И, между прочим, не зря. Как оказалось, в свое время Макарский был отъявленным ловеласом, и перед его цыганскими романсами редко кому удавалось устоять. Сегодня когда-то ветреный Антон играет роль заботливого и верного мужа.

— Антон, вас можно поздравить с новосельем? Слышала, что вы недавно себе квартиру купили...

— Принимаю ваши поздравления! Мы с женой въехали в нашу двухкомнатную квартиру (62 кв. м) еще в конце ноября, но я до сих пор не могу привыкнуть, что у меня есть квартира и что я сплю на удобной кровати!

— На квартиру долго копили?

— А у нас не получилось накопить. То альбом запишем, то спектакль поставим. Ведь мы хозяева всех своих проектов! На помощь пришли наши друзья. Как-то они ввалились к нам с пакетом, в котором лежали деньги, и сказали: “Ребята, вы больше не имеете права жить в съемной квартире. Для размножения вам нужно собственное жилье”.

— Друзья, наверное, удачливые бизнесмены?

— Угадали.

— Деньги подарили или нужно потом все вернуть?

— Я никогда в жизни не принял бы такой подарок! Просто мы взяли взаймы. Надеюсь, что в течение года я с этим долгом справлюсь.

— В чем вам приходится ограничивать себя из-за долга?

— Я не хожу в дорогие рестораны, стараюсь не транжирить... Но я так жил всегда и деньгами не разбрасывался. Вот только на мое 30-летие мы с Викой позволили себе дорогую покупку — большой плазменный телевизор. Сам бы я, конечно, не стал сейчас тратить такую сумму, но жена захотела порадовать меня. Вика знала, что я люблю смотреть кино на большом экране.

— В последнее время вас все чаще и чаще можно увидеть еще и на эстраде. Хотите объять необъятное?

— Да, хочу. Поэтому сегодня я тружусь на три фронта: кино, театр, эстрада.

— Не боитесь, что разбросаетесь и в чем-то одном не успеете?

— Если я почувствую, что не успеваю, — буду заниматься тем, что получается лучше. А пока я не могу определить, что для меня интереснее.

— Популярность пришла к вам после исполнения песни “Belle” в мюзикле “Notre Dame de Paris”. Как вы считаете, если бы вас тогда не разглядели, то вы бы все равно стали известным?

— Думаю, что я бы своего добился. Но я бы стремился не к популярности и славе, а к профессионализму. Я знаю многих певцов и актеров, которые талантливы и много работают, но которые так и не смогли добиться должного уровня популярности. И если из-за этого они стали бы сильно переживать, то оказались бы в тупике. Думаю, что стремление стать звездой — это комплекс. Конечно, нет актера без тщеславия, но нельзя при этом кичиться и возводить себя на пьедестал: мол, я звезда, а все остальные — маленькие людишки.

— И как бы ваша жизнь сложилась, не будь “Notre Dame de Paris”?

— Я бы работал и дальше в мюзикле “Метро”, снимался... Правда, мне бы пришлось сложнее. Ведь известным людям не нужно околачивать пороги киностудий и интересоваться: “Вам актеры не нужны? Посмотрите, я талантлив!” Их и так знают. А когда говорят: “Да, ты ничего. Но нам нужно медийное лицо”, — это очень обидно. Я проходил через все это.

— До работы в “Notre Dame de Paris” вы зарабатывали меньше Вики и, как известно, расставались с ней из-за этого. Если бы не удача с мюзиклом, то вы не были бы сейчас вместе?

— Я несколько раз уходил от Вики! В первый год нашей совместной жизни она была звездой в полном смысле этого слова: профессионал высокого уровня, клипы, ротация на радио... А я был актером “Метро”, такой “третий справа мальчик в красном”. И, конечно, когда Вика приносила с концертов неплохие суммы денег, я комплексовал. И так мы жили целый год! Но по истечении этого безумно трудного года я понял, что, какие бы испытания ни посылала нам судьба, мы все равно вместе.

— Сегодня Вика занимается только вашими организационными делами. Это вы ей запретили петь?

— Ну что вы! Моя женщина делает то, что ей хочется. Я лишь запрещаю Вике готовить и стирать мои вещи. Жена не должна ухаживать за мужем только из-за того, что это якобы ее семейный долг. Она должна хотеть этого. А при моем сдерживании ее желание сделать мне что-то приятное только усиливается.

— Да вы просто психолог! Наверное, поэтому в вашей семье царит добровольный патриархат?

— Абсолютный патриархат! (Смеется.) Во всех продюсерских делах, которыми занимается Вика, последнее слово все равно за мной.

— А если бы Вика захотела петь наравне с вами, вы не были бы против?

— Да ради Б-га! В таком случае я сам стану ее продюсером. Более того, когда меня приглашают куда-нибудь петь — я всегда приношу с собой диск с песнями Вики и предлагаю его послушать. Некоторые песни уже прозвучали в разных сериалах.

— Тогда почему Вика не поет? Боится, что вы опять от нее уйдете?

— Вика боится выступать перед большими аудиториями, для нее это настоящий ад. Перед съемками она начинает нервничать, много ест... Вот если бы у нее была возможность просто записывать свои песни или выступать для узкого круга — она была бы счастлива. А для меня выступать перед многочисленной публикой — огромное удовольствие, я могу отработать сразу пять концертов. Я так и говорю: “Ребята, я железный. Составляйте мне график, чтобы не было никаких перерывов”.

— Правда, что до знакомства с Викой вы были настоящим ловеласом?

— Жить в общежитии Щукинского училища и быть одиночкой было практически невозможно. Признаюсь, я приехал в Москву из Пензы мальчиком, а когда попал в рай под названием “общежитие”, стал увлекающимся человеком. Но для меня погоня за женщинами никогда не была спортом. Всегда присутствовала стадия влюбленности, какой-то интерес.

— У мужчин всегда есть свои приемы по соблазнению женщин...

— В моем случае это гитара. Когда я хотел кого-нибудь соблазнить — я пел цыганские романсы. Очень важно при этом смотреть в глаза жертве. Еще надо наблюдать за каждым движением девушки, ведь для того, чтобы понравиться человеку, нужно его понять. А когда женщина чувствует, что она очень нравится и при этом мужчина понимает ее как личность, — она твоя.

— А Вику вы как соблазняли?

— Сначала у нас была вечеринка для тех, кто прошел кастинг в мюзикле “Метро”, а потом Вика предложила всем продолжить у нее дома. В ту ночь я выполнил свой коронный номер — пошел в ванную и вышел оттуда в одном полотенце. Потом пришел на кухню, где продолжался праздник, подсел к Вике, начал делать ей массаж, после чего сказал, что у меня болят плечи, и попросил их помассировать. В общем, банально кадрил, и, что самое удивительное, это дало результаты. А позже Вика рассказывала, что пришла в мою комнату без задней мысли... Не верьте женщинам! (Смеется.)

— И как получилось, что вы вдруг остановились на Вике?

— Это счастье, что мы с Викой встретили друг друга. Мы одинаково мыслим, хорошо чувствуем друг друга, занимаемся одним делом, нам нравятся одни и те же вещи... У нас много общего. Но самое главное — это любовь, которую уже никак не объяснишь.

— Сколько времени вы проводите друг с другом?

— Около двадцати часов в сутки. В оставшееся время я хожу в тренажерный зал, а Вика посещает салоны красоты. Еще у жены есть правило: когда я снимаюсь — она никогда не приезжает на съемочную площадку, не хочет мешать процессу.

— Но у Вики есть своя личная жизнь?

— Я ее личная жизнь! Я не даю Вике расслабиться! Конечно, если бы она захотела, то у нее была бы своя личная жизнь. Но я грею себя надеждой, что вся ее личная жизнь сидит перед вами.

— Неужели у вас никогда не возникает потребности отдохнуть друг от друга?

— Наоборот, мы постоянно нуждаемся друг в друге. Три дня — это тот максимум, который мы можем без ущерба для своего здоровья провести отдельно. Если больше — нас обоих просто начинает трясти.

— Насколько для вас важно быть сексуально привлекательным?

— Безусловно, мне хочется быть в форме. А когда человек находится в хорошей физической форме — это выглядит очень сексуально. Но ничего так просто не дается, приходится постоянно над собой работать. Для этого я хожу в спортзал, не курю, в меру выпиваю, стараюсь высыпаться...

— Как часто вы смотрите на себя в зеркало?

— Чаще, чем полагалось бы. Но я не нарциссирую, а смотрю в зеркало, чтобы понять, как на моем герое будет смотреться тот или иной костюм, та или иная прическа... А вот репетировать перед зеркалом нельзя. Иначе во время съемки ты будешь думать, как выглядишь, а в кино все должно быть естественно.

— У вас сложилось амплуа героя-любовника. Вам это на руку?

— Мне нравится, что я могу это сделать. По своей сути я, конечно, не герой-любовник, а характерный актер. Образ героя-любовника прикрепился ко мне после “Notre Dame de Paris”. Но стоило сняться в “Бедной Насте” (там я сыграл тюфякообразного, бесхарактерного Андрюшу Долгорукого), и мне стали предлагать разные роли: и характерные, и с юмором, и любовников, и озлобленных на весь мир... Но если честно, то мое самолюбие просто ликует, когда мне предлагают роль героя-любовника.

— Как-то вы сказали: “Я, например, после секса не могу работать, поэтому перед концертами занятия любовью для меня немыслимы. Зато после работы — с удовольствием”. А за сколько дней перед выступлениями вы отказываетесь от близких отношений?

— Только в день выступлений. Накануне, наоборот, это очень полезно. А отказываюсь я потому, что когда занимаюсь любовью, то трачу очень много энергии. Что, естественно, мешает сконцентрироваться и выложиться на сцене.

— Не так давно вы перенесли сложную операцию по удалению вены на левой ноге. Как сегодня у вас со здоровьем?

— Все хорошо. Врачи меня пугали, что три месяца после операции у меня все будет болеть, и я буду долго восстанавливаться. Но вместо трех месяцев я уложился в один. Сегодня я уже хожу в тренажерный зал, танцую в новом проекте, — в общем, веду полноценную жизнь.

— А проблемы с венами у вас начались оттого, что вы занимались тяжелой атлетикой?

— Я тягал железо просто с остервенением, каждую тренировку добавлял на штангу по 2 кг. В 16 лет я выполнял нормативы кандидата спорта по тяжелой атлетике! А потом оказалось, что для неокрепших костей и суставов это не очень хорошо.

— В Москве вы живете уже лет двенадцать. А ваши родители по-прежнему в Пензе?

— Шесть лет назад родители эмигрировали в Израиль, хотели, чтобы их дочери получили хорошее образование. А уровень образования в российской глубинке, как известно, намного ниже, чем за рубежом. Моей сестре Асе скоро 18, а Александре 16 лет. Сестры просто рвутся в Москву, хотят поступать в театральное училище.

— Вашим родителям нравится жить в Израиле?

— Они чувствуют там себя лучше, чем в Пензе. Но, если бы была возможность жить всем вместе, они бы с радостью переехали обратно ко мне. Но для этого мне нужно еще хорошо поработать.

— А чем занимается ваш брат Андрей?

— Андрею 20 лет, он живет в Пензе. Никакого конкретного занятия у него нет, работает где придется. А остался он в Пензе потому, что ему хотелось пожить самостоятельно. Думаю, это правильно. Мужчина должен начинать самостоятельную жизнь с раннего возраста.

— Как часто вы видитесь с родственниками?

— За последние 6 лет мы с Викой ездили в Израиль два раза. Чаще пока не получается — мой график расписан поминутно. А Андрея я видел 4 года назад. На помощь приходит телефонная связь как средство общения.

— Вижу, вы с аппетитом поглощаете мороженое. Певцу такое не противопоказано?

— Нет. Вот только семечки мне есть нельзя, у меня от них моментально садится голос. Помню, как-то в детстве я заболел. Пришел врач, посмотрел на меня и сказал: “Чтобы мальчик не болел, ему надо спать при открытой форточке и есть мороженое”. Я стал выполнять предписание врача и с тех пор болею редко. А мороженое поглощаю буквально килограммами.