В Москве издан очередной исторический «женский» роман известной молдавской писательницы Зинаиды Чирковой из серии «Сподвижники и фавориты» – «Мария Кантемир, проклятие визиря». Читается на одном дыхании. После долго не можешь выпрыгнуть из коктейльного состояния тихого восторга, священного ужаса и светлой печали.

Богатая биография

Можно только рукоплескать безумной храбрости автора, дерзнувшей погрузиться в темень тьмущую глубокой старины, вооружившись одним-единственным фонариком, имя которому – любовь.

Ибо не холодными глазами историка, а лучистыми очами дочки молдавского господаря Дмитрия Кантемира, влюбленной в самодержца всея Руси Петра I, увидели мы вслед за автором грандиозные картины российской действительности 18-го столетия.

Для впервые слышащих имя Зинаиды Чирковой сообщаем: родилась она на Урале, закончила факультет журналистики Ленинградского университета и сценарный – ВГИКа. Трудилась в СМИ на Крайнем Севере. Выйдя замуж за кинорежиссёра Николая Гибу, 15 лет проработала на «Молдова-филм». Она – мать двоих сыновей (один из них, Игорь Чирков, руководит студией «Белая ворона»), а также автор 18 книг, из которых 8 – исторический романы, пользующиеся бешеной популярностью в России.

Девочка-старушка

Огнисто переливающимся заревом маячит где-то там, в запределье, история блистательной и кровавой Порты. Вполнеба заревом полыхает не менее грандиозная история России 18-го века. Писательница отыскала кончик повествовательной нити, дёрнула – и давай увлекательно разматывать клубок, уводя читателя всё дальше и дальше в ту даль.

А в самом начале этой нити оказалась спящая под шёлковым одеялом маленькая девочка, дочь молдавского господаря Дмитрия Кантемира, живущего со своим большим семейством в роскошном стамбульском дворце собственной постройки. Вот ребёнок просыпается, разбуженная лучом солнца и… да тут целая галактика образов, один ярче и выпуклее другого!

И во всей своей исполинской красе вырастает перед нами фигура великого реформатора, царя-родомысла. Кровавые подробности тут не муссируются. В некую темную каморку помещены (а ключи потеряны) свирепая гневливость властителя и его лютость к непослушным, ненависть ко всему бесполезному для его идеи, бесконтрольные чувственность, грубость, глумление и временами жестокость с садистским оттенком. Все это присутствует, но любящим сердцем Марии объяснено, оправдано и заретушировано.

Зато на первом плане – жизнь души и переживательность. Крупно выписаны лучшие черты революционера на троне: врожденный государственный гений, опрокидывающий устои родовой власти, великодушие, бушующее сердце, богатырская воля, дальновидный ум, простота в быту, одежде и еде.

Сбросив царское облачение и засучив рукава, стал он плотником, корабелом, кузнецом, столяром. На смену боярщине привел к власти талантливых разночинцев. Да, архиболезненно, но повернул сверхнарод на путь, ведущий из прозябания в национальной замкнутости в семью передовых европейских стран. Однако не в качестве младшего исторического партнера, а в качестве великой державы.

Увы, даже в детстве не был Петр согрет человеческой любовью. И лишь к финалу земного пути засияла она для этого колосса в виде искреннего, светлого и чистого чувства к нему молоденькой молдавской красавицы-княжны, потомка византийских императоров, образованной и нравственной Марии Кантемир. Эволюцию их отношений и исследует писательница.

Здесь же исследуется страшное злодеяние Петра – убийство сына Алексея, не любимого с пеленок. Отец не слушал подсказок наследника, ломал его через колено. Расправившись с чадом, Петр прибежал к Марии и зачал с ней другое, увы, кармически обреченное. Не получилось у царя вылечиться от злодейства сотворением нового ребенка.

Не убили б, считает автор, по приказу императрицы-прачки Екатерины новорожденного младенца Марии и Петра (о котором последний исступленно мечтал и коего собирался посадить на трон), как знать, может, скрипучая ось истории России и цивилизации в целом повернулась бы в более верном направлении?

С этого вопроса мы и начали интервью с Зинаидой Кирилловной.

Радуга на полу

– Трудно судить, – ответила она, – как царствовал бы сын Марии и Петра. Версий много. Одна из них - образованная, интересная, честолюбивая Мария могла бы основательно подготовить своего сына к владычеству (не самодурству), впитав просвещенческие идеи своего отца Дмитрия Кантемира.

– Поразительно ваше умение входить в некий информационный поток и вылавливать из него вот уже 18-ю книгу. А какие-то знаки сверху вам подавались?

– Однажды я зашла в московскую церковь всех святых на Кулишках. Был пасмурный, хмурый день. Но когда я стала молиться, пол вокруг меня вдруг засиял радугой. Глянула в окно - там все те же тучи. Откуда же происходило сияние?

– Создается впечатление, что в последнем вашем романе любовь – своего рода отдельный персонаж.

– Мария могла бы стать совершенно другим человеком, если б не полюбила. Это был ее рок - с самого раннего детства и до смерти любить Петра.

– Эта любовь – мечта или жалость к замученному человеку с нервным тиком, трясущейся головой и гримасами боли?

– Эта любовь от головы. Придумала себе образ рыцаря-освободителя, а потом заговорило и сердце. Она приняла Петра таким, какой он был.

– А Екатерина разве не любила его?

– Он жить не мог без ее магических рук, успокаивавших его в частых аффективных состояниях. И потом, она сопровождала его в походах, старалась быть верной, заменила ему мать. У него ведь не было солнечного детства, зато ребенком прошел через кровь, грязь, страх, заговоры. Непонятно, как он вообще все это вынес. Любовь к Екатерине была чисто животной, природной, материальной, неозарённой. А к Марии - настоящей, идеальной, высокой. Они чуть-чуть разминулись во времени, царь был уже намертво стреножен всевозможными путами. По моей версии, именно Екатерина «организовала» смерть государя с помощью рецепта настоя травки, данного ей любовником Монсом.

Лекарство от проклятия

– На каком-то этапе этот изначально светлый гений надломился и упал в инфрафизику (особую жестокость). Зло или добро, содеянные им, перевесили на чаше весов?

– Несмотря ни на что, он выполнил возложенную на него небом задачу - разорвал кольцо азиатчины, поколебал основы родового старшинства, вытащил наверх талантливых людей из российских глубинок. В цене стали талант и энергия, а не знатность. Родовая кастовость держала Россию в плену, процветала дураковщина, мозгами не шевелили. Он ломал это тяжко. Много воевал - всю свою жизнь, но много и созидал. Моей задачей было показать, что и такого человека-глыбу, слишком устремленного в свою задачу, можно любить искренне, бескорыстно, без всякой надежды.

– Род Кантемиров, как вытекает из повествования, – выморочный, ибо был проклят визирем Балтаджи. Это ваша художественная догадка? А может, Кантемиры просто не проросли на чужой земле?

– Меня заинтересовало, отчего у большого семейства Кантемиров не было потомков. Паше, победившему Петра в одном из походов, но проворонившему Кантемира, отрубили голову - ну как на этом было не сыграть? Я нигде не нашла подтверждения своему предположению, что паша перед смертью проклял род Кантемиров. Просто подобное раньше было сплошь и рядом. Мария всю жизнь верила и страшилась, что проклятие сбудется, вот оно и сбылось. Оно не возымело бы такого действия, если бы Мария отреагировала на него по-доброму, улыбкой, а не страхом. Ведь мир вокруг нас - это проекция нашего внутреннего мира. Смотришь вокруг распахнуто - и жизнь оборачивается к тебе только самым удачным ракурсом.

– Мне показалось, что Мария сотворена вами едва ли не из хрусталя. – Она действительно очень хрупкая. Однако любовь к Петру ее разбила, в сторону разлетелись хрустальные осколки, сил жить не осталось.

- По-вашему, Кантемир – связующее звено между Турцией и Россией?

– У Кантемира были прекрасный дворец и поместье в Стамбуле. В России ему подарили баснословно роскошное, обширное поместье Черная Грязь, которое позже стало именоваться Царицыном. Я, кстати, побывала во всех местах, связанных с Кантемиром. То есть с материальной точки зрения ему было комфортно в обеих странах и он их по-своему любил. Но тосковал он всё-таки по Молдове.

Им написан военный гимн для Порты, фундаментальные научные труды о Турции, дана османам музыкально-нотная грамота. Большой вклад ученого-книжника сделан им и для России, и в мировую культуру (князь был почетным членом Берлинской академии). У такого отца не могла родиться «просто Мария». Но грызло Дмитрия, что он не господарь, не первый среди первых.

– Вы разбросали по тексту массу любопытного исторического «изюма». Например, я узнала, что Яссы произошли от имени мельника Ясси, который первым построился здесь, что у турок на окнах были дощечки под определенным градусом (жалюзи). Да, кстати, что такое греческий огонь и цветочный язык?

– Греческий огонь – селитра, возгорающаяся от соприкосновения с водой. На язык цветов в источниках есть ссылки. На Востоке этот язык знали все, а в российских лучших домах цветочную почту ввела именно Мария. Гвоздика пестрая – невозможность соединения, пурпурная – непостоянство и капризы, фиалка – секретность, желтая гвоздика – измена.

– Сцена покорения Константинополя оттоманами кинематографически динамична и стремительна. Как, впрочем, и все действо в романе, которое так и просится на кинопленку. Кстати, у вас нет такой задумки - перевести роман на киноязык?

– Два года я собирала материалы, год писала. Да, хотелось бы создать киноленту, творчески объединяющую Турцию, Россию и Молдову. Это была бы очень постановочная и костюмная картина. Но нужны безумные деньги. Надо, чтобы кто-то сюжетом заболел. Фильм принес бы огромный доход. Я ведь не зря закончила сценарный факультет ВГИКа и 15 лет проработала на «Молдова-филм».

– Почему все-таки вас тянет в историю?

– Я ухожу от нынешней политики, которая мне страшна и неинтересна. Человечество все это уже много раз проходило, но ничему не учится, кроме достижений техники. Мораль же – в пещерном состоянии. А ведь духовность - это первое дело для нас. Политика противостояния должна быть заменена на политику выживания цивилизации. Именно культурный, менталитетный слой гарантирует безопасность и успешность народов.

– А где можно купить эту книгу?

– Только в России, потому что книги я пишу по заказу московских издательств. Мне дали сто экземпляров, которые я уже почти все раздарила. Выход из положения вижу в переиздании книги здесь или в завозе какой-нибудь книготорговой организацией части тиража из России. Увы, последнее сделать нелегко потому, что романы мгновенно раскупаются.

Молдове, пока она еще остается для большей части мира загадочной терра инкогнита, можно было бы извлечь из этого имиджа максимум пользы. Появись на экранах захватывающий лирико-трагический блокбастер о великой, идеальной любви Петра и Марии – потрясённая кинопублика испытала бы катарсис и залилась слезами. А талантливый режиссёрский корпус в Молдове сохранен. Самое время олигархам-продюсерам задуматься об исключительном шансе создать такой фильм-«нетленку».