Швейцария собирается принять людей, выживших в бойне в узбекском городе Андижане. Один из очевидцев рассказывает, как диктатор Каримов велел перебить собственный народ.

Утром 13 мая 2005 года в Андижане, на востоке среднеазиатской республики Узбекистан, все шло не как обычно. Ночью в городе раздавались выстрелы, а днем молодые мужчины уже бежали по улицам и призывали жителей собраться на митинг на площади Бобура, там, где находится городская администрация. Многие последовали этому призыву: школьники, студенты, рабочие, пенсионеры хотели выразить гнев по поводу своей плохой жизни и коррумпированной политики.

38-летний Рафшан K., директор обувного магазина и отец четырех детей, тем утром тоже оказался на площади Бобура. В начале девятого он простился с семьей, пообещав: "Вечером я вернусь". Однако вечером 13 мая на улицах Андижана лежали сотни мертвых и раненых, а кто смог уберечься от града пуль, бежал в направлении киргизской границы. Как и Рафшан K., который сегодня живет в лагере беженцев в румынском городе Тимисоаре. Румынское правительство предоставило в распоряжение Верховного комиссариата ООН по беженцам (UNHCR) три только что отремонтированных барака для размещения 493 человек, выживших в андижанской бойне. Это 402 мужчины, 76 женщин и 14 детей, которые, как и Рафшан K., утром 13 мая вышли на улицу, "потому что через 15 лет мы, наконец, получили возможность выплеснуть наше отчаяние".

Город по сей день закрыт для иностранцев

Президент Узбекистана Ислам Каримов утверждает, что его солдаты подавили восстание радикальных исламистов. При этом якобы погибло 173 человека. Каримов не допускает проведения независимого расследования, город по сей день закрыт для всех иностранцев. Доступа туда нет даже для международных гуманитарных организаций и ООН. Однако правозащитники из организации Human Rights Watch в Киргизии в конце мая подробно опрашивали тех, кто остался в живых, и их рассказы позволяют сделать один-единственный вывод: 13 и 14 мая узбекские спецподразделения убили не менее 500, а возможно, даже более тысячи мирных граждан, среди которых было много женщин и детей.

Радикальные исламисты постоянно грозят этому среднеазиатскому режиму. Тем не менее радикальная идеология не пустила корни среди населения. Беженцы из Андижана не кажутся слишком религиозными.

В лагере нет мечети, и никто не видел узбеков молящимися. Однако традиции семейной иерархии и взаимопомощи тщательно соблюдаются. В каждом бараке и в каждой комнате есть старший, который отвечает за чистоту и постоянно находится в курсе, где в данный момент задерживаются те, кто живет вместе с ним. Мужчины и женщины живут строго раздельно. В 23 часа отбой, день для всех начинается в 6 часов утра с физзарядки. Затем – урок английского языка, футбол и шахматные турниры. Повар с несколькими помощниками ежедневно готовит узбекские блюда в специально сооруженной традиционной каменной печи. "Беженцы все организуют сами, нам не приходится вмешиваться", – удивляется узбекской дисциплине сотрудник UNHCR. "Мы не фанатики, – заверяет Рафшан K., – мы хотели не свергать правительство, а лишь обратить на себя его внимание". Сегодня три четверти узбеков живут на уровне или даже ниже границы бедности. Зарплаты в государственном или близких государству секторах составляют от 10 до 30 швейцарский франков. Полицейские и чиновники живут на взятки, пенсионеры в Андижане уже полгода не получают пенсии. Кредиты крестьян и мелким предпринимателям недоступны, так как деньги присваиваются каримовскими фаворитами. Кто говорит об этом открыто, рискует жизнью: предполагаемая опасность исламистского переворота служит режиму Каримова предлогом для преследования, арестов и иногда даже для похищения журналистов и оппозиционеров. Беженцы в Тимисоаре не решаются возвращаться домой, так как они не хотят подвергать своих родственников опасности репрессий.

Как реакция на государственные репрессии в Андижане за последние годы возникло параллельное общество. Бизнесмены создали частные продовольственные, текстильные или мебельные фирмы, из которых вскоре выросли процветающие концерны.

Эти предприниматели создавали рабочие места, платили хорошие зарплаты, отпускные и спонсировали школы и общественные институты. Шеф Рафшана K. был владельцем процветающей сети обувных магазинов, представленной по всему Узбекистану.

"Нам с ним было хорошо, – говорит бывший торговец обувью, – но его успех спровоцировал правительство". Президент Каримов нанес ответный удар: год назад были арестованы 23 андижанских бизнесмена, которых обвинили в исламском антигосударственном заговоре.

На суде обвиняемые заявили, что полиция вынудила их подписать признательные показания под жестокими пытками. Тем не менее 12 мая 2005 года все они были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. В ночь с 12-го на 13 мая вооруженные люди напали на тюрьму и освободили 23 бизнесменов. Во время стрельбы погибло несколько охранников. Кем были освободители, не ясно и сегодня.

Это могли быть друзья бизнесменов. Или, как предполагает Рафшан K., провокаторы, подчиняющиеся правительству. Утром 13 мая освободители и освобожденные маршем прошли до здания городской администрации, заняли его и созвали народ на митинг. Примерно к 10 часам уже собралось 15 тыс. человек. К тому времени солдаты уже стреляли в толпу из движущихся грузовиков, появились первые убитые. Однако митингующие не расходились, так как прошел слух, будто президент лично прибудет в Андижан, чтобы выслушать их требования. "Мы были счастливы, когда услышали это, – вспоминает K, – мы думали, что сможем, наконец, открыть ему глаза на наше бедственное положение". На самом деле у Каримова не было ни малейшего намерения лететь в Андижан. Вместо переговорщиков он отправил туда вооруженный спецназ. Когда митингующие узнали об этом, было уже слишком поздно.

Незадолго до 16 часов солдаты и полицейские спецподразделения взяли площадь Бабура в осаду, в кольце оказалось почти 20 тыс. человек. Никто не мог ни войти, ни выйти. И тут в толпу стали стрелять с бронетранспортеров, потом подключились снайперы, сидевшие на крышах. Таксисты сначала пытались доставить раненых в ближайшую больницу, но там стояли солдаты, которые задерживали как водителей, так и их пассажиров.

Через два часа полиция открыла узкий проход, и люди в панике устремились по широкому бульвару на север. Но предполагаемое избавление оказалось смертельной ловушкой. На противоположном конце бульвара их поджидали другие бронетранспортеры, которые стреляли в бегущую толпу. "Рядом со мной падали люди, – вспоминает Рафшан K., – я видел вывалившиеся кишки, оторванные конечности, наполовину снесенные черепа".

По улице текла кровь. "Примерно 600 человек удалось вырваться из-под града пуль, свернув в узкий переулок. Они вышли из города и бежали десять часов, пока не добрались до киргизской границы. Но и там их обстреляли солдаты. Однако после переговоров с главой администрации пограничной деревни беженцам удалось покинуть страну. В Андижане бойня продолжалась до утра 14 мая. Очевидцы рассказывают, что солдаты прочесывали улицы и арестовывали раненых. Свидетелей решили не оставлять. Для выживших UNHCR организовал в Киргизии палаточный городок и обратился к европейским странам с просьбой принять у себя беженцев. Румынское правительство откликнулось первым, но Тимисоара для узбеков – лишь промежуточный пункт. В ближайшие недели беженцы будут перераспределены по нескольким западноевропейским странам. Швейцария собирается принять десять узбекских беженцев.

Европейцы дружно молчат

Для Запада Каримов до сих пор был членом антитеррористической коалиции. США оборудовали в Узбекистане военно-воздушную базу, европейцы оказывали экономическую помощь. После того как Вашингтон резко осудил бойню, Каримов выкинул из страны американских летчиков и сейчас пытается добиться расположения русских. Однако немецкой военной авиации еще позволено пользоваться своей узбекской базой. Поэтому европейцы дружно молчат.

В лагере беженцев в Тимисоаре андижанские женщины на днях впервые получили письма от своих родных. В них – фотографии их детей и просьбы не возвращаться ни в коем случае: дела в городе плохи, мужчины почти все убиты или брошены в тюрьму, женщины находятся под постоянным наблюдением и давлением. В домах беженцев полицейские в масках почти каждую ночь проводят обыски в надежде найти вернувшихся. "Я ничего не хочу так сильно, как снова увидеть моих детей, – говорит Рафшан K. – Но если я вернусь, я подвергну опасности и их и себя".