Интервью министра иностранных дел Польши Адама Даниэля Ротфельда

- Господин министр, Вы родом из Галиции, нынешней Западной Украины. Как Вы оцениваете с этой точки зрения сегодняшнюю политику Австрии по отношению к Украине?

- В Австрии положение вещей понимают, наверное, лучше, чем в большинстве европейских стран, так как Галиция однажды сыграла большую роль в культуре и в интеллектуальной жизни Австрии.

Галиция представляла крайне интересное смешение культур: польской, украинской, еврейской, австрийской, венгерской, а частично - словацкой и чешской культур.

В Европе об этом практически ничего неизвестно. Но в Австрии Галиция все еще остается одним из элементов тождественности и менталитета. Во всяком случае, я наслышан, что федеральный канцлер Австрии Шюссель (Schuessel) и моя коллега Урсула Пласник (Ursula Plassnik) знают регион хорошо.

- Сказываются ли эти знания на австрийской политике?

- Странно, но в Австрии существует большое понимание украинского вопроса, но одновременно там имеет место большее сопротивление, чем в других странах ЕС.

Понимание исторической общности и амбициозной роли, которую Австрия хочет играть в этом регионе. И в то же время сопротивление, - вызванное вездесущими проблемами: страхом перед безработицей, разочарованием в ЕС, неопределенностью будущего Европы.

- Но сегодняшнее разочарование в ЕС это, по-видимому, не чисто австрийское явление.

- Постоянно говорят, что французы и голландцы, голосуя на референдумах, были не так уж и против конституции, они, скорее, дали выход своему недовольству расширением и дефицитом демократии в ЕС. Ложное понимание расширения как угрозы взаимосвязано с дефицитом демократии.

Никто не желает тратить время и силы, чтобы объяснить людям, что расширение не является причиной нынешних проблем ЕС. Напротив, расширение означает приток свежей крови в органы ЕС. Расширение дает не негативные, а лишь позитивные результаты.

- Но у нас у многих иная точка зрения, взять, например, продолжающееся сопротивление, направленное против открытия рынка труда.

- Но возьмите, пример Ирландии или Великобритании, они открыли свои рынки труда. Ирландия результатами более чем довольна, она даже добивается притока дополнительной рабочей силы.

В Австрии рисуют черта страшнее, чем он есть на самом деле. Даже если это не приносит популярности, кто-то должен обратиться к общественности и развернуть серьезную дискуссию по вопросу, было бы для Австрии открытие ранка труда полезным или нет.

- Насколько глубоким, на Ваш взгляд, является кризис в ЕС?

- Мы являемся свидетелями совершенно новой ситуации, business as usual больше быть не может. При этом проблема заключается не в межгосударственной, а во внутригосударственной сфере. Первое предложение Коммунистического манифеста Карла Маркса (Karl Marx) и Фридриха Энгельса звучит так: 'Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма'. В начале 21 века это предложение надо перефразировать следующим образом: 'Призрак бродит по Европе, призрак популизма'.

- А что уж такого страшного в популизме?

- Политики, занимающие хорошие позиции, больше не рискуют говорить людям правду о том, почему обстановка столь ненадежна, нестабильна, непредсказуема. Они тоже ориентируются на общее настроение улицы.

Такую позицию я называю оппортунистической, популистской, и считаю ее опасной. При этом речь теперь идет не только о таких политиках, как Йорг Хайдер (Joerg Haider), Жан-Мари Ле Пен (Marie Le Pen) или Анджей Леппер (Andrej Lepper) в Польше, - речь идет о Жаке Шираке (Jacques Chirac), Герхарде Шредере (Gerhard Schroeder) или Ангеле Меркель (Angela Merkel).

- В результате Европа оказывается в состоянии перманентного кризиса?

- Это не институциональный, а политический кризис. Брюссельские институты очень сильные, некоторые люди, вроде меня, говорят даже, что они даже чересчур сильны.

Институты функционируют хорошо, так хорошо, что у меня иногда складывается впечатление, что им совсем неинтересно, что, собственно, думают люди в Польше или в Австрии. Кое-кто в Брюсселе считает, что знает все лучше всех - как раньше священник в церкви.

- И какова же реакция на это?

- Мы являемся свидетелями протеста простых людей с улицы против бюрократического мышления и бюрократических концепций, выдвигаемых политической элитой. Иногда люди с улиц образованнее тех, кто несет ответственность.

- Иными словами, нам нужны новые политические вожди и новые политические идеи?

- Абсолютно верно. Главной причиной сегодняшнего кризиса является отсутствие движущей политической силы. Европе нужны новые идеи, новые образованные руководители, готовые брать на себя ответственность, избегающие популистского искушения и говорящие людям правду.

- Еще раз вернемся к Украине: что дает все же Вашей стране такая активная поддержка Украины?

- Речь в данном случае идет, прежде всего, о европейской безопасности: демократическая Украина - решающее условие для демократизации России. То, что делается в Польше, Эстонии, Латвии или Литве, - для России непривлекательно.

Но что возможно на Украине, возможно и в России. Если бы мне было поручено сформулировать стратегию ЕС, я бы порекомендовал следующее: все, кто хочет России помочь построить демократическое, цивилизованное общество, должны сначала предложить европейскую перспективу Украине.