Стоит случиться какой-нибудь беде, толпа сразу непостижимым образом начинает ощущать себя обреченной на мученичество.

Правящая верхушка Запада укрепляет свои позиции, используя страх перед террористическими актами.

Взрывы, прозвучавшие в Лондоне, а затем их повторение и последовавшие за ними теракты в Шарм эль-Шейхе показывают, до какой степени террористическая деятельность стала неотъемлемой частью нашего глобализованного мира.

Те, кто садится за руль начиненных взрывчаткой машин, и те, кто подкладывает бомбы, распространяют вирус, с которым невозможно бороться. Едва устроив взрыв на одном краю планеты, они тут же возникают на другом, подчиняясь процессу, которому пока что не видно конца.

Однако с самого начала этих событий тональность выступлений западных политических лидеров звучит исключительно в двух регистрах: оцепенение и волюнтаризм.

С одной стороны, они выражают чувства растерянности, подавленности, вызванные террористическими актами, и сострадания, которое нужно проявить к их жертвам. С другой стороны, они подтверждают необходимость жестоко преследовать террористов и вернуть Ислам в его традиционное мирное русло.

Иначе говоря, правящие круги Запада пытаются свести общественное мнение в своих странах к чисто эмоциональному восприятию событий и напомнить ему, что государства, во главе которых они стоят, - это машина по производству Добра, и Добро это обязательно восторжествует над всем мировым злом.

Власть предержащие наших широт укрепляют свои позиции, используя все то, что можно было бы назвать индустрией оглушения. Перед лицом ставших неотъемлемой частью нашей действительности горестных событий речь для них идет о том, чтобы повергнуть толпы в состояние отупения и подавленности и тем самым избавить их от всяческих мыслей о своем отдаленном будущем и о своей причастности к совместным действиям государств.

Тони Блэр и Джордж Буш в произносимых в эти дни речах преследуют во внутренней политике своих стран основную цель - разуверить кого бы то ни было в том, что существует хотя бы малейшая связь между военным вторжением США и Великобритании в Ирак и совершенными в Лондоне терактами, что эти обстоятельства взаимосвязаны.

Или не дать задуматься о том, к каким последствиям в бедных странах может привести постоянно осуществляемая там богатыми странами экономическая агрессия.

Это насаждение близорукости перед потоком насилия, затопившим страны Запада, и стремление скрыть механизмы мирового порядка, в который вовлечено их население, очевидно, является частью той политической, идеологической и военной стратегии, в которой ось Зла (как говорит Буш) и ее идеология (как говорит Блэр) определяет угол зрения и тональность.

'Пусть никто не останется равнодушным к тому, что происходит с нами в вагонах лондонского метро, - словно молотом вколачивает британский премьер-министр в головы тех, кто его слышит, - и поверьте, находясь во главе государства, я делаю все необходимое'. Все. Точка.

Вот так сегодня воплощается в жизнь презрение человека к человеку, в том числе и в рамках нашей западной цивилизации. Оно является неизбежным следствием разрушения этим самым человеком его естественной среды обитания и насквозь пропитано преступлениями, которые он постоянно совершает в животном мире.

Когда вы разоряете биологический мир планеты и уничтожаете дикие виды, если только не для показа на телеканале 'Животные', вы перестаете осознавать, что созидание формирует единство.

Если показной (и очевидный) противник Блэра и Буша зовется международным терроризмом, то их неочевидный и тем более заметный враг - это их сограждане. Именно на них и направлена их постоянная скрытая ненависть. Именно их эти два государства стремятся низвести до состояния инфантильности и легковерности, чтобы создать основу для бездумного выбора и слепого патриотизма.

Такой подход осуществляется в наиболее благоприятной для него обстановке умерщвления искусства в недрах культурной индустрии и рынка. В этой системе все неразрывно связано.

Когда искусству позволено оставаться лучезарным, стоит лишь соприкоснуться с ним, оно распространяет свое благотворное влияние, и не только благодаря красоте формы и изумлению, которое неизбежно приносит свои плоды, но, прежде всего потому, что оно дает возможность понять, что идеал недостижим. Оно означает, что никогда у тебя не появится способность все изучить, добиться полного восприятия, все познать и над всем установить свое господство.

Кроме того, оно дает понять, что ни в одном своем высказывании человек совершенно не отдает себе отчета в том, что существует бесчисленное количество точек зрения, и что любой, кто считает себя выразителем непреложной истины, - узурпатор.

Если бы у нас еще оставалось это понимание, антитеррористические речи Буша и Блэра предстали бы перед нами во всей своей узости и оскорбительности. Каждый бы смог оценить воздействие этих речей на снижение уровня умственной деятельности толпы в западных странах.

Эта толпа, стоит случиться какой-нибудь беде, сразу непостижимым образом начинает ощущать себя обреченной на мученичество. При этом она неосторожно задумывается о том, как ведут себя ее политические и экономические элиты по отношению ко всему остальному миру, и не может оценить себя в сравнении с ним.

Так происходит наступление того, что Клод Леви-Строс (Claude Levi-Strauss) в пятидесятых годах обозначил как 'коррумпированные меньшинства', которые, в конце концов, будут управлять нашими человеческими сообществами. Буш и Блэр являются сегодня их полноправными представителями.

Одновременно громогласно заявляя о своем отвращении к насилию и системе терроризма, они постоянно оболванивают свой народ и тех, кто прислушивается к ним во всем мире, и уничтожают их, так же как и тех, кто оказывает интеллектуальное и гражданское противодействие их поступкам.

Чтобы почтить память невинных жертв терактов в Лондоне и Шарм эль-Шейхе, лучше всего было бы попытаться понять эту патологическую извращенность и покончить с ней.