Загадочный Андропов. Начало карьеры будущего генсека

Некоторые обстоятельства появления на свет Юрия Владимировича Андропова, как и сведения о его родителях, в определенной степени так и остались невыясненными, что породило множество слухов и легенд.

Юрий Андропов писал в анкетах, что родился 15 июня 1914 года на станции Нагутская Ставропольской губернии. Ныне это село Солуно-Дмитриевское Андроповского района, а на вокзале стоит бюст Юрия Владимировича. Но по словам его ближайшего помощника Крючкова, Андропов родился годом позже.

Андропов приписал себе год, чтобы его взяли в техникум, где платили стипендию.

Отца он не помнил. Тот умер от сыпного тифа, когда мальчику и года не исполнилось. По одним источникам, его отец, Владимир Константинович, был железнодорожным телеграфистом, по другим мастером, по третьим – коммерческим ревизором на станции Беслан, той самой, что много позже станет местом действия страшной трагедии.

Мать, овдовев, второй раз вышла замуж за помощника машиниста Виктора Александровича Федорова. Они перебрались на станцию Моздок. Этот город теперь тоже часто упоминается в газетах из-за событий на Кавказе. Мать преподавала в школе, отчим стал учить подростков слесарному делу в фабрично-заводской семилетке. Туда же пристроил пасынка.

Когда Юрию Андропову было четырнадцать лет, умерла и мать. С тех пор в анкетах он писал «сирота». С отчимом жить не захотел. Убежал из дома. Два месяца странствовал по Северному Кавказу, пока чекисты из транспортного отдела ОГПУ не вернули его домой.

Андропову пришлось самому пробиваться в жизни. В своих первых анкетах он писал, что происходит из донских казаков. Но окружающие считали его скрытым евреем, имея в виду происхождение его матери Евгении Карловны Файнштейн, преподававшей музыку.

Есть и другая версия. Будто бы мать Андропова в младенчестве подкинули к дверям дома купца Карла Файнштейна. Он вырастил девочку и удочерил ее, дав свою фамилию и отчество. Так ипоявилась Евгения Карловна Файнштейн. Впрочем, версия кажется слишком романной.

«Еврейский тип лица был у Андропова, – писал литературовед Вадим Кожинов. – В 1993 году я беседовал с бывшим заместителем председателя КГБ Ф. Д. Бобковым, и он сообщил мне, что, как в конце концов выяснилось, мать Андропова родилась в еврейской семье».

Но еврейское происхождение, если оно и было, никак не сказывалось на национальных предпочтениях Андропова. В бытность председателем КГБ он по существу разгромил движение правозащитников, в котором господствующую роль играли евреи, стремившиеся выехать из СССР. Валерия Легостаева, бывшего помощника члена Политбюро Егора Кузьмича Лигачева, осенило в момент прощания с Андроповым:

«В мозгу вспыхнула удивительная догадка, что человек, чье лицо в круге яркого света лежало сейчас передо мной на гробовой подушке, при жизни, вне всяких сомнений, был евреем. Это показалось мне тогда настолько неправдоподобным, что я невольно замедлил перед гробом шаг, стараясь получше рассмотреть открывшуюся взору картину...»

Бывший помощник Горбачева Валерий Болдин пишет, что Михаила Сергеевича раздражала популярность Андропова. Однажды он в сердцах сказал Болдину: «Да что Андропов особенного сделал для страны? Думаешь, почему бывшего председателя КГБ, пересажавшего в тюрьмы и психушки диссидентов, изгнавшего многих из страны, средства массовой информации у нас и за рубежом не сожрали с потрохами? Да он полукровка, а они своих в обиду не дают».

Дремучие представления Горбачева о всемирной еврейской солидарности (если этот разговор действительно имел место) сходны с подозрениями активных русских националистов, которые вроде бы даже посылали на родину Андропова гонцов изучать его генеалогическое древо.

Сотрудники КГБ, желая пресечь недозволенный интерес к личности их начальника, обнаружили в Ростове человека, который занимался изучением сомнительного происхождения Андропова, но поделать ничего не могли. Председатель Комитета госбезопасности, легко отправлявший в лагеря либералов-диссидентов, перед патологическими антисемитами мог только оправдываться.

Зная, что товарищи считают его анкету не совсем чистой, Андропов всем своим поведением пытался доказать им, что они ошибаются. Он и в КГБ вел активную борьбу с сионизмом. В пятом управлении КГБ был образован отдел по борьбе с враждебной сионистской деятельностью...

Поматросил и бросил

Юрий Андропов окончил фабрично-заводскую семилетку в Моздоке, полгода проработал на станционном телеграфе. Потом с помощью комитета комсомола получил более приятную должность ученика и помощника киномеханика в клубе железнодорожников. Андропов сразу оценил, как полезно идти по комсомольской линии.

Он вычитал в газете, что открыт прием в Рыбинский техникум водного транспорта. Получил рекомендацию Моздокского райкома комсомола и поехал в апреле 1932 года учиться. В автобиографии честно указал: «В Рыбинск попал по незнанию географии – думал, что последний гораздо ближе к Северному Кавказу».

Помогать ему было некому. Поступая в техникум, написал заявление: «Прошу обеспечить меня общежитием и стипендией, так как средств к дальнейшему существованию не имею». Ему дали и общежитие, и стипендию 106 рублей. Еще в техникуме Андропов стал комсомольским активистом – распространял билеты Осоавиахима (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству).

Впоследствии член Политбюро Андропов любил именовать себя волжским матросом, намекая на свое рабочее прошлое. На самом деле матросом он был во время короткой учебной практики, а поплавать по Волге после окончания техникума ему не пришлось.

Желание быть моряком, похоже, оказалось не слишком сильным. Окончив техникум в мае 1936 года, он предпочел остаться там секретарем комитета комсомола. Из своего речного прошлого он любил вспоминать только одного боцмана, который держал в кулаке всю команду. Своего рода идеал руководителя.

В том же 1936 году, в ноябре, его из техникума перевели комсоргом ЦК ВЛКСМ на Рыбинскую судоверфь имени В. Володарского. Ему было двадцать два года. С тех самых пор и до конца жизни Андропов непрерывно находился на комсомольско-партийно-аппаратной работе с перерывом на посольскую деятельность и на председательство в КГБ.

Он никогда не руководил ни реальным производством, ни каким-то регионом. Не имел ни экономических познаний, ни опыта практической работы в промышленности, сельском хозяйстве, финансах.

Сталинская школа

Его карьера сложилась так: из комсомола в партию, из партии в КГБ. Достоинства такого жизненного пути очевидны: точное знание государственного механизма, тайных пружин управления страной, умение приводить в действие рычаги власти.

А недостаток в том, что все знания о стране были почерпнуты из вторых рук – из чьих-то рассказов, донесений, справок и аналитических записок подчиненных.

Сотни страниц секретных документов, которые каждый день ложились на стол секретаря ЦК и председателя КГБ, создавали ощущение полного знания о происходящем в стране.

Это, несомненно, была иллюзия. Вероятно, поэтому Андропов искренне считал, что страна нуждается главным образом в наведении порядка, дисциплине и борьбе с коррупцией, а вовсе не в глубоких экономических и политических реформах...

В июне 1937 года в Ярославль приехал член Политбюро и нарком путей сообщения Лазарь Моисеевич Каганович, который по поручению Сталина участвовал в работе областной и городской партийной конференций. Он призвал немедленно разоблачить врагов народа и показал пример, как это надо делать.

Прямо на конференции Каганович объявил врагом народа второго секретаря обкома Ивана Андреевича Нефедова. Его тут же и арестовали. Ивану Нефедову было всего тридцать девять лет. Вслед за ним были арестованы еще пять видных партийных работников. Его преемник на посту второго секретаря продержался лишь до осени.

Летом 1937 года был снят с должности и затем уничтожен первый секретарь обкома партии Антон Романович Вайнов. Ему на смену прислали из Москвы Николая Николаевича Зимина, который прежде руководил транспортным отделом ЦК партии, а в последнее время был начальником политуправления и заместителем наркома путей сообщения.

Зимин продержался всего несколько месяцев, но тоже успел внести свой вклад в политику репрессий в области. Он нажал на чекистов, требуя от них раскрытия крупных заговоров. Чекисты откликнулись, придумывая все новые мнимые группы врагов.

В течение только одного дня, 16 июля 1937 года, новый первый секретарь отправил Сталину две шифровки, демонстрируя готовность провести в области большую чистку.

«Областной комитет, – докладывал Зимин вождю, – получил данные о наличии на Рыбинском заводе автомоторов ? 6 троцкистской организации. По полученным данным, изобличаются как участники троцкистской организации секретарь парткома Пушкин, главный инженер Абрамов, бывший секретарь Рыбинского горкома Чантурия, бывший парторг завода Шумин.

Пушкина мы снимаем завтра и арестуем. Для быстрой размотки всей банды просим дать указания об аресте и направлении в Ярославль Чантурия, работающего в Курской области, и Шумина, работающего в Москве...»

Вождь написал на телеграмме: «т. Ежову. Надо арестовать Чантурия и Шумина. Исполнение сообщить в ЦК». Поскребышев пометил: «Исполнено».

Вслед за этим поступила еще одна телеграмма от Зимина. Первый секретарь показывал, что именно с его приездом связаны большие успехи в искоренении врагов народа: «Следствием по делу контрреволюционной организации правых в Ярославской области установлено, что правыми совместно с эсерами в целом ряде районов области и отдельных заводах были созданы повстанческие группы. В этих повстанческих группах объединились правые, эсеры, монархические и уголовные элементы… Производим изъятие этих групп».

За один месяц в Ярославской области провели четыре процесса, судили работников конторы «Заготзерно», мельничного треста и управленцев районного звена.

Двадцать шесть человек приговорили к расстрелу. Верховный суд четырем осужденным заменил смертную казнь тюремным заключением. Тогда Зимин пожаловался Сталину, что Верховный суд срывает выполнение партийных директив о борьбе с вредителями.

Массовые репрессии не обошли и ярославский комсомол. Еще в марте 1937 года первый секретарь обкома ВЛКСМ Борис Павлов призвал комсомольцев выкорчевать из собственных рядов «банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц».

Он, конечно же, не подозревал, что очень скоро сам станет жертвой этой кампании. В июне Павлова перевели с повышением на партийную работу, а в конце сентября арестовали как участника «право-троцкистской банды».

- Как мы разоблачали Павлова? – рассказывал комсомольцам руководитель области Николай Зимин. – Первое сомнение в отношении Павлова у меня зародилось в августе. Мы стали присматриваться. В начале сентября мы вывели Павлова из состава обкома и сняли с поста секретаря горкома.

Потом выяснилась картина полного окружения его врагами народа, и тогда его исключили из партии. Павлов молчит на допросах у следователя, но у нас и не такие, как Павлов, заговаривали. И Павлов скажет. Но, конечно, не сразу.

Зимин знал, что говорил. Павлов не выдержал и подписал составленные следователем областного управления НКВД протоколы допросов и был приговорен к расстрелу.

Сняли, а затем и арестовали руководителей горкома комсомола. Сохранилась речь, произнесенная начинающим комсомольским работником Андроповым на городском активе. Юрий Владимирович с юношеским пылом разоблачал с трибуны врагов народа:

– ЦК ВКП(б) не раз предупреждал партийные и комсомольские организации о бдительности. Существовала теория, что в комсомоле нет и не может быть врагов. А враги народа – троцкисты, шпионы, диверсанты – пытаются пролезть в каждую щель, использовав слабые места.

Враги народа свили себе гнездо в ЦК ВЛКСМ, они пытались разложить молодежь и на почве разложения отвлечь ее от борьбы с врагами.

Орден от Берии

В сентябре 1937 года Юрия Андропова взяли в Рыбинский горком комсомола заведовать пионерским отделом и утвердили членом бюро. Через две недели перевели в обком руководить отделом учащейся молодежи. В октябре в Ярославле прошла областная конференция.

– Наша областная комсомольская организация, – грозно произносил с трибуны Андропов, – была засорена врагами народа. Все бюро обкома, за исключением первого секретаря, посажено, так как развивало враждебную деятельность.

Еще через месяц Юрия Владимировича утвердили третьим секретарем Ярославского обкома комсомола. Он сразу получил квартиру в доме для областного начальства. Должности освобождались чуть не каждый день. Комсомольские карьеры в годы чисток делались быстро, надо было только уцелеть.

В Москве продолжалась большая чистка комсомольского руководства. На пленуме ЦК ВЛКСМ в ноябре 1938 года утвердили новое руководство. С этими людьми Андропову предстояло проработать несколько лет до перехода на партийную работу.

Первым секретарем ЦК на долгие годы стал Николай Александрович Михайлов, секретарем по оборонномассовой работе Семен Егорович Захаров (в 1939 году его назначили членом военного Совета Тихоокеанского флота и произвели в адмиралы), секретарем по кадрам Григорий Петрович Громов (его перевели в ЦК ВЛКСМ – редкий случай – с должности заместителя заведующего отделом руководящих партийных органов ЦК).

Секретарем ЦК комсомола стала печально знаменитая Ольга Петровна Мишакова, которая своими доносами погубила множество достойных людей.

Кадровые перемены последовали и на местах. В декабре 1937 сняли первого секретаря Ярославского обкома комсомола Александра Брусникина. Затем его вывели из состава ЦК ВЛКСМ «за сокрытие своей связи с враждебными элементами и за попытку скрыть от ЦК факты засоренности вражескими элементами Ярославской областной организации». Вскоре Брусникина арестовали и расстреляли.

В освободившееся кресло посадили Андропова. Он понравился новому хозяину области Алексею Ивановичу Шахурину, будущему наркому авиационной промышленности.

«Очистив свои ряды от врагов народа и их приспешников, – бодро докладывал на областной конференции Юрий Андропов, – разоблачив троцкистско-бухаринскую и буржуазнонационалистическую сволочь, комсомольская организация области под руководством партии идейно закалилась и окрепла...»

Вот с такими представлениями о жизни начал политическую карьеру Юрий Владимирович Андропов. Что-то из этого ужасного, отвратительного прошлого он отбросит, что-то останется в нем навсегда и будет определять его взгляды на мир. Ему лично жаловаться было нечего: массовые репрессии открыли ему дорогу наверх.

Ярославская область тогда включала и нынешнюю Костромскую – всего пятьдесят два района. Промышленность – несколько крупных заводов, большое лесное хозяйство.

В Москве следили за добычей торфа, на котором работали теплоэлектростанции. Они снабжали энергией и соседей – Ивановскую область.

Юрий Владимирович понравился еще одному секретарю Ярославского обкома Алексею Николаевичу Ларионову, который прославится в хрущевские времена. Ларионов пообещает Хрущеву сдать в три раза больше мяса, чем запланировано, получит Золотую Звезду Героя Социалистического Труда, а когда выяснится, что все это фальшивка, то ли покончит с собой, то ли умрет от сердечного приступа...

В 1939 году секретарь обкома Ларионов привлек молодого Андропова к строительству гидроузлов на Волге. Занимался этим НКВД, строили заключенные, их не хватало, Андропов отправил на стройку несколько тысяч молодых ярославцев.

14 июля 1944 года по докладной записке наркома Берии появился указ президиума Верховного Совета СССР «О награждении орденами и медалями инженерно-технического, административно-хозяйственного состава и рабочих Волгостроя НКВД»за «выдающиеся успехи и технические достижения по строительству гидроузлов на реке Волге».

Ордена получила большая группа сотрудников главного управления лагерей НКВД. Заодно орден Красного Знамени вручили и Андропову как бывшему секретарю Ярославского обкома комсомола, хотя к тому времени он уже уехал из города.

Хозяин Карелии

В июне 1940 года Андропова перебросили в Петрозаводск и утвердили первым секретарем ЦК комсомола недавно созданной Карело-Финской Советской Социалистической Республики. В 20-е и 30-е годы это была просто Карельская Автономная Республика в составе Российской Федерации.

Во время мирового экономического кризиса 1929 года советская пропаганда зазывала в Карелию финнов. Около двенадцати тысяч финнов перебрались в советскую Карелию.

Приехали даже несколько тысяч финнов из Америки. Они все бросили, распродали имущество и поехали в счастливую страну, где нет безработицы и эксплуатации. А попали в глухие карельские леса, в тяжелейшие условия, где трудились за гроши. Паспорта и валюту у них отобрали. Целые группы американских финнов приезжали со своей техникой, ее отбирали и передавали в совхозы.

Из-за присутствия иностранцев в Карелии постоянно шли чистки. Наибольшее недоверие вызывали те, кто по своей воле приехал в Советский Союз, чтобы участвовать в строительстве социализма.

Осенью 1935 года в Карелии провели кампанию по борьбе с «финским буржуазным национализмом» и сняли руководство республики во главе с первым секретарем обкома Кустаа Ровио.

Начались аресты по мнимому делу о заговоре, организованном разведкой финского Генерального штаба. В Карелии существовала егерская бригада, сформированная из местных жителей. Бригаду расформировали, командиров посадили.

Осенью 1937 арестовали практически все руководство республики начиная с первого секретаря обкома.

Но когда Сталин в ноябре 1939 года начал войну с Финляндией, у него возникли далеко идущие планы в отношении Карелии. Если бы его планы осуществились и Финляндия капитулировала, то ее территория, видимо, сильно уменьшилась, а Карелии, напротив, увеличилась бы.

Карельскую АССР заранее переименовали в Карело-Финскую и повысили ее статус до союзной республики. Карельский обком преобразовали в ЦК компартии Карело-Финской ССР.

Возглавил новую республику один из создателей компартии Финляндии, многолетний работник Коминтерна Отто Вильгельмович Куусинен. Он станет покровителем Андропова, сыграет в его карьере решающую роль. Куусинен был образованным, трудолюбивым, спокойным и разумным человеком, и общение с ним многое даст молодому комсомольскому секретарю.

Женский взгляд

В январе 1931 года жена Куусинена Айви Куусинен отправилась в Соединенные Штаты вести партийную работу среди финнов, эмигрировавших за океан. В 1933 году перешла на работу в советскую военную разведку, и ее командировали в Японию, где она работала под псевдонимом Элизабет Хансон и изображала шведку.

В конце 1937 года она получила приказ вернуться в Москву. Айви приехала. 1 января 1938 года ее арестовали. Следователи требовали от нее сказать, что Куусинен – английский шпион. Показаний на мужа она не дала. Год шло следствие, еще восемь лет она провела в воркутинских лагерях. Вышла на свободу, а в 1949 году ее опять посадили и выпустили только после смерти Сталина. Отто Вильгельмович пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь.

«Никакие кремлевские архивы, – писала жена Куусинена Айви Куусинен, – даже если их когда-нибудь откроют, не смогут дать объективного представления о характере Куусинена, его личности. Куусинен всегда оставался для советской власти чем-то инородным. Он был иностранец. А может, это и было его главным преимуществом? Он устраивал Сталина еще и тем, что всегда оставался в тени.

Скромность? Нет. Он был крайне честолюбив, ревниво следил, как осуществляются его планы. Но после, когда дело было сделано, он легко позволял другим присваивать себе славу. В глубине души Отто был самоуверен до циничности. Он был непоколебим в своей уверенности, что в мире нет человека способнее его.

Возможно, успех Отто объясняется и тем, что его как иностранца многие вещи в России не трогали. Он безразлично относился к строительству коммунизма в России, к вопросам экономики и политики: трагедия коллективизации, террор, аресты невиновных – все прошло мимо него.

Он был всегда нужен тем, кому принадлежала власть, точно знал, как надо обращаться с новым господином. Поэтому он и выжил в годы террора. Однажды Куусинен хвалился мне, что за свою жизнь «менял шкуру, как змея, семь раз». Он всегда держал нос по ветру, с легкостью изменял бывшим своим друзьям. Я не смогла вспомнить ни одного случая, когда бы Куусинен помог кому-нибудь в беде.

Отто отказывался помогать даже в мелочах. Один из старых товарищей после своего ареста передал через кого-то из знакомых просьбу, чтобы ему прислали немного мыла и теплое белье, у него был ревматизм.

Отто посоветовал ничего не посылать. У Отто никогда не было близких друзей. Многим финнам, своим товарищам по партии, он помог скатиться в пропасть».

Во время финской войны обком Карело-Финской Республики принял решение организовать трехмесячные курсы по изучению языка для партийных и советских работников, переброшенных на занятые войсками территории. Но им не пришлось страдать над учебниками.

Война с маленькой Финляндией оказалась настолько кровавой и неудачной, что Сталин счел за благо закончить ее, удовлетворившись малым. Финская война продолжалась сто пять дней и завершилась в марте 1940 года. Отто Вильгельмовичу так и не удалось стать главой Финляндии.

Но Сталина не покидала надежда целиком присоединить Финляндию к Советскому Союзу, поэтому он оставил Куусинена в Петрозаводске и сделал его председателем президиума Верховного Совета КарелоФинской ССР. В 1941 году ввел его в состав ЦК ВКП(б). Под руководством Куусинена Юрий Владимирович Андропов и проходил науку политической жизни.