БРИТАНСКИЕ импресарио Виктор и Лилиан ХОХХАУЗЕР были первыми, кто смог «вывезти» из CCCР на западные гастроли великих советских музыкантов и знаменитые коллективы. Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс, Святослав Рихтер, Дмитрий Шостакович, Леонид Коган… Большой и Кировский театры, танцевальный ансамбль под руководством И. Моисеева… В течение 20 лет Хоххаузеры сохраняли своеобразную «монополию» на артистов из Советского Союза. Но, после того как их семья дала убежище в своем доме Мстиславу Ростроповичу, советская сторона прервала с ними всякие контакты.

К побегу Нуриева мы не имели отношения

В 1961 году, во время первого контракта с Кировским театром, до Лондона не доехал Рудольф Нуриев — попросил политического убежища в Париже. Организаторов гастролей пытались обвинить в пособничестве…

— Было такое, — вспоминает Виктор Хоххаузер. — Хотя как мы могли ему подсобить — неизвестно. Мы с Рудольфом тогда, между прочим, даже не были знакомы. Да и какой нам смысл рисковать нашим собственным делом? Глупость какая-то! Но было неприятно. В советском посольстве нам стали задавать вопросы, мы попали под подозрение, хотя доказательств — никаких. Во- вторых, срывались гастроли, Нуриев был одним из ведущих танцоров. Он, кстати, вообще не собирался убегать. Уже позже, когда мы работали с ним очень близко и представляли его в Лондоне на протяжении 11 лет, Рудольф рассказал, что явилось толчком к этому поступку. Он очень хотел приехать в Англию. Считал, что выступить на лондонских сценах — это большой шаг в карьере, и ждал этих гастролей. И когда после выступления в Париже, которое произвело настоящий фурор, Москва вдруг буквально приказала ему вернуться, вместо того чтобы ехать дальше в Лондон, он стал спорить. У него вообще, к слову сказать, был очень взрывной характер. На него стали давить, пугали, приплели его отца. Тогда-то он и принял решение остаться на Западе. Для нас побег Рудольфа явился настоящим шоком. Но мы еще не знали, что это была только «первая ласточка». За ним последовала балерина Наталия Макарова, которая осталась уже здесь, в Лондоне. С ней, кстати, была забавная история. Ко всем артистам, гастролирующим на Западе, приставляли «дозорных». Это даже не скрывалось. Так вот, в тот год усиленно «пасли» Барышникова. У КГБ почему-то была уверенность, что именно он останется в Англии. И так увлеклись им, что прозевали Макарову. А в конце концов проворонили обоих. Только Барышникова — позже и в Америке.

Ростроповичу не разрешили вернуться

МЫ не имели отношения к этим «побегам». Что касается Мстислава Ростроповича, он не сбежал и не «не вернулся в Союз», как часто говорят. Он был «неудобен» на Родине. А потом ему не разрешили вернуться. У Ростроповича на даче жил Солженицын, в друзьях числился академик Сахаров. Понравиться это советским властям не могло. Поэтому, когда Ростропович подал прошение уехать на время в Англию, ему это разрешение дали. В Лондоне он жил целый год у нас. Потом пришел советский атташе из посольства прямо к нам домой и забрал у него советский паспорт. Тогда и Галина Вишневская с их двумя дочерьми приехала в Лондон, и некоторое время вся семья жила у нас.

В результате Минкульт окончательно разорвал с нами отношения, и мы на многие годы лишились возможности привозить исполнителей из СССР.

Советское государство, при всех своих заслугах, делало огромную ошибку, стараясь контролировать все и вся. Но с артистами, музыкантами это не пройдет. Это особенные люди, таланты, гении, которым невозможно указывать, как и что делать. Нельзя их сажать в клетку. Как можно к такому, как Ростропович или Рихтер, приставлять кагэбэшника, чтобы тот ходил за ним по пятам? Артисты всего мира имеют возможность жить и работать в любой стране. И это нормально. Сколько русских художников и скульпторов в свое время учились и работали в Италии, но они не переставали быть русскими и гордиться этим.

Рихтер не любил спешить и говорить по телефону

СВЯТОСЛАВ РИХТЕР был не просто пианист или музыкант. Скорее — поэт, который вместо слов использует ноты и звуки. Бывает, что Бог одарит кого-то великими способностями в какой-то области, но, чтобы в одном человеке сочеталось несколько мощнейших талантов, случается исключительно редко. Как можно Рихтера называть только советским музыкантом? Такой гений принадлежит всему миру.

Его не интересовали слава, награды, деньги. Рихтера просто невозможно было заставить дать интервью, рассказывать о себе. Он не понимал, зачем это. Считал, что его искусство само за себя скажет. Нам как импресарио было довольно тяжело работать с ним. Например, он старался не летать на самолетах — и не потому, что их боялся, а просто не любил спешить. Он предпочитал путешествовать поездом, чтобы можно было любоваться видами из окна. Для него не имело значения, если он приедет на гастроли на 2–3 дня позже. К сожалению, для нас имело. Кроме того, было сложно общаться, так как он просто категорически отказывался пользоваться телефоном. Почему — не спрашивайте, я не знаю. Но, несмотря на все эти странности, мы его боготворили.

СССР мог гордиться своими педагогами

В СССР далеко не все было так плохо, как это часто сейчас представляют. Были ограничения, железный занавес не шел на пользу искусству, КГБ не спускал с артистов глаз. Все это, бесспорно, отрицательные моменты. Но в становлении таланта большую роль играет преподавание, а вот этим СССР гордиться мог. Нигде в мире не было таких высокопрофессиональных музыкальных и балетных школ, училищ и консерваторий. Именно в СССР находились лучшие театры оперы и балета — Большой и Кировский. В СССР была хорошая почва для взращивания талантов. Другое дело, что потом им не давали свободы творчества, и это толкало артистов на «побег». При этом все, с кем мне приходилось работать, признавали негативные стороны в советской политике, но никто не забывал, откуда они родом и кому и чему обязаны своим талантом.

Артисты на экспорт

В СОВЕТСКИЕ времена существовало 3 категории артистов. Гонорары за выступления соответственно были разные. Если говорить о высшей категории, то гонорар за один концерт составлял до 1 тысячи фунтов стерлингов. Для 60-х годов это были большие деньги. Артистам из СССР доставалось только 20% от общей суммы, а бывало, и 10%, в зависимости от уровня исполнителя. Остальное забирало себе государство. Это, конечно, крохи по сравнению с тем, что получали западные музыканты, но сказать, что советские артисты жили бедно, нельзя. Обычно за одни гастроли они давали от 5 до 10 концертов, значит, увозили домой от одной до двух тысяч фунтов. В год разрешалось быть на зарубежных гастролях до 3 месяцев. Советское государство объясняло «грабеж» издержками на дорогу, на проживание, на питание артистов, напоминало о музыкальных школах и бесплатных консерваториях. Но это была абсолютная чушь, потому что, будучи ответственными за проживание артистов, которых мы привозили, мы знаем, сколько стоили те отели, где они останавливались. Условия проживания, прямо скажем, оставляли желать лучшего. Поэтому для наших друзей-музыкантов мы доплачивали за более комфортабельные отели из своих собственных средств.

Знаменитые имена есть, а великих — нет

СЕЙЧАС — да, полная свобода: российские музыканты могут жить и выступать где угодно. А великих имен — нет… Раньше, когда в СССР было такое количество замечательных музыкантов, существовала конкуренция. Люди учились, совершенствовались. Среди тех музыкантов, с которыми мне приходилось общаться (Ойстрах, Ростропович, Рихтер, Коган, Шостакович и многих других), не было людей, которых в первую очередь интересовали бы деньги. Это были воистину люди искусства. Преподаватели в школах отдавали себя, всю свою душу ученикам. Сейчас ситуация другая. Теперь каждый, кто почувствовал в себе искру таланта, не продолжает упорно учиться, а уезжает на Запад делать деньги. Как много тех, кто подавал большие надежды, но, попав на Запад, растворились. Сейчас танцевать или петь идут не туда, где можно чему-то научиться, а туда, где больше заплатят. Может, поэтому и великих музыкантов больше нет. Есть знаменитые, но не великие. А это большая разница.

«Давид Ойстрах был великий музыкант и великий человек. В 1954 г. он был первым артистом из СССР, приехавшим по нашему приглашению на гастроли в Великобританию. Мы дружили с ним 20 лет. Мы были в Амстердаме, когда он давал свой концерт, который оказался последним. Через 2 дня — 24 октября 1974 г. — Давид Ойстрах внезапно умер. Мы хотели полететь на похороны в Москву, но нам не дали визу. Так и не смогли проводить в последний путь нашего близкого друга…»