Сегодня, когда смертельная опасность для экипажа батискафа АС-28 («Приз») уже позади, капитан первого ранга Валерий ЛЕПЕТЮХА может позволить себе с определенной долей юмора вспоминать о некоторых деталях подводного плена.

Почти штатные обстоятельства

— ВЫ, КАК военный моряк, прекрасно знаете реальное положение дел на флоте. Неужели до последнего были уверены, что вас спасут, или, не задумываясь, бросили эту фразу в объективы телекамер?

— Я и сейчас не сомневаюсь, что, даже если бы англичане запоздали или у них что-то не получилось, нас все равно бы вытащили. Мы обсуждали с командованием разные варианты спасения, но они были довольно рискованны. Планировалось, что в крайнем случае аппарат зацепят якорем и просто оторвут от антенны.

Правда, существовала опасность, что батискаф перевернется и в нем разольется кислота или даже начнется пожар. При таком развитии событий нам бы пришлось воспользоваться защитными средствами: противогазами, портативными дыхательными устройствами.

Я и ребятам честно сказал: нас спасут. А если не спасут, все равно не переживайте, потому что вашими именами назовут школы… В такие моменты юмор помогает.

— Были разные версии о целях вашего погружения…

— Нужно было сесть на антенну (для этого на ней предусмотрена специальная площадка), открыть две пробки аварийной продувки и всплыть, взять на судне два шланга, подвести их к этим пробкам и начать продувать антенну. Сигнала бедствия мы не подавали. Мы сообщили наверх, что не можем подняться самостоятельно.

Дурные мысли остались под водой

— МОЖЕТЕ вспомнить самый сложный момент за эти 78 часов?

— Особых приключений не было, паники тоже. Каждый, конечно, думал о чем-то своем, но вслух это никто не высказывал. Все дурные мысли остались под водой.

— Недостаток воздуха сильно ощущался?

— В общем-то, да. Мы экономили запасы кислорода. Одна банка регенерации рассчитана примерно на 8 часов, а мы дважды протягивали ее по 15. Потом хотели довести до суток, но продержались только 19 часов, дальше начались явные признаки превышения содержания углекислого газа. Становилось жарко, появлялась бешеная одышка: сделаешь два шага — и восстанавливаешь дыхание 15 минут. Некоторых ребят рвало.

— Валерий, вы человек курящий. Как вам удалось выдержать столько времени без сигарет?

— А мы «курили». Доставали сигареты и начинали их обнюхивать, обсасывать, вроде легче становилось. Кто-то собрался табак пожевать, но потом решили, не стоит этого делать, чтобы пить не хотелось.

— Кроме производственных моментов какие темы вы обсуждали в батискафе?

— Как ни странно, говорили в основном о том, что не удалось выполнить задачу и теперь нас вряд ли пустят под воду. Решали и бытовые проблемы: Серега Белозеров у нас был барменом, открывал «кафе» 3 раза в сутки и раздавал сухари.

Кстати, где-то передавали, что у нас был раскрошенный хлеб и одна бутылка воды. На самом деле воды у нас было литров 30 и примерно трехлитровая банка сухарей. Но есть особенно не хотелось, сухари даже остались. А вот без воды было тяжело, ведь мы выпивали примерно по 150 граммов в день.

— Туалеты в батискафах, насколько я понимаю, не предусмотрены…

— Это самая большая военная тайна. Наверху боялись, как все это будет происходить, ведь моча выделяет аммиак. Хорошо, что у нас были пластмассовые бутылки с крышками. Так что аммиаком не пахло.

— Что за сложности возникли во время вашего всплытия на поверхность?

— «Скорпион» уже обрезал все тросы, мы попытались подняться, но у нас ничего не получилось. Только когда в третий раз мост продули, аппарат полетел вверх. Сначала мы этого даже не поняли, а потом Серега Белозеров говорит: «А ведь мы поднимаемся».

Само всплытие продолжалось минуты 3–4. Я, помню, тогда опять пошутил — ну все, мужики, вам не повезло, школы вашими именами не назовут… Ну а когда выбрались на поверхность, первым делом выкурили по паре сигарет, а уж потом стали разбираться, что к чему.

— Скажите честно, писали вы предсмертные записки или нет?

— Даже не могу представить, откуда пошла эта информация. Я уже всех ребят опросил, никто ничего не писал.

Разбор заплывов

— ВАЛЕРИЙ, когда вы планируете погружаться на батискафе, ваша супруга всегда об этом знает?

— Нет, я просто ухожу на работу, а потом возвращаюсь. Дома я никогда не рассказываю о службе. И всегда учу своих офицеров, чтобы они не болтали в кругу семьи о работе. Лучше поговорить о чем-то другом.

— У подводников есть какие-то особенные обычаи или приметы?

— У военных моряков одна примета — не выходить в понедельник в море.

— Это правда, что, когда министр обороны посетил вас в госпитале, он спросил, готовы ли вы снова погружаться под воду?

— Да, было такое. Все, естественно, ответили, что готовы продолжить службу. И это абсолютная правда. У помощника командира батискафа Милошевского в госпитале обнаружили какое-то заболевание. Он сейчас очень волнуется — как бы его не списали.

— Еще министр говорил, что все подводники АС-28 смогут отдохнуть в санатории. Вы уже решили в каком?

— Нет, пока не решил. Я и так неплохо отдохнул 78 часов в батискафе и в госпитале почти неделю…

— Неужели так затягивает подводная служба?

— Она довольно-таки увлекательна и интересна. Аппарат сам по себе небольшой, но в нем напичкано техники, как в космическом корабле. А сейчас наши батискафы будут модернизировать, планируется, что их снабдят телекамерами, тогда и случаи зацепов будут исключены…