В худшем случае Михаил Рокицкий должен был уже умереть, в лучшем — стать инвалидом. Вместо этого он нарожал семерых детей. И за всю жизнь не удосужился завести в поликлинике карту — не было повода.

УДИВИТЕЛЬНОЕ дело для «ликвидатора» с полувековым стажем. Хотя с призраком всякое может произойти. А именно так и называет себя Михаил. «Наш батальон 2255, служивший во время ядерных испытаний на Новой Земле, был так засекречен, что сегодня упоминания о нём нет ни в одном официальном архиве», — говорит Рокицкий.

…В ноябре 1954 г. 20-летнему Михаилу казалось, что конца-краю не будет его хождению по врачебным кабинетам. Людей в белых халатах интересовало не только физическое состояние призывника-срочника, но и болезни, которыми страдали близкие родственники. Формировался элитный батальон. Вместе с другими пятьюстами «избранными» Рокицкого в теплушках отправили в Архангельск. Здесь ребята задержались до лета 1955 года, пока не открылось морское сообщение с Новой Землёй.

Разместили новобранцев в палатках. На гражданке Михаил работал каменщиком, вот и на острове ему выпало строить первые кирпичные здания. До этого там были только деревянные. На Чёрной Губе отсутствовала какая-либо растительность, даже трава не росла, лишь мох. И скалы, где летом гнездились сотни перелётных птиц. Солдаты ходили на «птичий базар» и возвращались с полными вёдрами яиц. Это была единственная «свежая пища», потому что остальной рацион составляли мясные и рыбные консервы, крупы, сушёные картошка, морковь, лук.

Морской круиз

ЗИМОЙ на острове температура опускалась ниже 30 градусов, но солдаты продолжали жить в палатках. Строительные работы в это время фактически прекращались, поскольку наступала полярная ночь. Занимались тем, что по 20–30 раз смотрели «Солдата Ивана Бровкина», «Укротительницу тигров» и другие картины, которые вместе с почтой сбрасывали с самолёта.

Особая миссия, для которой батальон и прибыл на остров, ещё долго оставалась для солдат тайной. Летом 1956 г. Рокицкий заметил, что на базу флота зачем-то завезли живность — коров, овец, домашних птиц. Вдоль берега появились старые, выбывшие из строя суда, как отечественные, так и бывшие вражеские — немецкие. Однажды утром батальону приказали грузиться на корабли. В море они провели где-то неделю. Вернулись под вечер, разбрелись по палаткам. А утром не поверили собственным глазам: по периметру их окружали люди с автоматами. Солдатам выдали резиновые комбинезоны и повели в «мёртвую зону».

Вокруг валялись обугленные трупы животных, тех самых, что завезли накануне. Кирпичные здания, которые они строили, были разрушены. Вместо кораблей на воде качались полусгоревшие железные остовы. И всё же это повергло его в меньший шок, чем то, что вели их сюда под дулами автоматов. «Они думали, мы взбунтуемся? — рассуждает бывший солдат. — Мы же все были комсомольцами. А они нас — как зэков».

В задачу батальона Рокицкого входило вынести из «мёртвой зоны» всё, что там было. Ушло на это около двух месяцев. Особенно Михаила удивило то, что в разрушенных зданиях хранилось огромное количество продуктов. Только спустя многие годы он понял, что таким образом учёные пытались выяснить действие подводного ядерного взрыва на самые различные предметы. После каждого возвращения из «мёртвой зоны» у солдат забирали нижнее бельё и сжигали, а наутро выдавали новое. Некоторые солдаты быстро облысели. Сам Михаил стал замечать, что быстрее устаёт и медленнее двигается.

Их осталось…

ЧЕРЕЗ месяц после расчистки «мёртвой зоны» Рокицкого демобилизовали. Перед отправкой на сушу солдата не осмотрел ни один врач. Интерес к дембелю проявили особисты, попросив подписать толстую стопку бумаг, и предупредили: «На гражданке помалкивай о том, где служил».

Попав в Архангельск, Михаил впервые сфотографировался на память с друзьями. На острове это запрещалось. А потом судьба раскидала их в разные концы огромного Союза. Михаил осел на Алтае. Работал в геологоразведочных экспедициях. Сегодня он думает, что именно свежий воздух и здоровая пища спасли его здоровье. Он ни разу не лежал в больнице, не обращался в поликлинику. У Рокицкого родилось семеро детей, последний — когда ему было 50. Недавно появился восьмой внук. В свои семьдесят два года Михаил продолжает работать.

Десять лет назад Михаил прочитал статью о ядерных испытаниях на Новой Земле. Упоминался там и его батальон. Якобы до 1996 года дожили лишь 12. Ему не хочется верить, что, возможно, сегодня он — единственный оставшийся в живых из тех 500 человек. Поэтому попросил «АиФ» опубликовать свой адрес. В надежде, что кто-нибудь откликнется.

Алтайский край, г. Барнаул, ул. Радужная, дом 3. Рокицкий Михаил.

КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА

— ТРУДНО оценивать ситуацию, не имея чётких данных о конституции человека и состоянии его здоровья (если он не обращался к врачу, то это ещё не значит, что с ним ничего не происходило), ни о том, насколько была заражена местность, ни о полученной им дозе радиации, — говорит руководитель клиники Государственного научного центра РФ Института биофизики доктор медицинских наук Андрей БУШМАНОВ. — Если считать, что суммарная доза облучения средняя, то, хотя в организме и начинаются определённые физиологические реакции, однако при прекращении радиационного воздействия они сами вернутся в норму. Если же человек накопил более 50 рентген, то отдалённые последствия облучения могут неблагоприятно сказаться на его здоровье. Хотя в случае с М. Рокицким определённую роль в восстановлении организма действительно могла сыграть его долгая жизнь в Алтайском крае на «свежем воздухе и здоровой пище».