ЗА ПЕРВЫЙ роман Полине Дашковой заплатили кучу денег. Ворох хрустящих купюр пришлось складывать в просторный полиэтиленовый пакет. Однако очень скоро сказка сменилась явью, золотая карета превратилась в тыкву, а Золушка осталась без туфель — писательских гонораров не хватало, чтобы купить приличную обувь.

— ПЕРВУЮ книгу я начала писать, когда старшей дочке было девять лет, а младшей три годика. Делать это приходилось ночью, потому что днем просто не хватало времени. Написав около 150 страниц, я поняла, что дико устала, валюсь с ног и ночами хочу спать. Поэтому собрала все свои листочки, сложила в мешок и хотела убрать на антресоли. Но муж сказал: «Ты никогда себе этого не простишь. Закончи». Алексей сделал потрясающую вещь: полностью меня освободил, уехав с детьми на дачу. За две недели я роман закончила.

Потом по телефонному справочнику в алфавитном порядке стала звонить в издательства. На дворе был 1995 год. В одном издательстве меня спросили: «Кто вы такая?» — «Никто, вот написала роман». — «Нет, мы печатаем только раскрученных авторов». В другом издательстве очень деловито расспросили, сколько у меня трупов, есть ли эротика, насколько натуралистично изображены убийства. Кстати, сегодня и то, и другое издательство уже покойники.

В итоге хоть как-то меня восприняли только в издательстве на букву «Э», куда я и принесла свою толстую размочаленную рукопись, не испытывая при этом каких-то чрезмерных надежд. Однако через три дня рано утром раздался звонок: «Это из издательства. Срочно приезжайте подписывать договор». Естественно, я примчалась. Мне сказали: «Вот — договор, а это — деньги». И вывалили передо мной кучу бумажек. Это были еще старые деньги. Я подписала, не глядя, договор, сложила, не пересчитывая, в пакет деньги. У меня был просто шок: никаких рецензий, никаких томительных ожиданий.

Пришла домой в абсолютно радужном состоянии. Дождалась с работы мужа и вывалила перед ним все деньги на пол. Он прочитал договор, пересчитал деньги и сказал: «Ты знаешь, что подписала договор на два романа?» — «Как?» — «Ты должна в ближайшие четыре месяца написать еще одну книгу. И денег заплатили мало, если учесть, что это гонорар за два романа». Мне тогда заплатили 700 долларов. Ни о каких процентах с тиража речи даже не шло.

Но я была очень воодушевлена, что первую книгу приняли, поэтому быстро написала второй роман. И здесь начались глобальные проблемы. Некая редактор уничтожила в романе все глаголы «быть» и производные от них. Например, фразу в тексте «У некоторых были платки на головах» она поменяла на «Некоторые несли платки на головах». И этот бред напечатали.

Это была первая большая глобальная обида. Вторая — мне чудовищно мало платили. При этом я видела, что книги переиздаются, тиражи растут.

Однажды дошло до абсурда. Меня в числе семи самых известных женщин страны пригласили на пафосное мероприятие, приуроченное к 8 Марта. Я должна была выступать и дарить свои книги. Подходящее платье у меня было. Еще мамино, очень хорошее платье. А вот с туфлями была беда. Их сожрал наш пес Вася. И я обнаружила, что мне не в чем идти и нет денег, чтобы купить приличную обувь. Я позвонила в издательство: «Ребята, вы, наверное, мне мало платите. Такого не может быть. Чтобы у меня, известного писателя, не было денег на туфли». — «А сколько вам нужно?» — «А сколько я заработала?»

Еще они меня прятали от журналистов. Из газет я узнавала, что живу в Америке, что я — инвалид. «Что происходит?» — спрашивала я. — «Мы не хотим, чтобы вы общались с прессой. Вдруг под видом журналиста к вам придет конкурент из другого издательства, чтобы переманить».

Они были правы, в конце концов меня действительно переманили. И последние пять лет у меня с новым с издательством хорошие, порядочные отношения.

Маньяков-женщин не бывает

— ПОЛИНА, я вижу, у вас в рабочем кабинете — специфическая библиотека: «Символика тюрем», «Наркотики и яды», «Убийцы и маньяки», «Особо опасные преступники». Вы все это прочитали?

— Не все, конечно. Допустим, в одной из этих книг я почерпнула подробную биографию Ильича Санчеса, известного террориста, который учился в Москве в Университете дружбы народов, для романа «Образ врага».

Я читаю много узкопрофессиональной литературы: портреты маньяков, учебники по криминальной психиатрии. Хотя маньяков среди моих героев немного, из 13 романов они действуют только в трех. Маньяков слишком легко описывать. Ведь самое главное в сюжете — мотивация поступков, а для маньяка мотивации не нужно. Этот человек убивает потому, что он — маньяк.

— Маньяк — это заболевание?

— Это загадка. Никто так и не смог ответить на этот вопрос. Время от времени создается очередная типология, например, что это люди с какими-то травмами в детстве — ребенка били, насиловали. Якобы из-за этого он потом становится маньяком. А потом бамс — и появляется маньяк, который рос в совершенно благополучной семье, и вся теория рушится. Или теория о том, что маньяки — люди, пережившие травму черепа. Но на планете миллионы людей имеют травмы черепа, но при этом они не стали маньяками. Существуют возрастные теории, но они тоже опровергнуты. У нас в России известен случай, когда человек стал маньяком, причем очень страшным, в 65 лет. Единственная, пожалуй, реальность, которая существует: не было маньяков-женщин.

— Вы используете в своих романах истории, которые вам рассказывают знакомые?

— Любая история, если я возьму ее в сюжет, претерпит такие колоссальные изменения, что ее потом никто не узнает. Я никогда не беру кусками жизнь и не запихиваю ее в роман, потому что пишу не документальную, а художественную прозу. Хотя иногда бывают курьезные случаи. После выхода «Кровь нерожденных» я выступала на радио, и мне дозвонилась женщина, которая сказала, что узнала в главной героине книги главврача своей больницы. Хотя это был собирательный образ.

«У нас закрутился безумный роман»

«До рождения первого ребенка у нас было ощущение, что мы можем в любой момент разбежаться» (с мужем Алексеем) — СУДЯ по вашему рассказу, вам крупно повезло, раз муж всегда поддерживал в вас стремление стать писателем. Сколько лет вы вместе?

— В следующем году отметим серебряную свадьбу, 25 лет.

Мы оба учились в Литературном институте, я — на отделении поэзии, он — на отделении прозы. Познакомились на практике в Сибири. Мы ездили в поселки охотников и оленеводов, читали свои произведения. Я — стихи, а Леша — маленькие юмористические рассказики.

Когда мы с Лешей повстречались, я должна была выходить замуж за другого человека, в ЗАГСе уже лежало заявление. Он был врач, хорошо зарабатывал, ездил на собственной «Волге». Серьезный человек, значительно меня старше. Но у нас с Лешей закрутился безумный роман. В наших отношениях никто ни на кого не давил, никто никого не хотел переделать под себя.

До рождения первого ребенка у нас было ощущение, что мы можем в любой момент разбежаться. Мы расходились, потом снова сходились. Причем родители и с той, и с другой стороны были против нашего союза, они не нашли общего языка. Когда же через пять лет после свадьбы родилась Аня, мы поняли, что навсегда останемся вместе.

— Какие праздники вы обязательно отмечаете вместе?

— Дни рождения, день свадьбы и день, когда венчались. Венчались мы после рождения Ани, когда поняли, что готовы к этому серьезному шагу. Штамп в паспорте для нас немного значил. Это было больше для родителей. А вот клятва в церкви — к этому надо было прийти.

Венчаться поехали в Псков к знакомому священнику, отцу Павлу. В церковь, которую он построил своими руками. Причем по дороге происходила масса неприятностей, как будто нас кто-то не пускал. Когда мы ехали на вокзал, меня чуть не сбила машина, потом мы чуть не опоздали на поезд, затем поезд ночью сошел с рельсов, произошла серьезная авария. Всех пассажиров высадили в каком-то глухом месте. Но мы все-таки добрались до Пскова. У отца Павла оказалась высокая температура, однако он не захотел откладывать венчание. Сели в его старую машину с кузовом и отправились за город в церковь. Я — на переднем месте, а Леша, скрючившись в три погибели, ехал в кузове. Естественно, никакой фаты, никакого свадебного платья у меня не было. Все очень просто: юбка и платочек.

В церкви оказалось, что у нас нет свидетелей. Но тут пьяная в дым компания пришла крестить ребенка. Плюс нашелся местный хорист. До сих пор помню, что он был с рыжей шевелюрой, с бакенбардами и в зеленых брюках клеш. Пьяный, он держал надо мной венец. Я думала: «Только не урони». После венчания мы приехали к отцу Павлу, его матушка напекла нам картофельных оладушек, очень вкусных. Мы сидели, отец Павел читал нам стихи о любви, было очень уютно и хорошо.

— А почему вы поехали к батюшке в Псков, разве трудно найти священника в Москве?

— С отцом Павлом мы были хорошо знакомы. Это потрясающий человек. Он отсидел во времена Брежнева за то, что хранил у себя антисоветское произведение «Реквием» Ахматовой. Очень начитанный батюшка.

«Леди! Я — дешевый!»

— ГДЕ вы работали до того, как начали писать?

— Я всегда старалась внести лепту в материальное благополучие семьи. По окончании института работала литературным консультантом в «Сельской молодежи». Раз в неделю приходила в редакцию и забирала рукописи, которые присылали читатели со всех концов страны. Тогда существовал такой порядок: журнал был обязан на каждую рукопись написать рецензию и отослать ее автору. За каждый вычитанный машинописный лист платили три рубля. Получались очень хорошие деньги.

Потом я работала синхронным переводчиком с английского. Благодаря этому время от времени ездила с нашими делегациями за границу. До сих пор без смеха не могу вспомнить, как в Монреале попала в квартал «красных фонарей». У меня было три часа свободного времени, и местные жители посоветовали пройтись по центральной улице Святой Катерины, которая пересекает весь город. Идя по ней, можно познакомиться почти со всеми районами Монреаля. Вот я шла, шла и неожиданно очутилась в совершенно чудовищном месте. Навстречу мне шагали два мужичка в длинных, военного образца шинелях. Дело было зимой. Неожиданно, оказавшись прямо передо мной, они распахнули эти шинели, под которыми ровным счетом ничего не оказалось. При этом каждый из них воскликнул: «Леди, ай.м чип!» («Леди, я дешевый!» на английском языке. — Прим. автора). Я закричала и побежала в обратную сторону. Это было в 1994 году. Потом этот случай описала в одном из своих романов.

Муж после института работал в различных изданиях корреспондентом, а затем попал на телевидение. С тех пор снимает документальные фильмы. Создал свою студию.

— Полина, когда наш фотограф, снимая вас на кухне, попросил взять в руки сковородку, вы ответили: «Для меня это нетипично». Какие у вас отношения с домашним хозяйством?

— Ненавижу готовить и убираться. Поэтому готовит у нас в семье в основном муж. Делает это замечательно. Зато я люблю обустраивать дом глобально, продумывать дизайн. Могу починить кран, вбить гвоздь. Могу руководить ремонтом. В эту квартиру мы переехали несколько лет назад. Старая находилась здесь же, неподалеку, на Большой Грузинской.

В новом доме оказалось много недоделок, пришлось нанимать строительную бригаду. Однажды они мне сказали, что надо поднимать пол на 12 см для звукоизоляции, так положено по ГОСТу. Стоит это 6 тысяч долларов.

Я подумала, что это слишком много, и позвонила знакомым, которые разбираются в подобных вещах. Оказалось, что ведро керамзита (для поднятия пола нужны только керамзит и вода) стоит 20 рублей. И я добилась того, что заплатила им столько, сколько это стоит в реальности.

«Своих детей я задариваю»

— ЧЕМ занимается ваша старшая дочка?

— Ане 19 лет, сейчас она на месяц уехала в Лондон, освежает свои знания английского языка. А вообще учится в МГУ им. М. В. Ломоносова на историческом факультете. Она очень хорошо в свое время сдала вступительные экзамены и была принята на бесплатное отделение.

Аня — один из самых главных моих критиков. Когда я пишу большой кусок, страниц 10, мне надо его обязательно прочитать вслух. Кроме Ани это может быть мой муж, мама и даже младшая Даша. Ей 12 лет.

— Переходный возраст у Ани доставил вам много хлопот?

— Это было очень тяжело. Она общалась с дворовой компанией и многое перенимала от нее. Хамила, была очень грубой, особенно с папой. Он тоже взрывной. Она скажет — он ответит, и пошло. Пик пришелся на 14–15 лет. Я вспоминала себя в этом возрасте и была вынуждена признать, что тоже была невыносима.

— У молодых людей много соблазнов — спиртное, наркотики. Вы предпринимаете в этом смысле какие-то профилактические меры?

— Я доверяю Ане, она здравомыслящий человек. К тому же она слишком себя любит, чтобы причинять вред организму. Она видела, к чему приводит пьянство. Один наш давний знакомый долгое время пытается завязать с выпивкой, но у него ничего не получается. И Аня несколько раз была свидетелем не самых приятных сцен. Стоит сказать: «Ты хочешь быть, как этот?» — и больше уже ничего не надо говорить.

— Отношение детей к деньгам поддается воспитанию?

— Поддается. Это, пожалуй, самое сложное. С одной стороны, у меня было очень пуританское детство. В советские времена модные вещи покупались либо у спекулянтов, либо в «Березке». Но наша семья покупала в «Березке» не одежду, а дефицитные книги. Поэтому я долгое время мечтала о джинсах. И любая заграничная шмотка была для меня невероятной радостью. Из-за этого своих детей я задариваю модными вещами. Наверное, это плохо. Я замечаю, что их ничто не радует.

При этом к модным маркам у них все-таки разное отношение. Для старшей важно, чтобы часы были дорогими. А младшая, наоборот, может сказать: «Мама, а это не очень дорого?»

— Старшая дочка не пыталась помимо учебы устроиться на работу, чтобы зарабатывать на карманные расходы?

— Была у нее такая идея. Но я отговорила. Понимаю, если бы в этом была необходимость. Но ее нет. Поэтому сейчас ее главная работа — учеба.

— Отдыхать ездите всей семьей?

— Да, и обязательно два раза в год. Зимой катаемся на лыжах в Австрии. Правда, я не катаюсь, а сижу за ноутбуком, пишу. Летом едем в Грецию, очень любим эту страну. Бывали там уже раз десять, объехали почти все греческие острова. Нынешним летом отдыхали на острове Лесбос. Мне понравилось, что на острове мало туристов. Он расположен совсем близко к Турции, поэтому греки опасаются вкладывать в строительство большие деньги.

Ездим обычно в компании с несколькими семьями — нашими давними знакомыми. Каждая семья снимает для себя апартаменты. Любим брать напрокат машины, путешествуем по стране. У меня за рулем муж. Я пока так и не научилась водить.

Кстати, финансово путешествие в Грецию может быть дешевле, чем в ближнее зарубежье. В июле я отправляла младшую дочь с бабушкой на месяц в дом отдыха в Адлер — получилось дороже. В Греции вы можете выехать из туристической зоны, найти маленькую таверну, которую содержат муж с женой, и компанией из восьми человек пообедать за 50 евро. С вином и свежей рыбой, приготовленной у вас на глазах.

Роман за 100 дней

— ПОЛИНА, как вам удается сохранять по-девичьи стройную фигуру?

— Это дисциплина: каждое утро обязательно гимнастика. Минут 15–20. Ставлю джаз и делаю упражнения. Я очень мало ем. Это привычка. Вообще не ем мяса, картошки и белого хлеба, не пью спиртного. Могу себе иногда позволить, если очень хочется, съесть пакет чипсов. Но потом это отбивает охоту на полгода вперед.

Если я где-то на отдыхе и веду активный образ жизни, то питаюсь одним образом, а если сижу за компьютером — другим. Во время работы за день могу выпить несколько чашек кофе и съесть бутерброд — черный хлеб с кусочком сыра.

— Сколько времени в день вы проводите за письменным столом?

— Могу посидеть за компьютером два часа, а потом пойти бродить по Москве, потому что мне нужно что-то переваривать в голове. Могу сидеть 10 часов не поднимаясь. Могу два дня не подходить к компьютеру. Могу встать ночью и исписать пять страниц сквозь сон. Какие-то романы я пишу 100 дней, какие-то два года. Это зависит от массы моментов: поездок, переездов, семейных дел.

— Вы счастливый человек?

— Да, разве это не заметно?