На минувшей неделе Питер тоже привлек к себе внимание аналогичной историей. Суд присяжных оправдал банду подростков, которая убила девятилетнюю таджикскую девочку Хуршеду Султонову. Действия малолетних расистов присяжные сочли обычным хулиганством, а с главного подозреваемого в убийстве Романа Казакова сняли обвинения в убийстве, по сути – оправдав его. Адвокат семьи Султоновых Нателла Пономарева после оглашения вердикта потрясенно констатировала: «Присяжные пожалели подсудимого из-за его нежного возраста (14 лет на момент преступления. – «НИ»). Хотя его вина вполне доказана».

О жалости к девятилетней девочке, которую убили, в суде речи не шло. Судьба таджикской семьи представителей питерского правосудия волновала значительно меньше, чем судьба юных нацистов. Они хоть и нацисты, но свои. А девочка хоть и убита, но «не наша». Поэтому симпатии присяжных оказались на стороне нежных убийц. И их вердикт стал победой питерского нацизма. Юные головорезы города на Неве поняли, что руки у них развязаны, и не стали дожидаться приговора, который должен быть оглашен на этой неделе. Они тут же отметили свою победу новым нападением на ребенка с нерусским лицом. Снова напали в свойственной им трусливой шакальей манере – вооруженной группой на одного беззащитного. И разбежались, заметая следы.

Возможно, что прямой связи между вердиктом присяжных и этой очередной трагедией нет. Но от косвенной – никуда не денешься. Публичное потворствование ксенофобии и нацизму не может не порождать новые всплески этой социальной эпидемии. И Питер не случайно становится своеобразной столицей российского шовинизма. Даже термин «наши» начал свое шествие по стране с берегов Невы, прозвучавший впервые в качестве названия невзоровскому фильму о событиях в Прибалтике. Уже тогда, в девяностых, уже тем скандальным фильмом здесь начинали делить людей на «наших» и «не наших», запуская коричневую коррозию в межнациональные отношения. Начиналось все с дурно пахнущей публицистики, а пришло к фашистским маршам в центре Москвы и к убийству детей за то, что они не русские.

Когда ростовский военный суд пытался оправдать Буданова за убийство чеченской школьницы, на его защиту поднялась вся национал-патриотическая муть вместе с генералом Шамановым, который ныне – помощник у министра обороны Иванова. И если бы Буданова судил суд присяжных, он был бы наверняка оправдан, хотя тоже в пьяном угаре убил беззащитную девочку.

Немногим позднее ростовский суд присяжных оправдал банду капитана Ульмана, убившую шесть мирных жителей в Чечне. Назвать убийц «отрядом армейской разведки» не поворачивается язык, потому что действовали они как банда, убив вначале директора школы, а затем – расстреляв пять свидетелей (завуча, водителя, пожилую женщину…). Трупы попытались сжечь, заметая следы. Судя по приговору, замели удачно. Благодаря вердикту присяжных убийцы оправданы и до сих пор разгуливают на свободе.

И другая банда, уже лейтенанта Аракчеева, расстрелявшая в Чечне мирных жителей, тоже оправдана присяжными. И тоже разгуливает на свободе, представляя реальную опасность для всех лиц неславянской национальности. Опыт у банды есть. Индульгенция тоже.

У приведенных историй так много общего, что уже есть все основания говорить о тревожной тенденции. Отечественный суд присяжных в его нынешнем виде и качестве не в состоянии объективно и непредвзято выносить вердикты в делах, которые основаны на проявлении расовой нетерпимости. Для рассмотрения подобных дел, вероятно, требуется особый механизм формирования суда присяжных. Наверное, это тот случай, когда параграф «национальность» в паспорте кандидатов в присяжные имеет значение. Состав суда присяжных в деле о проявлении ксенофобии должен быть многонациональным. Может быть, в этом случае судьи не станут делить участников процесса на «наших» и «чужих». А убийц не будут оправдывать по формально надуманным поводам – как исполнителей чужого приказа. Как хулиганов. Как несмышленых малолеток нежного возраста. Уж слишком очевидно во всех этих и многих других аналогичных историях, что жертвам ксенофобии не повезло как минимум дважды – вначале они стали жертвами расистов. А затем и жертвами нашего правосудия, для которого убийцы – они свои, если убили чужого.

Смерть таджикской девочки оставила страну равнодушной. И это новое преступление не всколыхнуло даже Питер, мнящий себя культурной столицей России. Наша маловразумительная общественность проявила некую активность лишь в случае с делом Щербинского, да и то лишь потому, что каждый автовладелец легко представил себя на месте несчастного водителя. Представлять же себя лицом нерусской национальности никому не хочется. И сострадание становится избирательным. Как и общественная активность. В связи с этим уже не первый раз вспоминается весьма показательная история про памятник дворняге в переходе столичного метро «Менделеевская». Несколько лет назад какая-то истеричная девица зарезала ножом добродушного пса, который не один год мирно жил в этом переходе. Убийство всколыхнуло не только москвичей, но и многих россиян. Одна известная актриса даже организовала общественный комитет по увековечиванию памяти пса. И в него вошло немало деятелей культуры. Гуманизм общественников, проявляющих сострадание к печальной собачьей судьбе, сомнения не вызывал. Им действительно удалось поставить памятник псу. Отношение нашей общественности, наших деятелей культуры к судьбе чеченской школьницы, таджикской девочки, маленькой русской мулатки – тоже сомнения не вызывает. Со дня убийства девятилетней Хуршеды Султоновой прошло два года. В ее смерти никто не виновен. И никто не предлагает увековечить ее память. Она чужая. А пес – наш.