Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года в городке Фрейберге (ныне Пршибор, Чехия) в 240 км от Вены. Его отцом был бедный торговец шерстью. Через всю жизнь будущий психоаналитик пронес спутанные чувства к родителям: отца он и боялся, и боготворил, а мать, несмотря на ее трудный характер, очень любил. Сигизмунд или Соломон (по еврейской традиции ему спустя неделю после рождения сделали обрезание и дали два имени) был первым из девяти детей в семье и самым любимым благодаря своим недюжинным интеллектуальным способностям. Несмотря на бедность и нищету в его комнате была масляная лампа, а другим детям запрещали заниматься музыкой, чтобы не мешать подающему надежды брату.

В октябре 1859 года, вконец обнищав, семья пустилась на поиски счастья в другие города. Фрейды обосновались сначала в Лейпциге, затем в Вене. Но и Вена материального достатка не дала: «Бедность и нищета, нищета и крайнее убожество»,- так вспоминал Фрейд свое детство. Он прилежно учился в лицее, изучая языки, литературу, философию. Из школьных лет он, очевидно, вынес неудобный для последующей жизни комплекс: нелюбовь смотреть собеседнику в глаза. Тогда он еще и не думал, что именно этот комплекс сделает его одним из самых известных людей на планете. Родители никогда не мешали ему и без колебаний приняли его решение стать медиком. В Вене он поступил в медицинский институт, что было неудивительно для мальчика из еврейской семьи. Впоследствии он увлекся политикой и марксизмом.

Один из самых распространенных мифов заключается в том, что Фрейд видел во всем сексуальный подтекст из-за собственной сексуальной распущенности. Но это далеко не так. Как пишет один из его биографов, «Фрейд не падал в бездну сексуальных томлений. Специалист по сексуальным расстройствам оставался девственником до 30 лет. Он был дисциплинированным и целеустремленным человеком, все ответы на вопросы жизни пытался найти в науке. Ни о каком сексуальном разгуле не могло быть и речи».

Связано это было с его болезненной привязанностью к собственной невесте, сменившейся впоследствии полным равнодушием. Свою будущую жену, Марту Бернаус, Фрейд увидел на отдыхе. 21-летняя девушка сразу произвела на него неизгладимое впечатление: она была хрупкая, бледная, невысокая, с изысканными манерами. Ухаживал Фрейд очень странно, он писал ей тысячи писем, в которых высказывал весьма странные комплименты: «Я знаю, что ты некрасива в том смысле, как это понимают художники и скульпторы». И в то же время он претендовал на безраздельное обладание вниманием своей невесты: «Отныне Вы в своей семье не более, чем гость... Если же Вы не в состоянии отречься ради меня от семьи, то потеряете меня, погубите всю свою жизнь и никогда не будете иметь счастья в семейной жизни... В моей натуре есть определенная тираническая черта». Он называл ее «своей маленькой принцессой», писал, что не переживет отказа.

Марта согласилась стать женой Зигмунда, но ждать свадьбы ей пришлось целых 4 года. Все это время Фрейд пытался улучшить свое финансовое положение, а заодно и прославиться.

В 1884 году подвернулся случай разбогатеть. Именно Фрейд открывает обезболивающие свойства кокаина, но доверяет начать исследования своим друзьям Кенигстену и Колеру, а сам тем временем уезжает с Мартой на отдых. Друзья успели за это время прославиться, а Фрейд впоследствии написал книгу «Кокаин», в которой предлагал применять алколоид при снятии с опийной зависимости. В своей автобиографии он напишет: «Из-за моей помолвки я не стал знаменитым в те молодые годы».

В следующем году в Париже Фрейд 4 месяца стажировался у французского невролога Жана Шарко. Кроме изобретенного им контрастного душа Шарко был известен как специалист по гипнозу. Оба метода француз использовал для лечения истерий, паралича конечностей, слепоты и глухоты. Под чутким руководством известного психиатра Фрейд надеялся открыть золотую жилу. «Моя маленькая принцесса. Я приеду с деньгами, - писал он невесте. - Я стану великим ученым и вернусь в Вену с большим, огромным ореолом над головой, и мы тотчас же поженимся».

Приблизительно в то же время Фрейд становится учеником венского врача Иозифа Брейера, который предлагал во время сеансов больным истерией в свободной форме рассказывать о своих переживаниях. Тогда Фрейд начинал чувствовать зачатки новых теорий: «Каждую ночь я занимаюсь тем, что фантазирую, обдумываю, строю догадки, останавливаясь лишь тогда, когда дохожу до полного абсурда и изнеможения».

Зигмунду пришлось вернуться в Вену без желанной славы и денег, годом спустя он наконец-то женился на Марте. Фрейд занялся переводом на немецкий книг Шарко по гипнозу и открыл собственную небольшую практику. Однако гипнозом будущему психоаналитику овладеть толком не удалось: в кабинете он повесил фотографию публичной лекции Шарко, завидуя его магнетическому дару и желая иметь такое же влияние на людей.

Уставая от скучных клиентов и их жалоб на жизнь, постоянной необходимости смотреть людям в глаза, Фрейд придумывает класть пациентов на кушетку, а самому садиться в изголовье. «Я не могу, когда меня рассматривают по 8 часов в день,- говорил он вечерами Марте.- И в глаза пациентам тоже смотреть не могу». Фрейд старался не оказывать никакого давления на пациента. Это было очень важно для него, он фокусировался на так называемой «разговорной терапии». Фрейд первым создал специальный вид терапии, основанной на рассказах пациента о своих проблемах.

Его методы получили всемирную славу. Фрейд, не стесняясь, использовал ее, чтобы заработать капитал. «Плата за терапию,- говорил Фрейд, - должна существенно сказываться на кармане пациента, иначе терапия идет худо». Фрейд оценивал свой труд высоко - один сеанс стоил 40 крон, по тем временам столько же стоил дорогой костюм.

До Фрейда психотерапия имела дело исключительно с душевнобольными людьми. В XIX веке весьма популярным направлением считалось лечение гипнозом.

Фрейд же открыл область, к которой могла прикоснуться экзальтированная публика, имевшая много денег и мало смысла в жизни. Зигмунд работал по 12-14 часов в день и был вынужден призвать на помощь двух молодых сподвижников - Макса Кахане и Рудольфа Райтлера. Вокруг него начал формироваться круг единомышленников, которые в 1902 году образовали Венский психоаналитический кружок, через 6 лет трансформировавшийся в Венское психоаналитическое общество.

Здесь собирался декадентский бомонд, заседания вели не только врачи, но и писатели, музыканты, поэты, издатели. Чем больше критики говорили о непристойности, порнографии, покушении на мораль, тем дружнее декадентствующее поколение шло к нему на прием. Однако Фрейд отличался вздорным характером, он отрицал всех тех единомышленников, которые хотели хоть немного поколебать его теорию. Таким образом, он разругался с самыми талантливыми своими последователями – Юнгом, Адлером, Ранком. После разрыва учитель и ученики больше никогда не встречались.

Несмотря на интерес разгульной публики, Фрейд вел размеренную жизнь: он боготворил Гете и презирал новации в искусстве. Об экспрессионистах он говорил как о людях с врожденными дефектами зрения, а сюрреалистов считал «лунатиками и на 95% обычными алкоголиками». Однако Сальвадор Дали при встрече в 1938 году произвел на мэтра хорошее впечатление: «Этот молодой испанец с искренними и фанатичными глазами, превосходно рисует. И было бы интересно с позиций психоанализа изучить происхождение такой живописи».

Фрейда прославил не только страх смотреть в глаза собеседнику, но и его сны. «Толкование сновидений» – книга, основанная почти целиком на записях собственных снов, стала одним из самых известных научных произведений. Записывать собственные сны Фрейд стал после смерти отца, тогда же ввел практику заниматься самоанализом по полчаса в день.

Самым знаменитым больным Фрейда стал русский пациент Сергей Панкеев. Из его детской патологии родилась монументальная монография !!Фрейда1! «Человек-волк. Из истории одного детского невроза».

Анализ отличался необычной длительностью для того времени (четыре года), и Фрейд применил новую технику, чтобы справиться с ситуацией застоя в лечении: назначил дату его окончания. В целом, по мнению многих исследователей, анализ Фрейдом случая «человека-волка» достаточно сложен и неоднозначен. Возможно, Фрейд находился под слишком сильным влиянием господствовавшей над ним в то время теорией эдипового комплекса и интерпретировал обширный материал пациента преимущественно в этом духе.

Проблема Панкеева состояла в полной зависимости от окружающих. По мнению Фрейда, сыграла роль дурная наследственность Сергея: маниакально-депрессивное заболевание отца и болезненное состояние матери, из-за которого она мало занималась детьми. Основной причиной заболевания стали непристойные приставания старшей сестры, которая позволяла себе играть с его половыми органами и пугала его книгой с картинкой волка, стоявшего на задних лапах и широко шагавшего. Метод Фрейда дал положительные результаты - под давлением фиксированного срока окончания лечения сопротивление пациента пошло на уступки.

Казалось бы, жизнь Фрейда могла бы стать причиной зависти: у него прекрасная практика, всемирный успех, полный достаток, жена, шестеро детей. Однако Марта мало интересовалась его работой. Выходные дни он проводил в одиночестве или же с сестрой Марты - Минной. Она искренне интересовалась психиатрией, что заставило Зигмунда обратить на нее внимание: «Минна похожа на меня, — писал Фрейд. — Оба мы неуправляемые и страстные, и не очень хорошие люди, в отличие от Марты, человека очень положительного». Но и к Минне он довольно быстро охладел. Она оставила доктора, к облегчению всей его семьи. После этой истории Фрейд вообще отказался от какой-либо интимной близости.

В 1920-х годах у Фрейда обнаруживают рак ротовой полости. Операция, сделанная в 1923 году, не спасает от болей и ужасного протеза. Врач не может свободно есть и говорить. Тогда Фрейд пишет много о Танатосе – боге смерти и влечении человека к смерти.

Приход фашизма к власти ставит жизнь семьи под угрозу. Его книги вместе с трудами Гейне и Маркса публично сжигают; дочь, которая стала его преемницей, арестовывана. Семье пришлось бежать в Лондон при помощи английского психиатра Эрнста Джонса, греческой принцессы Марии Бонапарт и посла Соединенных Штатов во Франции Уильяма Буллита.

Год спустя 23 сентября 1939 года Фрейд попросил своего лечащего врача ввести ему смертельную дозу морфия.