СУЩЕСТВУЕТ стереотип, что в Беларуси в советское время не было диссидентов. Диссидентское движение процветало в Москве и Петербурге, известно об украинском, грузинском и литовском движении, а в Беларуси было тихо, спокойно — никакого инакомыслия.

ПО СЛОВАМ кандидата исторических наук, автора-составителя книги «Нонконформизм в Беларуси» Олега Дерновича, такой стереотип сложился по нескольким причинам. В России существовало целое движение, между диссидентами имелась связь, выходил периодический самиздат о самом движении — «Хроника текущих событий». В России, Украине развивалось Хельсинкское движение: диссиденты апеллировали к юридическим документам, которые признавал СССР. Особенность белорусского нонконформизма в том, что у нас не было движения диссидентов, но действовали диссиденты, нонконформисты-одиночки и независимые от официальной идеологии творческие объединения.

Считается, что российское диссидентство началось, когда в 1968 году несколько человек вышли на Красную площадь с плакатами против интервенции войск Варшавского договора в Прагу. В Минске такие акции не готовились, но обсуждались, однако было принято решение не проводить данные мероприятия. Отечественные нонконформисты считали, что белорусская культура понесла колоссальные потери в 30-х, пришлось заново возрождать культурный, интеллектуальный слой, поэтому берегли силы. Это была сознательная позиция.

Кукабаку защищали на Западе

КЛАССИЧЕСКИХ диссидентов у нас действительно было немного. Самый известный, по мнению Олега Дерновича, — Михаил Кукабака. По политическим мотивам был осужден 4 раза и провел в тюрьмах и «психушках» около 17 лет. Когда в августе 1968 года Кукабаку вызвали в военкомат, он заявил: «Если направите в Чехословакию, поверну автомат против вас…» Диссидент вручил заместителю Генерального консула Чехословакии свою статью с осуждением ввода советских войск и попросил передать текст на Запад.

Кукабака специально поселился в 100 км от Москвы, потому что столица СССР была единственным местом, где можно было вступить в контакты с западными журналистами. За настойчивый поиск общения с представителями западной прессы его арестовали в 1970г., направили на психиатрическое лечение. Медэксперты в своем заключении написали: «Занятия спортом, интерес к иностранным языкам и философии привели к болезненным изменениям личности». Через 6 лет Кукабака был признан здоровым, его освободили, он вернулся в родной Бобруйск.

Вскоре антисоветские тексты Кукабаки стали появляться в зарубежной прессе, диссидент распространял «Всеобщую декларацию прав человека» в Беларуси. Его арестовали в 1978 году. На суде в Бобруйске Кукабака заявил, что СССР — это безграничный концлагерь, он отказался от советского гражданства, требовал выпустить его из СССР. На Западе была организована общественная компания в защиту Кукабаки. Сейчас Михаил Кукабака живет в Москве.

Закрытые клубы В БЕЛАРУСИ сложилось интересное явление нонконформизма — творческие объединения. «На паддашку» — это название мастерской Евгения Кулика на Ленинском проспекте (сейчас — проспект Независимости), напротив здания КГБ. Тут собиралась оппозиционно настроенная белорусская интеллигенция: художники, историки, филологи. Они действовали как закрытый клуб с 1966 по 1985, однако объединение транслировало свои идеи, мысли. Впервые организовало выставку, посвященную Миколе Гусовскому.

Идеологические органы не смогли помешать этой акции, поскольку решением ЮНЕСКО юбилей Гусовского был внесен в мировой календарь выдающихся культурных событий. Силами объединения была устроена выставка к 100-летию со дня рождения Алоизы Пашкевич-Тетки, отмечались юбилеи Вацлава Ластовского, Язэпа Дроздовича. Эти мероприятия выделялись концептуальностью, национальной ориентированностью, нонконформизмом.

С начала 60-х в окружении молодых ученых и аспирантов предпочтительно гуманитарных научных институтов Академии наук начинается складываться круг единомышленников. Это движение не было формальным, не велись списки, протоколы, некоторые участники не были знакомыми между собой. Они собирали и транслировали информацию о белорусской национальной и демократической традиции — воспоминания, книги и журналы времен нахождения Западной Беларуси в составе польского государства. Для этого организовывались поездки по Западной Беларуси. Особенно успешными были экспедиции к виленским букинистам. Добытое нередко размножалось фотоспособом или пишущей машинкой, передавалось друзьям, знакомым, студентам. Так происходило патриотическое самообразование и обучение. Были завязаны довольно прочные связи с украинским национальным движением.

В начале 70-х в Украине началась большая кампания по разгрому диссидентского движения. На допросах и обысках вышли на следы связи с Беларусью. На допросы вызвали около сотни белорусских ученых, преподавателей, студентов. Начались преследования, многие были уволены. Но у нас все прошло мягче, чем в Украине, где за сам факт владения рукописью одной статьи давали срок.

«Это объясняется позицией Петра Машерова, который имел карьерные амбиции. Он постоянно заявлял, что у него в республике спокойно, нет нонконформистов, сохранял имидж спокойной республики, в которой процветает «добрабыт». Он пригасил скандал», — пояснил «АиФ» Олег Дернович. Разгром академического объединения в 1974–1975 не закончился судебными процессами. Но, тем не менее, судьба некоторых людей была довольно грустной: они не сразу нашли работу, им был доступен только физический труд, их не печатали, запрещалось делать ссылки на уволенных ученых. Не все смогли вернуться к нормальному ритму жизни, психологически перенести свою драму. У Николая Прашковича случился душевный надлом, ему парализовало ноги. Он сгорел в деревенском доме, потому что не смог выползти из огня.

Движение одиночек

У НАС было много нонконформистов-одиночек. На них подействовала политика оттепели, сложилось представление, что можно через легальные средства — обращения, петиции — повлиять на ситуацию.

Филолог, педагог Бронислав Ржевский проводил собственную компанию публичных и анонимных обращений к властям — писал письма и стихи в центральные белорусские газеты, российскую «Литературную газету», обращался к известным деятелям БССР.

Он в резкой форме высказывался о национальной политике, а в своих стихах сравнивал Cталина с Нероном и Чингисханом. Ржевского арестовали прямо на лекции в институте.

Федор Кардаш за год работы в газете непосредственно столкнулся с советской действительностью и понял ее ущербность. Он написал письмо объемом в общую тетрадь с критикой колхозного строя первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву. Конкретные факты (фамилии, названия колхозов, числа), а также почерк помогли органам безопасности выявить автора.

Медик Нина Барбарчук направила анонимное письмо президенту США Д. Кеннеди с критикой жизни СССР. Племянники Якуба Коласа — Леонид и Михаил Белые размножали и расклеивали листовки. Их определили по почерку. Оба брата 4 года провели в лагере Явас Мордовской АССР.

В России такие письма обычно были коллективными. Между белорусами-одиночками связи возникали редко, случайно. Белорусские правозащитники были индивидуалами. Это наша национальная особенность.

Они хотели слушать радио без глушителя

ИСТОРИКАМ известен один только случай немирной борьбы с советским режимом в Беларуси. Весной 1962 года группа Ханженкова решила взорвать минский глушитель (Радиостанцию № 3).

Подпольщики стали собирать снаряды и мины, что остались со времен Великой Отечественной. Говорят, они все продумали так, чтобы антенна не упала на дома. Группу арестовали в мае 63-го. Ханженков отказался писать просьбу о помиловании и отбыл в лагере Мордовии весь срок — 10 лет. Его солагерниками были известные диссиденты Синявский, Даниэль, Гинзбург.

Про Ханженкова рассказывал западным журналистам Александр Солженицын: «Вспоминается судьба Сергея Ханженкова, отсидевшего за попытку — или даже намерение — взорвать глушитель в Минске. А ведь, исходя из общечеловеческих ценностей, нельзя понять этого преступника иначе как борца за всеобщий мир».

5 самых ярких белорусских диссидентов Василь Быков — лидер нонконформистского течения в литературе и общественной мысли 1960–90-х.

Бронислав Ржевский писал письма и стихи в центральные белорусские газеты, российскую «Литературную газету», обращался к известным деятелям БССР, в которых в резкой форме высказывался о национальной политике, сравнивал Cталина с Нероном и Чингисханом.

Алексей Карпюк — литератор, лидер инакомыслящей интеллигенции в Гродно 1960–90-х. Никогда не молчал, выступал на всех писательских собраниях. Он не боялся говорить правду.

Михаил Кукабака — правозащитник, автор публицистических материалов, которые в 1970–80 гг. распространялись через самиздат и зарубежные радиостанции, политузник. Заявил: «Если направите в Чехословакию, поверну автомат против вас…»

Лявон Баразна — художник, основатель школы белорусского сценического костюма. Одел ансамбль «Песняры» по мотивам белорусской шляхты, в то время как руководству БССР белорус представлялся только как «крестьянин», «мужик». Готовил общественную акцию протеста против разрушения Немиги. Был убит в ночь перед уничтожением Немиги в 1972 г.