По любым меркам Арафат сделал замечательную карьеру. За всю современную историю ни один другой террорист не имел таких хороших отзывов в печати и не собирал на своих похоронах столько почетных гостей. Кроме того, наследие Арафата оказывает влияние на весь мир. Он действительно был крестным отцом радикальных движений всего Ближнего Востока. А последние, как известно, ввели нас в новую эпоху – эпоху всемирного терроризма.

Уже в 1970-х годах американские чиновники стали называть его «тефлоновым террористом». (То есть террористом только снаружи, в средствах, но не в целях, террористом поневоле. – Прим. пер.) Арафат использовал склонность других людей выдавать желаемое за действительное. Их веру в то, что мир легко достижим, если только пойти на уступки Арафату. И их тщеславную убежденность, что они могут решить эту великую ближневосточную проблему, если только они отнесутся к нему по-доброму. Он показал, как легко одурачить Запад с его благими намерениями и как быстро Запад забывает то, что Арафат сделал в прошлый раз.

Арафат сумел создать себе образ прогрессивного политика. Это позволило ему запугивать свой собственный народ, игнорировать его бедность, увековечивать возмутительные и бредовые теории заговора и плодить коррупцию. И западные левые либо закрывали на это глаза, либо с готовностью прощали ему всё это. Опросы общественного мнения показали, что к моменту своей смерти Арафат был более популярен во Франции, чем в Палестинской автономии.

До конца его дней почитатели Арафата, куда более многочисленные на Западе, чем в арабском мире, что само по себе весьма существенно, любили его главным образом за три качества. Он считался патриотом, который вел за собой свой народ, представлял его интересы и был им любим. Далее, он считался символом борьбы своего народа и человеком большого личного мужества. И, наконец, он считался заступником униженных и оскорбленных.

Давайте, однако, разберемся. На самом деле Арафат никогда не был настоящим патриотом. Если, конечно, под патриотом мы понимаем человека, чья главная цель – создание независимого государства и улучшение положения своего народа. Яд революционного маразма и миф о возможности полной победы, а отнюдь не благополучие палестинцев были движущими силами его поступков. К концу 1970-х годов он уже создал движение, которое могло при желании получить свое государство в рамках мирного договора между Египтом и Израилем, подписанного в Кэмп-Дэйвиде. И после этого случая у Арафата был еще целый ряд возможностей создать независимое палестинское государство на территории ПА. Но если бы только это на самом деле было его подлинной целью!

В 1993 г., подписав Ословские соглашения, он убедил многих, что он готов к миру и компромиссу. Он вернулся на Западный берег, чтобы возглавить Палестинскую автономию (ПА). Казалось, он готов создать государство, существующее бок о бок в мире с Израиле. Он стал править более чем 2 миллионами палестинцев. И на этом посту он не сделал ничего для того, чтобы помочь им материально. Экономика, образование, здоровье и другие подобные вопросы нисколько его не интересовали. А в 2000 г. он отклонил, в Кэмп-Дэйвиде и по плану Клинтона, два предложения о создании палестинского государства и прекращении «израильской оккупации». Вместо этого Арафат вернулся к войне. Он продолжал верить в то, что насилие поможет ему достичь его целей. Результат? Четыре года бессмысленного кровопролития и гибель нескольких тысяч человек. До конца жизни Арафат упорно отказывался прекратить террор и никогда не раскаивался в содеянном.

Но история Арафата отнюдь не завершена. Он оставил палестинскому движению тяжелое, ядовитое, губительное наследие. Отсутствие эффективных палестинских лидеров, которые могли бы прийти ему на смену, а также адекватных институтов власти – прямое следствие отказа Арафата назвать преемника или допустить какую-либо альтернативу своей личной власти. Отказавшись выстроить внятные отношения субординации и разделения полномочий между многочисленными движениями, партиями и группировками, борющимися за власть, а попутно и бандитствующими, Арафат фактически гарантировал нынешнюю анархию. Подъем ХАМАСа имеет место сейчас не только благодаря отказу Арафата бороться с ним, но и благодаря использованию им ХАМАСа как террористической силы, ненавидящей Израиль. Нынешняя анархия в секторе Газы выросла на тех зыбких песках, что насыпал туда Арафат.

То же самое можно сказать и о продолжающемся в палестинском движении экстремизме. Именно Арафат даже в 21-м веке продолжал прославлять насилие, демонизировать Израиль и представлять умеренность и модернизацию как предательство и измену родине. Когда террористы Бригад мучеников Аль-Аксы, входящих в ФАТХ, или даже ХАМАСа говорят, что они всего лишь продолжают политическую линию Арафата, они совершенно правы. Хоть он и признал на словах мир в Кэмп-Дэйвиде, он так и не выполнил свою часть этих соглашений. Его ближайшие соратники по движению при этом продолжали стратегию прославления терроризма и утверждения, что единственным удовлетворительным решением является уничтожение Израиля.

Если следить за подробностями и повседневными событиями в ПА, то станет ясно, что палестинское национальное движение расколото на вечно спорящих лидеров, партии и группировки. Боевики делают что хотят, военачальники делят Западный берег и сектор Газы на сферы влияния. Нет никаких оснований полагать, что Абу Мазену хоть когда-нибудь удастся взять ситуацию в свои руки. Палестинское руководство патологически не способно использовать хотя бы одну возможность достижения мира и компромисса с Израилем. Кто-то боится, кто-то просто не хочет… Даже поддержка палестинцев со стороны столь любившего их некогда мирового сообщества начала уменьшаться. Исламисты ХАМАСа, может, и не завладеют в ПА всей полнотой власти. Однако они активно и небезуспешно стремятся к паритету с националистами ФАТХа.

Короче говоря, в ПА царит жуткий беспорядок и беспредел. И никто понятия не имеет, как можно всё это исправить. Этот упадок и катастрофа являются по большей части следствием методов и политики Арафата. Такова ирония его жизни и наследия. Арафат создал и выстроил движение, посеяв одновременно семена его провала, деградации и, возможно, смерти.