Когда отпустили цены в 1992 году, людям было тяжело, но они хотя бы надеялись на лучшую жизнь.

А вот так, походя, взять и обидеть миллионы человек…

МОНЕТИЗАЦИИ уже полгода — можно подвести первые итоги. Кто все-таки выиграл от замены льгот деньгами и кто проиграл? Граждане или государство?

Наш собеседник — Евгений ГОНТМАХЕР, научный руководитель Фонда социальных исследований и инноваций. Эта организация проанализировала последствия реформы в регионах.

— Я БЫ НАЗВАЛ монетизацию вторым изданием «шоковой терапии». В 1992 году люди были поставлены перед фактом: цены отпустили, сбережения сгорели. Сейчас получилось то же самое. Не было ни обсуждения в обществе, ни нормальной информационной кампании.

Точнее, она была, но крайне запутанная. Даже специалисты в конце прошлого года еще не вполне понимали, как же все это будет работать. А по телевизору крутили дешевые и глупые пропагандистские ролики о том, как все будут счастливы.

В итоге обиженных оказалось гораздо больше, чем тех, кто действительно понес материальные потери. Люди были возмущены отношением к себе.

Монетизация изменила их образ жизни. До 1 января инвалид войны заходил в автобус, показывал свое удостоверение и ехал. После 1 января ему дали денег. Может быть, даже больше, чем он до этого тратил на транспорт. Но теперь за этим билетом он должен стоять в общей очереди.

А ведь он кровь проливал! Да, потом немного сгладили ситуацию: стали выдавать льготные или бесплатные проездные билеты. Но обида-то осталась. Мое убеждение — инвалидов и участников войны, тружеников тыла и жертв политических репрессий вообще не надо было трогать. Можно было бы позволить им дожить так, как они привыкли.

Все просто: людям хочется и колбасы, и ехать на автобусе

МНОГО говорят о том, что, мол, людям дали право выбора. Вот инвалид, у него есть возможность купить дешевый проездной билет или не покупать.

И выяснилось, что билеты покупают всего 15–20% бывших льготников. Раньше, пока у этого инвалида была льгота, он ездил, сколько хотел: к родственникам, в поликлинику, на рынок.

Теперь — нет. По опросам, количество поездок в пригородном транспорте среди льготников снизилось на треть. Люди стали реже бывать на даче. Все просто: человеку хочется и колбасы, и куда-то съездить. И если ему приходится отказываться от привычного образа жизни, это очень болезненно.

Еще один пример: так называемые региональные льготники. Скажем, жертвы политических репрессий. Раньше они имели право пользоваться своими льготами независимо от того, где живут, — ведь их обидело государство, а не Тверская губерния или город Москва. А теперь — нет. Между прочим, это нарушение Конституции, которая не допускает ущемления прав в связи с местом жительства.

Народ массово ринулся в инвалиды, потому что это федеральная категория и выплаты по ней существенно выше. Знаете, что творится в медико-санитарных экспертных комиссиях? Надо несколько месяцев стоять в очереди.

А как обидели инвалидов! Раньше группы инвалидности назначались в зависимости от степени ограничения жизнедеятельности, а теперь — от степени утраты возможности к труду. Это разные вещи. Раньше людям платили пенсию, чтобы компенсировать неудобства: ведь они, в силу каких-то физических увечий, не могли пользоваться метро или элементарно передвигаться по городу.

А теперь, если человек может работать, — все, он лишается пенсии по инвалидности. Вспомните нашего знаменитого писателя Николая Островского. Он был парализован и слеп, но был полноценным писателем. Формально при нынешних требованиях его, наверное, вообще не признали бы инвалидом. Это же революция!

И даже калоприемники необходимо сдавать

БОЛЕЕ того, сейчас в правительстве готовится унизительное решение, согласно которому инвалиды должны сдавать протезы и прочие средства реабилитации, полученные от государства. Раньше ортопедические башмаки износились — и человек их просто выкидывал.

Раз в год выдавались новые. А теперь надо отчитываться. И даже, извините, калоприемники тоже необходимо сдавать. Так походя обидеть миллионы людей — такого еще не было!

Теперь отвлечемся от эмоций и поговорим о деньгах. По нашим оценкам, потеряли от монетизации только 30% тех, кого коснулись нововведения. Хотя это тоже нарушение — в 122-м законе ясно сказано, что положение ни одного человека не должно ухудшиться. Примерно столько же — 30% — от замены льгот деньгами выиграли. В основном это жители села. Впрочем, в сельских лавках тут же взлетели цены.

Выиграло ли государство? Нас убеждали, что монетизация поможет, в первую очередь, ЖКХ и муниципальному транспорту. Этого не произошло. Коммунальные льготы вообще не были монетизированы.

Такую попытку сделали только в Тверской и Вологодской областях, но уже и там от этого отказались. Что касается транспорта, я упомянул, что билеты приобретают всего 15% льготников. Так что живой денежный поток туда тоже не хлынул. Выходит, поставленные макроцели не достигнуты.

В начале года люди вышли на улицы и заставили государство раскошелиться. Теперь на монетизацию требуется втрое больше денег, чем предполагалось. Но все это благодеяние держится исключительно на ценах на нефть. Завтра не дай бог они упадут, и я не знаю, что станет с нашими пенсионерами и льготниками.

Люди не успокоились. Они затаились

КРОМЕ того, как я уже говорил, дело ведь не только в деньгах. Это в Минздравсоцразвития, в Минфине любят подсчитывать на счетах: мол, люди же получили много дополнительных денег. А на самом деле ситуации в стране нанесен ущерб, размер которого не измерить никакими деньгами.

Мне говорят: ну, видите, со временем все успокоились. Заблуждение: люди не успокоились, они затаились. Самый плохой вид протеста — это когда протест уходит внутрь. Рано или поздно власть получит адекватный ответ. Народ будет заваливать выборы. Или поддержит оголтелых лидеров, которые будут призывать не к «оранжевой», а к «коричневой» революции. Вот тогда никому мало не покажется.

КСТАТИ

Сколько стоила замена льгот

Все льготы (до монетизации) стоили 7 трлн. рублей в год.

На замену деньгами собирались потратить 150 млрд. рублей в год.

Заложили в бюджет 2005-го 171,3 млрд. рублей.

После всех акций протеста монетизация стоит 550–560 млрд. рублей в год.