- Доктор Киссинджер, чему нас учат бомбы в Лондоне?

- Война с терроризмом не может быть эффективной в плане предотвращения каждой атаки. Для осуществления подобного теракта потребовалось всего пять человек, но, вероятно, недели подготовки. Не думаю, что войну с терроризмом можно измерить на основе возможности предотвращения каждого теракта.

Кроме того, я думаю, что теракты в Лондоне означают поражение в войне с терроризмом, потому что они во второй раз принесли войну в Европу (после бомб в Мадриде 11 марта 2004 года) и принесли ее в страну, которая решительно реагирует на атаки на своей территории.

Вместе с тем, я полагаю, что ответные действия значительно сократят ресурсы, накопленные террористами на территории Великобритании. Сложившаяся ситуация обяжет европейцев занимать более последовательную позицию, по меньшей мере в отношении террористических актов в Европе.

- Теракты в Лондоне связаны с Ираком?

- Атаки на Всемирный торговый центр произошли до войны в Ираке. Задолго до иракских событий в США была совершена целая серия терактов. Были совершены акты терроризма в Индонезии, Тунисе, Марокко, и все эти акции не имели никакой связи с Ираком. Ирак, без сомнения, способствовал вербовке боевиков, но суть этого конфликта выходит за пределы войны в Ираке.

- И что же теперь делать с Ираком?

- Я поддержал решение о военной акции против Ирака по следующим причинам: я не понимал, как можно думать о ведении войны с терроризмом и при этом оставлять (в Ираке) правительство, имевшее самую большую армию в регионе, самые большие доходы от нефти и самые большие ресурсы для поддержки терроризма.

Самим своим существованием это правительство символически демонстрировало, что могло бросить вызов Соединенным Штатам, 17 раз нарушив положение о прекращении боевых действий, изданное ООН. Кроме того, я думаю, как и Клинтон, Буш и все чиновники из разведки, с которыми я встречался, что у иракского режима было оружие массового поражения.

Я не разделял мнения, что после победы можно вести себя так, как во время оккупации Германии. Я считал, что оккупация Германии и Японии имела место в странах со схожей структурой и национальной историей. Я не думал, что Ирак является нацией в том смысле, который применим к европейским странам или Японии.

И по этой причине я предполагал, что следует найти кого-то и поручить ему сформировать правительство, потом создать какую-то структуру ООН, в которой бы силы этой организации защищали границы и помогали этому правительству на кризисных этапах.

Я никак не ожидал, что Соединенные Штаты возьмут на себя ответственность восстанавливать страну в демократической форме. Был избран другой путь, и теперь, я думаю, необходимо все довести до успешного завершения.

- Было очень много риторики со стороны администрации Буша по поводу демократии и реформ в арабском мире. Мы не слишком большие идеалисты?

- Для Соединенных Штатов важно проводить политику, отличающуюся от простого применения военной силы. Я с этим согласен. Я был бы осторожнее с попытками за короткое время осуществить программу, задуманную администрацией. И был бы еще более осторожным в том, чтобы вмешиваться в особые проблемы различных стран, которым мы склонны давать уроки.

Я согласен с идеей, с позицией, но очень важно помнить о том, что мы должны поддерживать и стабильность. Очень трудно делать это во всех странах, но в случае с Ираном это кажется возможным, хотя можно было бы сказать, что исторически попытки навязать демократию во время правления Картера имели следствием приход к власти аятоллы Хомейни или способствовали его приходу. Таким образом, линию поведения следует разрабатывать с особой осторожностью.

- Что вы думаете о нынешней политической линии, направленной на прекращение процесса обогащения урана в Иране путем переговоров?

- Я согласен с тем, что мы должны попытаться остановить их, и, вероятно, в качестве тактического хода очень полезно, чтобы именно европейцы вели эти переговоры, а мы бы ограничились лишь оказанием им поддержки. Но факт состоит в том, что в относительно скором будущем мы должны будем решить, функционируют ли эти переговоры и не являются ли они просто способом придания законности иранской программе.

Это приведет к началу острых дискуссий. Затем мы должны решить вместе с нашими союзниками, какие меры предпринять, и рассмотреть вопрос о том, что мы можем сделать, чтобы помешать производству в Иране ядерного оружия.

Иран, видимо, заставит нас преодолеть точку, до которой политика нераспространения имела смысл и за которой нас ожидает мир с большим числом ядерных центров. И мы должны спросить у себя, каким будет мир, если бы лондонские бомбы оказались атомными и убили бы 100 тысяч человек.

- У меня есть повод думать, что вы не против осуществления какого-либо типа военного вмешательства?

- Я не против этой идеи, но думаю, этот вопрос следует решать с большой осторожностью.

- Это будет настоящая проблема.

- Я не советую, но с другой стороны, эта серьезная проблема может привести к тому, что в мире будут бесконечно множиться центры хранения ядерного оружия. Я не советую осуществлять военное вмешательство, но я его не исключаю.