазма, и я в полной уверенности, что не понравилась, ушла домой и даже выбросила сценарий. Погорячилась… Через несколько дней мне сообщили, что я утверждена на роль Виктории Петровны Брежневой.

Виктория Петровна занимала довольно скромное место рядом с Брежневым, поэтому и в фильме ее не очень много. Она была женой в полном смысле этого слова. Варила борщи, заботилась о муже, на многое закрывала глаза и при этом никогда не лезла в политику.

Была ли она счастлива? Не уверена. Ведь то, что муж — генеральный секретарь, не спасало ни от болезней, ни от каких-то житейских катаклизмов, ни от проблем с детьми.

— Многие сейчас, познав все прелести демократии, испытывают ностальгию по советскому времени.

— Это ностальгия по себе молодым. Вот и все. Нам нравится вспоминать время, когда мы были молодыми и беззаботными. Конечно, в том времени были огромные минусы, но были и плюсы. Тогда не надо было думать, что поесть и во что одеться. Человек мог не иметь дачи, машины, но на еду ему хватало…

А сейчас, к сожалению, приходится думать о куске хлеба. Моя зарплата в театре — 2349 рублей в месяц. Разве это не безобразие? И учителя столько же получают, и доктора.

В советское время власти предержащие хотя бы старались прикидываться милосердными и внимательными к «гражданам». (Мы ведь все «граждане» для тех, кто стоит у власти. Не люди, а именно «граждане».) Ныне же за деньги допускается и прощается все. Причем каким путем эти деньги заработаны, неважно. Беспредел. Абсолютное бесстыдство и цинизм.

Деньги, деньги, деньги. Ради денег хорошие в прошлом актеры и режиссеры готовы продаться той или иной политической партии, поступиться собственными принципами. А ведь еще Фаина Георгиевна Раневская говорила: «Деньги кончатся, позор останется».

Я понимаю, когда нет на хлеб, когда не на что детей кормить… Но когда есть минимум, а ты хочешь все больше и больше… И что? В гроб ложатся в одном костюме и в одних ботинках.

«Терпеть не могу цинизма и пошлости»

— МНОГИЕ пенсионеры, существующие на нищенские пенсии, лишены сегодня возможности посещать театры.

— Лишены. Но весь ужас в чем? Мне ведь тоже надо на что-то жить. Артисты моего театра-студии получают 700 рублей в месяц. Если мы сделаем для всех пенсионеров билеты бесплатными, артисты вообще зубы на полку положат. И так им приходится работать на трех-четырех работах.

Мне иногда задают вопрос: вы можете бесплатно выступить для ветеранов труда? А я уже сама ветеран труда, 33 года трудового стажа. Без пяти минут пенсионерка, и здоровье у меня не очень хорошее, поэтому выступать совсем бесплатно я не могу себе позволить. Мне надо семью содержать. Замкнутый круг получается.

— Не боитесь, что в какой-то момент театр превратится в место, доступное лишь ворам и бандитам?

— Боюсь даже об этом подумать. Театр ведь для чего существует? Чтобы человек не оскотинился. Многие считают: жизнь и так тяжелая, поэтому давайте развлекаться. Но у театра другое предназначение. Это нравственный институт. Есть целая индустрия развлечений — это «аншлаги», «кривые зеркала», кабаре, а в театр должны приходить за другим. Все-таки душой своей надо заниматься и апеллировать надо к душе.

— Есть что-то такое, чего вы не позволяете себе и своим артистам на сцене?

— Не позволяю показывать «факи», голые попы и тому подобное. Не позволяю дешевым способом добиваться аплодисментов. Аплодисменты не есть показатель качества того, что происходит на сцене. Немирович-Данченко сказал одному из самых известных мхатовских артистов: «Вам сегодня аплодировали, подумайте, что вы делаете не так».

«Воспитывать не умею, просто люблю»

— У ВАС два сына. Радуют они вас?

— Как все дети. Когда-то радуют, когда-то огорчают. Очень тревожусь за них, переживаю, потому что дети у меня порядочные. Не умеют кланяться там, где нужно, не умеют улыбаться неприятным людям, не приспособленцы, не карьеристы. Отсюда последствия — сложно устроиться в этой жизни.

— Ваши знакомые утверждают, что вы — «сумасшедшая мать». Это так?

— Им казалось, что я излишне балую детей. А теперь те же знакомые говорят: «Какие у вас замечательные дети!» Я не умею воспитывать детей, я их просто люблю. Как писал Леви, для ребенка до 3 лет формула отношения к родителям звучит так: «Ты — Бог».

Потом она трансформируется в отношение «Ты — не Бог». А к 15–16 годам уже перерастает — «Ты — не Бог и не бог весть что». Поэтому не надо давить своим возрастом. Дети становятся умнее и взрослее, а мы стареем и слабеем, так что постепенно происходит перемена ролей.

Чем больше мне лет, тем сильнее я люблю детей и жалею их. Не только своих — всех. Я их люблю, потому что они только вступают в жизнь. Они еще не цветок и не плод. Почка. Они без двойного дна: любят — так любят, ненавидят — так ненавидят. Они — люди с человеческими лицами, и та социальная незащищенность, что существует у нас, особенно остро ощущается по отношению к детям и старикам.

Я всегда разговаривала с сыновьями, как со взрослыми, уважала их капризы. Считаю, ребенок не должен чувствовать себя обделенным, как это было у меня всю жизнь.

— То есть?

— У меня была очень тяжелая жизнь. В детстве я чувствовала себя страшно одинокой и никому не нужной. Я ощущала себя этаким гадким утенком.

— Который в конце концов превратился в прекрасного лебедя. Кстати, когда это произошло?

— Когда показали по телевизору «Большую перемену». Вот тогда я почувствовала, что уже во что-то переросла, что я больше не гадкий утенок. Мой первый муж (первый раз я вышла замуж совсем молоденькой девчонкой за старшекурсника) внушал мне массу комплексов. Он говорил: «Ты страшна, как печка, и бездарна».

Есть такая категория людей, которые любят говорить гадости и обижать, чтобы человек потерял веру в себя и никуда не ушел, уверенный в том, что он никому не нужен.

— Вашим вторым мужем стал кинооператор Юрий Векслер. Ради него вы бросили Москву, МХАТ… Не страшно было?

— Полюбила, и бросила, и уехала к нему в Питер — так и должно быть. Женщина должна ехать за любимым мужчиной.

— Любовь, даже самая сумасшедшая, рано или поздно заканчивается…

— Увы. С Векслером мы расстались, прожив 14 лет. От этого брака остался сын Дмитрий. Сейчас у меня третий муж, отец младшего сына. Он очень большой мой помощник и друг. Александр — художник, у меня в театре он оформляет все мои спектакли.

У него золотые руки — все дома (и мебель, и сауну, и мансарду) сделал сам. Вообще, женщины делятся на два типа: жены и матери. Деление достаточно грубое, но третьего типа не существует. Я отношусь к категории матерей. Это не значит, что я не люблю мужа, но дети нуждаются в большем внимании.

«Женщина должна быть женщиной»

— ЕСТЬ у вас свой идеал мужчины?

— Я никогда не любила мужчин-красавцев. Я люблю мужчин умных, точнее — мудрых. Не то чтобы он должен быть обязательно с одним или двумя высшими образованиями. Человек может быть умным от природы. И я люблю надежных мужчин. Друзей. Человек, интересный творчески, но способный предать, меня не интересует. А я вижу эту способность сразу, знакомясь с человеком.

— А о себе можете сказать: «Я идеальная женщина»?

— Конечно нет. Мне почти пятьдесят пять лет, я третий раз замужем и никогда не была обделена мужским вниманием. Не была красавицей, но всегда был человек, в меня влюбленный. Выделявший меня из других. Важны внутренняя женская гармония, доброта.

Будь ты хоть топ-моделью, но если ты внутри жесткая и характер у тебя… У меня характер очень женский, со своими извивами и капризами. Женщина должна быть женщиной… Совершенства здесь нет, каждый ищет свое. Должно быть совпадение, как в мозаике.

— А идеалы, к которым должен стремиться артист, существуют?

— У каждого артиста своя кухня. Все должно быть индивидуально, «вкусово». Для меня лично самое главное правило заключается в том, что я каждый раз выхожу на сцену как в первый раз.

Артист не должен использовать свою фамилию, спекулировать своими былыми заслугами — надо постоянно доказывать зрителям свою состоятельность, открывать заново свои способности. Чем-то потрясти, удивить людей, чтобы это запало, осталось у них в душе.

«Прекрасная артистка»

— ГОВОРЯТ, вы были одной из любимых актрис Георгия Товстоногова.

— К Георгию Александровичу я пришла с мхатовским опытом, где репетировали спектакли полтора-два года. А в БДТ — три месяца, и выходит спектакль. Никогда Товстоногов на репетициях не болтал, баек не рассказывал.

У него была одна замечательная фраза в ответ на эти привычные актерские: «Георгий Александрович, вы знаете, а мне кажется, что вот в этом месте…» — «Что вы мне рассказываете — покажите».

И это правильно. Невозможно отрепетировать «Ромео и Джульетту», сидя на стуле: я тебя люблю или я тебя задушу. Товстоногов умел «раскачать» актера. Умел его и подбодрить. Помню, на репетиции у меня никак не получался один момент.

Товстоногов в очередной раз что-то мне сказал, а помреж вдруг заявляет: «Георгий Александрович, зачем вы это говорите, она все равно не сделает!». И Гога громко на весь зал: «Она прекрасная артистка и сделает все, о чем я ее попрошу». У меня после этих слов выросло не два крыла, а шесть! Я сделала все. И это было здорово.

— С Никитой Михалковым вас тоже связывают, по-моему, особые творческие отношения.

— Никиту Сергеевича я очень люблю, он очень талантливый человек. Но мы с ним давно не виделись. Мне друзья говорят, позвони ему сама. Но ему звонить бессмысленно, его просто к трубке не допускают. Когда я нужна была Никите Сергеевичу, он мне звонил, и я тут же откликалась. Если опять понадоблюсь, конечно, пойду к нему работать и даже думать не буду ни секунды.

— Я слышал, была какая-то забавная история с утверждением вас на роль девственницы в фильме «Утомленные солнцем».

— Позвонил мне Никита: «Будешь у меня девственницу играть?» А я ему: «Никита! Ты сошел с ума! Как ты себе это представляешь?! Мне сорок шесть лет, у меня третий муж и двое детей… Какая девственница?» А он в ответ: «Ничего, ничего… В тебе так много нежного и трепетного…» Так я и появилась в этой роли.

«Я не боюсь смерти»

— ЕСТЬ у вас роль, которую вы особенно выделяете среди всех остальных?

— Я очень много снималась и играла на сцене. Таких ролей несколько и там, и там. Но это все равно что спросить у матери: «Кого вы любите больше из десяти детей?». Да всех! Но, конечно, каждого по-своему.

— В спектаклях, в кино вашим героиням частенько приходится плакать. А на спектаклях коллег плачете не как артистка, а как зритель?

— Я вообще часто плачу в жизни, но этого никто не видит.

— Есть ли персонаж, который вы не хотели бы сыграть и почему?

— Не хочется играть отрицательных героинь, хотя и приходится.

После «Брежнева» я, кстати, сыграла одну такую вредную тетку в фильме Александра Хвана «Риелтор».

— Вам бы хотелось что-то изменить в своей прошлой жизни?

— Очень хотелось бы. Если бы я могла стать молодой, я бы никогда в жизни не выпила ни одной рюмки вина и очень внимательно относилась бы к своему здоровью. К сожалению, его мне сейчас очень не хватает. В молодости я была очень беспечна.

Мама мне говорила: «Света, самое главное — здоровье». А я думала: «Мама, какая ты зануда». Сейчас я то же самое говорю своим детям и в ответ слышу: «Мама, какая ты зануда».

— Часто можно услышать: «У Крючковой такой дурной характер!»

— Да, я знаю. Но так говорят те, кто плохо меня знает, потому что я очень прямолинейная, откровенная. Говорю то, что думаю. В свое время Эльдар Рязанов предложил мне сыграть мадемуазель Зизи — проститутку в фильме «О бедном гусаре замолвите слово».

Я прочитала сценарий, и он мне не понравился. Со свойственной мне прямотой я сообщила об этом Рязанову, на что Эльдар Александрович ответил: «Тоже мне, народная артистка!..» Тогда у меня еще не было звания.

В общем, он обиделся как ребенок: когда меня видел — отворачивался… Прошло много лет, и на обоюдной любви к поэзии Марии Петровых мы с Эльдаром Александровичем помирились. И он меня даже снял в фильме «Старые клячи».

— Вы уже 30 лет живете в Петербурге. Обратно в Москву не тянет?

— Нет, никуда из Петербурга не уеду. Хотя и понимаю, что в Москве жить легче, больше работы, больше денег, больше предложений.

— Ваши любимые занятия?

— Вот уже почти 30 лет стараюсь каждую неделю ходить в баню, часа на 3–4. Люблю плавать. Я поплавок. Мне очень сложно нырнуть, потому что я все равно всплываю. Лежу, отдыхаю, смотрю на небо. Лучше ночью.

Люблю ухаживать за комнатными цветами, у меня их много, и я с ними разговариваю. Когда есть время, очень люблю возиться на кухне. Как русский человек очень хорошо готовлю и люблю покушать: настоящий южный красный борщ, холодный борщ, грибной суп, разные пироги, конечно.

— Вы производите впечатление сильной женщины.

— Нет, это только так кажется. Я сильная, когда рядом со мной мужчина или дети. Когда есть те, о ком я должна заботиться. Как только мне не о ком заботиться, я теряю свою силу.

— Однажды вы сказали: каждый человек — это свет и тень. А в вас чего больше, тени или света?

— Я думаю, пополам. Но с теневыми сторонами я стараюсь бороться. В силу возраста у меня не осталось почти никаких пороков. Только курю.

— Что для вас самое страшное в жизни?

— Угрызения совести и болезни. Все остальное — ерунда.

— А смерть?

— Я не боюсь смерти. Я много раз была на грани смерти. Мне не страшно, у меня была прекрасная жизнь: я любила, меня любили, я очень много работала в театре, в кино, родила двух прекрасных детей. Я боюсь только одного — умереть раньше, чем они встанут на ноги…