Библиотека "Русское зарубежье" в Москве собирает искусство эмигрантов и содействует сохранению русской культуры в странах СНГ

Ее расположение свидетельствует об уважении, которым проект пользуется в глазах российского руководства: библиотека "Русское зарубежье" находится в Москве непосредственно рядом с богатой традициями Таганкой, всего в нескольких шагах от одноименного театра Юрия Любимова. На дорогой земле стоит комплекс зданий, расширившийся недавно с первоначальных 600 до 7000 квадратных метров, посвященный литературе и искусству русской эмиграции ХХ столетия.

"Создание данного центра, помимо прочего, является исполнением завещания многих наших земляков, которые хотели вернуться домой и служить своей стране", – говорит его нынешний директор Виктор Москвин, ставший в 1995 году одним из основателей центра. В России ХХ века произошла "национальная катастрофа", говорит он. Миллионы людей были убиты и миллионы – "элита страны" – выдавлены в эмиграцию.

"Там они продолжали свое дело. Они учреждали научные центры, издательства, газеты. И мечтали о том, чтобы вернуться в Россию". В двадцатые и тридцатые годы – Москвин называет их "чемоданным периодом" – казалось, что эти мечты вот-вот станут реальностью. "Все надеялись, что большевизм долго не продержится". Лишь после Второй мировой войны стало очевидным, что скорого крушения коммунизма ждать не приходится.

Таким образом Россия ХХ века стала "страной с двумя культурами", поясняет Москвин, которому в этой стране искусно удалось избежать давления всемогущей партии, став, тем не менее, заместителем директора уважаемой Библиотеки иностранной литературы. В Советском Союзе допускалась только официальная литература, то есть прошедшая цензуру. Напротив, на Западе сформировалась свободная русская культура, воплотившая в себе "лучшие традиции старой дореволюционной русской культуры" (Москвин). Литература эмиграции ("Тамиздат") многими невидимыми нитями связана с подпольной литературой ("Самиздат"), которая существовала параллельно с "дозволенной" литературой.

Библиотека "Русское зарубежье" поставила перед собой задачу познакомить русских, которые были отрезаны от жизни своих земляков в эмиграции, с произведениями последних. Идея создания библиотеки эмигрантской литературы возникла в 1993 году. "Я обсуждал ее с Никитой Струве, директором парижского издательства YMCA-Press, специализирующегося на русской литературе. Потом мы обратились к Александру Солженицыну, который тогда еще жил в Вермонте. Он отреагировал на наше предложение с воодушевлением".

Фонд Солженицына, эмигрантское издательство Струве и правительство Москвы стали основателями "Русского зарубежья". Сам Солженицын, который с 1974 года собирал воспоминания своих земляков о войнах, революциях и ГУЛАГе, передал библиотеке всю свою коллекцию, насчитывавшую 1500 рукописей, а также архивы известных людей.

Сегодня библиотека, где работает 150 человек, располагает книжным фондом в 50 тысяч экземпляров, который постоянно растет, архивом с десятками тысяч документов времен Первой мировой, Гражданской войны, эмиграции и ГУЛАГа. Примыкает к ней научно-исследовательский институт с 40 сотрудниками, а также архив фото- и кинодокументов и художественный архив.

Однако задача центра выходит за пределы простого сохранения и изучения искусства. Совсем в духе президента Владимира Путина на Таганке стремятся также позаботиться о земляках за границей, которые стали "жертвой" крушения СССР. "30 миллионов русскоязычных и думающих по-русски людей вдруг оказались за границами России", – говорит Москвин и называет, прежде всего, Украину и Белоруссию. С ними надо "работать". Из конкретных дел: организуются выставки и конференции, оказывается помощь русским библиотекам в СНГ.

Через несколько дней состоится презентация последнего дара: архива парижского историка Николая Рутича, в котором содержится более 10 тысяч документов времен Гражданской войны, в том числе более 600 писем "белогвардейского" генерала Деникина. Недавно его останки были перевезены из Парижа в Москву и захоронены в Донском монастыре. Россия заключает своих эмигрантов в объятия, пусть даже поздно.