Через несколько дней после назначения председателем КГБ, 23 мая 1967 года, Андропов сделал своим заместителем Семена Цвигуна, а на следующий день, 24 мая, членом коллегии КГБ утвердили начальника военной контрразведки Георгия Цинева.

Зять Брежнева Юрий Михайлович Чурбанов вспоминает, что Цвигун и Цинев часто бывали на даче у Брежнева: «Они пользовались особым расположением Леонида Ильича».

«Цвигун – рослый, несколько полноватый, с приятными чертами лица, – пишет генерал Борис Гераскин. – В действиях медлительный, сдержанный, говорил с заметным украинским акцентом... В отношениях с подчиненными нередко лукавил: в глаза говорил одно, а делал другое.

Цинев, в противоположность Цвигуну, невысокого роста, обыденной внешности, всегда с наголо бритой головой. Человек живого ума, не лишенный проницательности, весьма энергичный и подвижный.

В нем уживались простота, доступность и обманчивая открытость с капризностью, непредсказуемостью, восприимчивостью к сплетням, властолюбием и болезненным стремлением постоянно быть на виду... Цинев никогда ничего не забывал, глубоко таил в себе недоброжелательство и всегда находил возможность свести личные счеты».

Николай Романович Миронов, который до своей гибели в авиакатастрофе в октябре 1964 года руководил отделом административных органов ЦК, знал Цинева еще по Днепропетровску. Он говорил: – Там, где появляется Цинев, обязательно возникает рой подхалимов...

Цинев контролировал девятое управление КГБ (охрана Политбюро) и, как говорят, ведал прослушиванием высших государственных чиновников. Когда в 1982 году, после смерти Суслова, Андропов перейдет в ЦК, он будет пребывать в уверенности, что и его подслушивают.

Цинев повсюду продвигал людей из военной контрразведки. После того как лейтенант Ильин в 1969 году пытался застрелить Брежнева, начальник ленинградского управления КГБ (Ильин был из Ленинграда) Василий Шумилов был снят с должности.

Цвигун и Цинев повсюду сопровождали Андропова. Конечно, эти люди не просто так вокруг Андропова крутились, они были соглядатаями Брежнева. Каждый шаг его и вздох Леонид Ильич знал...

– Я бы на месте Андропова поставил вопрос принципиально: или этих уберите, или я уйду, – говорил мне Семичастный.

Андропов такого вопроса перед Брежневым не ставил, молчал, мирился с тем, что два его заместителя пересказывают Брежневу все, что происходит в комитете.

Цинев с Цвигуном следили за тем, кого принимал Андропов, и без приглашения являлись к нему в кабинет на третьем этаже с высоким потолком и бюстом Дзержинского, когда к председателю приезжал министр обороны Дмитрий Устинов или начальник 4-го главного управления при Министерстве здравоохранения академик Евгений Чазов.

Андропов понимал, что за каждым его шагом присматривают. Он вроде бы неплохо относился к своему бывшему подчиненному по отделу ЦК Александру Евгеньевичу Бовину. Но когда КГБ перехватил письмо Бовина, который жаловался, что вынужден тратить свой талант на службу ничтожествам (то есть в первую очередь генеральному секретарю), Юрий Владимирович поспешил доложить о письме Брежневу.

Причем еще один бывший подчиненный Андропова Георгий Аркадьевич Арбатов пытался разубедить председателя КГБ – зачем нести письмо генеральному? Юрий Владимирович заметил:

– А я не уверен, что копия этого письма уже не передана Брежневу. Ведь КГБ – сложное учреждение, и за председателем тоже присматривают.

Найдутся люди, которые доложат Леониду Ильичу, что председатель КГБ утаил нечто, касающееся лично генерального секретаря. Бовина убрали из аппарата ЦК.

«Андропов мог расположить к себе собеседника, – вспоминал Георгий Арбатов. – Не знаю случаев, когда бы он сознательно сделал подлость. Но оставить в беде, не заступиться за человека, даже к которому хорошо относился, Андропов мог.

Одна из его негативных черт – нерешительность, даже страх, нередко проявлявшиеся не только в политических делах, но и когда надо было отстаивать людей, тем более идеи... Мне кажется, Юрий Владимирович сам в глубине души это осознавал. И пытался найти себе какое-то оправдание. Такие компромиссы, уступки, уход от борьбы он прежде всего оправдывал соображениями «тактической необходимости»...

Генерал Вадим Кирпиченко пишет, что присутствие Цвигунаи Цинева ставило Андропова в сложное положение. Он должен был на них оглядываться, искать к ним особые подходы, заниматься дипломатией, вместо того чтобы требовать результатов в работе. Они оба что-то постоянно докладывали лично Брежневу.

Это ставило Андропова в неудобное и щекотливое положение. Иногда Андропов жаловался на условия, в которых ему приходится работать... Но он не позволил себе поссориться со своими опасными заместителями.

«Андропов, – считает Чазов, – избрал самый верный путь – он сделал и Цвигуна, и Цинева своими самыми близкими помощниками, постоянно подчеркивая свое уважение к ним и дружеское расположение. Уверен в том, что Брежнев высоко ценил и по-своему любил Андропова, определенное значение имело и мнение двух его доверенных людей».

Генеральская любовь к литературе

В других подразделениях КГБ Цинева боялись и не любили. Тогдашний заместитель начальника разведки, генерал-лейтенант, Виталий Павлов вспоминал, как в семидесятые годы в Монреаль на всемирную выставку был командирован сотрудник внешней контрразведки – присматривать за советскими сотрудниками выставки.

Там же, в Монреале, в качестве туристки оказалась дочка Цинева. У них завязался роман, который закончился тем, что контрразведчик развелся и женился на дочери заместителя председателя КГБ.

Другим сотрудникам КГБ развод стоил бы как минимум партийного взыскания. А уж продвижение по службе и загранкомандировки откладывались надолго. Но для зятя зампреда было сделано исключение.

Его отправили в ГДР на генеральскую должность, откуда, по свидетельству генерала Павлова, «пошел поток жалоб сотрудников представительства КГБ на недостойное поведение нового заместителя руководителя аппарата».

Цинев первым стал генерал-полковником – в октябре 1967 года, Цвигун догнал его только через два года. Зато генералами армии они стали одновременно – в декабре 1978 года.

А за год до этого оба получили золотые звезды Героев Социалистического Труда... При этом Цвигун и Цинев между собой не ладили, особенно после того как Цвигун стал первым заместителем председателя КГБ. Это тоже устраивало Брежнева.

Благодушный по характеру Цвигун никого особо не обижал, поэтому оставил о себе неплохую память. Семен Кузьмич увлекся литературным творчеством. Жена Цвигуна писала прозу под псевдонимом Розалия Ермольева, и он тоже стал писать – документальные книги о происках империалистических врагов, а потом романы и киносценарии под прозрачным псевдонимом С. Днепров.

Осведомленные люди даже называли имена профессиональных писателей, которые «помогали» Цвигуну в литературном творчестве. Уверяют, что киносценарии за него сочинял Вадим Трунин, автор замечательного «Белорусского вокзала».

Книги Семена Кузьмича немедленно выходили в свет, а сценарии быстро воплощались в полнометражные художественные фильмы. Большей частью они были посвящены партизанскому движению, и самого Цвигуна стали считать видным партизаном, хотя войну он провел в тылу.

В фильмах, поставленных по его сценариям, главного героя, которого Цвигун писал с себя, неизменно играл Вячеслав Тихонов. Невысокого роста, полный, Семен Кузьмич ничем не был похож на популярного артиста, кумира тех лет, но, вероятно, в мечтах он видел себя именно таким...

Цвигун (под псевдонимом генерал-полковник С. К. Мишин) был и главным военным консультантом знаменитого фильма «Семнадцать мгновений весны», поставленного Татьяной Лиозновой по сценарию Юлиана Семенова.

Олег Табаков, блистательно сыгравший в фильме «Семнадцать мгновений весны» роль начальника германской внешней разведки Шелленберга, рассказывал потом, что после просмотра картины Андропов отвел его в угол и укоризненно прошептал:

– Олег, так играть безнравственно.

Смена караула

Когда Александр Бовин впервые посетил Андропова на Лубянке, то, войдя в приемную председателя, не мог понять, где же кабинет Юрия Владимировича. Шкафы есть, а дверь в кабинет отсутствует. Оказывается, вход как раз шел через шкаф. Конспирация.

– У меня теперь есть свой самолет, – похвастался Юрий Владимирович перед бывшим подчиненным.

Он быстро вошел во вкус новой работы. Андропов привык работать и в выходные дни. В одно из первых воскресений он распорядился собрать руководителей управлений и служб.

Нашли не всех, потому что руководители КГБ жили на дачах, а телефонов не имели. Андропов распорядился установить им и городские телефоны, и аппараты правительственной связи, смонтировать радиотелефоны в автомобилях.

Вадим Кирпиченко пишет, что вместе с Андроповым пришла из ЦК небольшая группа помощников. «Держались они на первых порах тесной стайкой, – вспоминал Вадим Кирпиченко, – и все старались выяснить, нет ли вокруг Юрия Владимировича недоброжелательности или, не дай бог, не зреет ли какая крамола.

Эта группа была преданна ему лично и стремилась всеми доступными средствами работать на повышение его авторитета, что порой выглядело даже смешным и наивным из-за прямолинейности в восхвалении достоинств нового председателя...»

Все его помощники и секретари – Павел Лаптев, Виктор Шарапов, Евгений Калгин, Юрий Плеханов – стали в КГБ генералами.

Андропов хотел знать все о людях, с которыми работал, и выслушивал любую информацию о них, от кого бы она ни исходила. В августе 1967 года в одну из суббот дежуривший всю ночь полковник Эдуард Нордман из второго главного управления контрразведки был вызван в приемную председателя – дать справку. Дежурный секретарь, тогда еще подполковник, Юрий Плеханов, записал его сообщение и доложил Андропову.

Тот пожелал лично поговорить с офицером. Распорядился принести чай и стал задавать вопросы о ситуации в главном управлении контрразведки. Нордман вспоминал, что он почувствовал себя неудобно – каково ему, полковнику, давать оценки генералам. Но Андропов ему сказал: – Мы разговариваем как коммунист с коммунистом, а не как начальник с подчиненным.

Начальником секретариата Андропова стал его давний сотрудник Владимир Крючков. Он работал у Андропова еще в посольстве в Будапеште.

Андропов уехал в Москву в 1957 году. А Крючков остался в посольстве. Но Юрий Владимирович не забыл подающего надежды сотрудника. Через два года он, освоившись и пустив корни на Старой площади, пригласил Крючкова к себе: ему было приготовлено место референта в секторе Венгрии и Румынии отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран.

В 1963 году Крючков стал заведующим сектором, а в 1965-м поднялся еще на одну ступеньку и, наконец, занял ту должность, к которой он более всего был расположен: стал помощником секретаря ЦК Андропова.

Владимир Крючков последовал за Андроповым в КГБ буквально через два дня. Он уже четыре года был помощником у Юрия Владимировича, и Андропов к нему привык. Крючков сначала получил прежнюю должность помощника, но уже в начале июля был назначен начальником секретариата председателя.

Кабинет Крючкова на третьем этаже находился прямо напротив председательского, приемная у них была общая. Владимир Александрович всегда был под рукой, готовый дать справку, напомнить, выполнить любое указание, проследить за движением бумаг.

Старательный, педантичный, услужливый и безотказный исполнитель с прекрасной памятью, он стал идеальным канцеляристом. Генерал-майор Крючков произвел сильнейшее впечатление на будущего начальника разведки Леонида Шебаршина, который пришел с просьбой найти документ, переданный Андропову.

«Владимир Александрович удивил меня своей памятью, – писал Шебаршин. –Услышав название документа, попавшего к нему несколько месяцев назад, он немедленно открыл сейф и из толстенной пачки бумаг сразу же достал именно то, что требовалось. Мне показалось, что я имею дело с человеком в какой-то степени необыкновенным».

9 августа 1971 года Андропов назначил его первым заместителем начальника первого главного управления (разведки). Владимир Александрович описал в своих воспоминаниях, как июньским вечером его пригласил Андропов и сказал:

– Ну что же, больше тянуть нельзя. Пора определяться с твоей дальнейшей работой. Да и я понимаю, что в первом главном управлении действительно нужен свежий заместитель. Хотя ты и здесь мне тоже нужен. Как сам-то думаешь?

Крючкова ждала большая самостоятельная работа, должность первого зама была шагом к еще большим должностям. Но переходить в разведку Крючкову было трудно. Он вспоминал, как ему было «не по себе от мысли, что работать придется на некотором удалении» от Юрия Владимировича. Но Андропов уже принял решение.

К тому времени они трудились вместе семнадцать лет. Крючков боготворил начальника, привык к роли первого помощника, а тут предстояло самому принимать решения. Но Владимир Александрович нашел выход. Его сотрудники быстро заметили, что он по каждой мелочи советовался с Андроповым. Руководитель советской разведки по характеру, образу мышления и поведения так и остался помощником.

Юрий Владимирович, конечно же, нуждался в разных людях. Но на примере Крючкова можно попытаться понять, какие качества он ценил более всего: исполнительность и преданность. В окружение Андропова входили более сильные фигуры, более яркие интеллектуалы, более умелые профессионалы. Но на первые роли он выдвигал именно таких.

Новым начальником секретариата стал Павел Лаптев, который начинал в отделе ЦК референтом по Албании. Лаптев сразу получил звание полковника, тогда как у кадровых сотрудников КГБ путь к полковничьим погонам занимал лет двадцать.

Своим помощником Андропов сделал проработавшего десять лет в «Правде» китаиста Виктора Шарапова. Юрий Владимирович обратил внимание на его публикации и пригласил к себе, объяснил: – Надо будет и выступления готовить, и материалы для Политбюро.

Как и Павел Лаптев, генерал-майор Шарапов последовал в 1982 году за Андроповым на Старую площадь.

После смерти Андропова он был помощником по социалистическим странам и у Черненко, и у Горбачева, а в марте 1988 года отправился послом в Болгарию. Секретарями работали Юрий Плеханов и Евгений Калгин. Это были доверенные люди.

Евгений Калгин сидел в приемной Андропова и в КГБ, и в ЦК. После смерти Андропова его вернули на Лубянку и назначили начальником 12-го отдела КГБ, который занимался прослушиванием телефонных разговоров и помещений, а также перехватом сообщений, передаваемых факсимильной связью.

Во время августовского путча 1991 года Калгину поручили организовать прослушивание российских руководителей, начиная с Бориса Ельцина. Калгин приказ выполнил, поэтому после провала путча лишился работы.

Дежурным секретарем начинал и Юрий Плеханов, окончивший заочно пединститут и перешедший с комсомольской работы на партийную. Его после смерти Андропова тоже вернули в КГБ.

Он получил звание генерал-лейтенанта и стал начальником 9-го управления, которое занималось охраной высшего руководства. После августовского путча, когда Плеханов приказал изолировать Горбачева в Форосе, он лишился звания и наград и отсидел семнадцать месяцев в тюрьме Матросская Тишина.

Впрочем, летом 2002-го президент Путин подписал указ о возвращении Плеханову звания генерал-лейтенанта, наград и пенсии. Но в день выхода президентского указа Плеханов умер, вероятно, так и не узнав, что он опять генерал...

Начальником 9-го управления при Андропове стал генерал Сергей Антонов. Артиллерист по военной специальности, он в 1949 году окончил Военную академию бронетанковых и моторизованных войск и был зачислен в Высшую разведшколу Комитета информации при Совете министров.

Больше пятнадцати лет Антонов служил в разведке и ни к каким кланам не принадлежал. Видимо, этим Антонов и привлек внимание Андропова, который рекомендовал его Брежневу. Дело в том, что начальник девятки подчинялся непосредственно генеральному секретарю.

Начальнику девятого управления подчинялся Кремлевский полк. Набирали в него только славян и только выходцев из рабоче-крестьянских семей. Подающих надежды отправляли в школу прапорщиков, после чего доверяли охрану объектов. Наиболее способных учили и брали в личную охрану.

В августе 1974 года Андропов сменил Антонова на Юрия Сторожева. Генерал-лейтенанта Антонова не стали обижать, формально его повысили – сделали заместителем председателя КГБ. Но подчинялось ему одно только 15-е управление, созданное в марте 1969 года. Задача 15-го управления – в случае ядерной войны спасти жизнь руководителей страны.

«Надо помочь Юрию»

Руководство комитета, как водится, укрепили партийными кадрами. Среди них оказался второй секретарь Днепропетровского обкома компартии Украины Виктор Чебриков.

Он вспоминал, как его неожиданно вызвали в Москву, ничего не объяснив. Иван Капитонов, секретарь ЦК по кадрам, привел его к Брежневу. Тот прочитал анкету Чебрикова, которая ему понравилась (как никак выходец из Днепропетровска!), задал несколько вопросов о делах в области и сказал:

– Юрия мы направили в КГБ. Нужно несколько человек, чтобы помочь ему и укрепить органы.

Так Чебриков был утвержден членом коллегии КГБ, а через три дня назначен начальником управления кадров. Формально его новый пост казался невысоким. Но в реальности главный кадровик КГБ – ключевая должность. Недаром на него выразил желание взглянуть сам Брежнев. Одновременно прислали в КГБ еще несколько партийных работников из разных областей и с разных должностей.

Чебриков был строгим, твердым, исполнительным, пунктуально соблюдающим партийные каноны работником. Его бывший охранник рассказывал: «Это был жесткий армейский человек. Строгий начальник. Никаких вопросов, сантиментов – только служба, устав и инструкции». Подчиненным общение с ним едва ли доставляло удовольствие.

– Чебриков скучный был человек, – вспоминает генерал Виктор Иваненко, – ни одного свежего слова от него добиться было невозможно. На совещании у него люди тосковали, выходили из его кабинета с пустой головой...

Зато начальству главный кадровик нравился. Виктор Михайлович пришелся по душе Андропову своей надежностью и исполнительностью. Чебрикова как днепропетровца считали брежневским человеком, но на самом деле он был душой и телом предан Андропову. Он не претендовал на лидерство, не примеривался к председательскому креслу и не занимался интригами.

Юрий Владимирович это оценил, привык полностью на него полагаться и через год, в сентябре 1968 года, произвел его в заместители председателя. В 1971 году Чебриков стал кандидатом в члены ЦК, через десять лет – членом ЦК.

Высокий партийный статус был знаком председательского расположения. Чебриков был, возможно, единственным человеком в руководстве комитета, которому Андропов доверял.

Генерал-лейтенант Вадим Кирпиченко пишет, что в роли заместителя председателя КГБ Чебриков руководил разработкой оперативной техники и борьбой с диссидентством. Его усилиями для нужд комитета был создан мощный оперативно-технический комплекс.

Виктор Михайлович в 1980 году получил государственную премию по секретному списку. За что? На этот вопрос он никогда не отвечал. Люди знающие утверждают, что премию ему дали за строительство подземного пункта управления страной на случай войны.

Куриный помет вывезти, собаку отравить!

Андропов сразу обнаружил непорядок во вверенном ему хозяйстве: по его мнению, при Хрущеве чекистский аппарат слишком сократили!

Действительно, Шелепин и Семичастный расформировали местные органы госбезопасности там, где иностранных шпионов не было и быть не могло, где отсутствовали военные объекты, которые следовало охранять. Андропов руководствовался иной логикой.

Он не только хотел показать чекистам, что сделает все для усиления роли и процветания комитета. Он считал необходимым усиление контроля над всей страной, восстановление структуры, существовавшей при Сталине.

Юрий Владимирович обратился с запиской к Брежневу: «После создания КГБ при СМ СССР в марте 1954 года контрразведывательные подразделения, особенно на местах, были численно заметно сокращены. Если на момент создания Комитета госбезопасности в контрразведке работали 25 375 сотрудников, то в настоящее время – 14 263.

В то время как до 1954 года оперативные подразделения по линии контрразведки были во всех административных районах страны, то по состоянию на 25 июня с. г. на 3300 районов имеется 734 аппарата КГБ.

Во многих областях и республиках имеется по 1–3 городских (районных) аппарата, а в Бурятской, Марийской АССР, Белгородской, Курской, Орловской, Рязанской областях (РСФСР), Кара-Калпакской АССР, Кашка-Дарьинской, Самаркандской, Хорезмской областях (Узбекской ССР), Кокчетавской, Северо-Казахстанской и Уральской областях (Казахская ССР) ни в одном районе нет аппаратов КГБ. Таким образом, контрразведывательная служба в большинстве районов страны не имеет своего низового звена».

Одно только перечисление областей свидетельствовало о том, как правы были предшественники Андропова, которые не хотели впустую тратить деньги и плодить рай- и горотделы, которым заведомо нечем будет заняться...

Но на Старой площади и на Лубянке наступали новые времена. Брежнев поддержал Андропова. 17 июля 1967 года Политбюро согласилось с предложением нового председателя КГБ: «Разрешить КГБ при СМ СССР в дополнение к имеющимся образовать в течение 1967 года 2000 аппаратов КГБ в городах и районах.

Считать целесообразным переименовать аппараты Уполномоченных КГБ в городах и районах в городские районные отделы-отделения КГБ...» В тот же день вышло столь же секретное постановление правительства, подписанное Косыгиным: «1.

Увеличить штатную численность органов КГБ на 2250 единиц, в том числе 1750 офицеров, 500 сержантов и вольнонаемных. Из них по центральному аппарату офицеров 100. 2. Ввести дополнительно в штаты КГБ 250 легковых автомобилей, в том числе 10 по центральному аппарату».

Новый председатель произвел на подчиненных впечатление своей находчивостью. Генерал Олег Калугин, один из выдвиженцев Андропова, описал одну серьезную операцию. В КГБ получили сведения о том, что американцы хотят завербовать жену советского резидента, сыграв на ее необычных сексуальных пристрастиях: она остановила свой выбор на собаке.

Совещание проводил сам Андропов. Председатель КГБ предложил смелое решение – отравить собаку. Но отечественная химия крепкий собачий организм не взяла, собаку только парализовало к величайшему огорчению ее хозяйки...

Главное, что сделал Андропов в КГБ, – вернул ведомству всеобъемлющий характер. Компенсировал ущерб, нанесенный сокращениями, проведенными при Хрущеве, восстановил численность и затем еще больше увеличил аппарат комитета. Комитет вновь обрел ту тайную власть, которая была подорвана пренебрежительным отношением Хрущева к чекистам и их ведомству.

Из книги бывшего первого заместителя председателя КГБ Филиппа Бобкова можно узнать, чем же занимались местные органы КГБ. К примеру: женщина села на скамейку, не подозревая, что рядом присел иностранный турист. Ее тут же занесли в картотеку: связь с иностранцем. А это означало ограничения в приеме на работу, запрет на выезд за границу.

Сотрудник инспекции КГБ Иосиф Леган пишет о том, как бригада инспекторского управления приехала в Горьковскую область, чтобы проверить работу чекистов городка Дзержинский. Выяснилось, чем занимались местные чекисты, выполняя указание областного управления.

«Горотдел, – вспоминает Леган, – информировал горком партии, горисполком о сборе и вывозе на колхозные и совхозные поля куриного помета, ремонте тракторов и другой техники». Бригада пришла к выводу, что горотдел занимается «вопросами, которые не относились к компетенции органов государственной безопасности».

Начальник горьковского областного управления, генерал-лейтенант, Юрий Данилов с мнением столичных проверяющих не согласился. Он упрекал их в том, что они «не понимают политику партии в отношении развития сельского хозяйства»:

– Невывоз куриного помета с птицефабрики приводит к тому, что куры отравляются и подыхают, скорлупа яиц становится тонкой, из-за этого случается большой процент их боя...

До Андропова КГБ был госкомитетом при Совете министров. Он добился повышения государственного статуса своего ведомства. 5 июля 1978 года указом президиума Верховного Совета СССР КГБ при Совете министров СССР был окончательно выведен из подчинения правительству, получил особый надведомственный статус и стал называться просто: КГБ СССР. Территориальные органы госбезопасности стали именоваться управлениями по краям и областям.

Указания КГБ стали обязательными для всех учреждений страны, кроме ЦК партии. Андропов восстановил все районные звенья госбезопасности, которые были расформированы его предшественниками, отделы госбезопасности на крупных предприятиях и в высших учебных заведениях.

Генеральских лампасов не жалеть!

Юрий Владимирович выступал редко, говорил спокойно и медленно. Абсолютное большинство его подчиненных никогда живьем председателя не видели. Им рисовался образ великого человека, сидящего где-то в поднебесье.

Андропов заботился о материальном благополучии своих подчиненных, и они отвечали ему полнейшей преданностью. Но еще больше они были благодарны за то, что вырос престиж комитета.

Разговоры о том, что творила госбезопасность при Сталине, отошли в прошлое. В истории органов остался только светлый образ рыцаря революции Феликса Дзержинского, и служба в КГБ стала завидной.

Служба в КГБ казалась романтическим делом. Это подкреплялось сознанием собственной исключительности, причастности к чему-то секретному, недоступному другим. Хотя низовых сотрудников ни о чем особом не информировали.

Начальство и не хотело, чтобы подчиненные знали что-то выходящее за рамки их прямых обязанностей. Зато им платили неплохую зарплату, давали квартиры, продовольственные заказы, у КГБ были свои поликлиники, госпитали, ателье, дома отдыха и санатории, куда ездили практически бесплатно.

Начальник военной контрразведки генерал-лейтенант Иван Устинов жаловался Андропову, что его офицеры не получают надбавку за воинское звание. Хотя оклады особистов были выше, чем у остальных офицеров. Генерал Устинов доказывал Андропову, что отсутствие надбавки – это безобразие, компрометация, моральное давление на его работников:

– Приходит наш товарищ к начфину и видит, что другим офицерам деньги за звание дают, а ему нет! Хотя вместе служат, вместе все вопросы решают...

Андропов добился, чтобы всем офицерам системы госбезопасности ввели денежное довольствие за звания. В результате особисты стали получать значительно больше армейских и флотских офицеров, среди которых они служили. Симпатий это контрразведчикам не прибавило. В КГБ при Андропове появилось огромное количество генеральских должностей.

В системе военной контрразведки почти все должности начальников отделов преобразовали в генеральские, такого не было даже во время войны. У Андропова четыре заместителя стали генералами армии. Это полководческое звание – не все знаменитые генералы времен Великой Отечественной его получили, а на Лубянке звезды раздавались щедро.

Андропов расширил сеть местных органов КГБ и образовал новые управления в центральном аппарате, чтобы надежнее охватить все стороны жизни страны. Но он сразу выделил главное, с его точки зрения, звено – контроль над духовным состоянием общества.

Венгерский опыт подсказывал ему, что главная опасность социализму исходит от идеологической эрозии. Но об этом отдельный рассказ.