ВПЕРВЫЕ о нём заговорили после выхода на экраны фильма «Сука-любовь». А после главной роли в «Дурном воспитании» Альмодовара его и вовсе записали в секс-символы и надежды мирового кино.

ЭТОТ юноша с кошачьими глазами, в котором детская невинность перемешивается с порочной, завораживающей притягательностью, легко покоряет любого, кому удаётся побеседовать с ним хотя бы несколько минут. Возможно, в этом ему помогает мягкий мексиканский акцент, придающий его голосу особую певучесть. Многим Гаэль кажется загадочным, поэтому нашу беседу мы решили начать с вопроса:

— Кто такой Гаэль Гарсия Берналь?

— Я родился в Гвадалахаре, в Мексике. Мои родители — актёры. Когда я появился на свет, маме было 17 лет, а отцу 21. Так что я — маленькая неожиданность.

— Так, значит, то, что вы стали актёром, — их вина?

— Я мог быть рядом с ними, только разделив их ремесло. Впервые я очутился на сцене в пять лет.

— Ничего себе!

— Я выучил весь текст, который должен был произносить мой отец. Другие актёры очень меня ценили, ведь я всегда мог вовремя подать реплику.

— Вы с самого детства снимались в телесериалах, верно?

— Да, в двенадцать лет я снялся в одной из тех теленовелл, где все герои постоянно страдают. Но это нельзя было назвать актёрской игрой в полном смысле этого слова. Я просто развлекался.

— Вы всегда хотели стать актёром?

— Нет, я не был уверен, хочу ли этого, пока мне не исполнился 21 год. К тому времени я уже два года прожил в Лондоне, где изучал театральное искусство. До этого актёрство для меня было скорее хобби, чем профессией. Я думал, что это так и останется чем-то вроде забавы, но судьба распорядилась иначе.

— Жалеете об этом?

— Бывает, что и сожалею. Иногда я думаю, что мне куда больше понравилось бы изучать философию.

— Гаэль Гарсия Берналь — и вдруг философ?

— Ещё живя в Мексике, я поступил на философский факультет местного университета, но его закрыли. Я понимал, что за всем этим стоят политики со своими грязными играми. При одной мысли, что мне придётся остаться в Мексике, к горлу подкатывала тошнота.

— И тогда вы отправились в путешествие…

— Я люблю быть в пути. Путешествия — одно из главных моих увлечений.

— А почему выбрали именно Лондон?

— Я думал, что там можно неплохо заработать. Поднакопить деньжат и отправиться дальше… Но Лондон — очень дорогой город, и в результате я только и делал, что работал, платил за квартиру и опять работал…

Мне это довольно быстро надоело. Я пошёл на прослушивание в театр, и меня приняли в труппу. С тех пор всё изменилось.

— Всё было так просто?

— Может быть, со стороны кому-то так и кажется. Не знаю. Зато совершенно точно могу сказать, что сейчас всё в моей жизни меняется с головокружительной скоростью.

Я стал актёром как раз для того, чтобы не конфликтовать с самим собой. А если такие внутриличностные конфликты и случаются, то я предпочитаю разрешать их сам, а не объяснять кому-то, почему в каждой конкретной ситуации я поступаю именно так, а не иначе.

О славе и Альмодоваре

— КАК вы воспринимаете обрушившуюся на вас известность?

— Нужно уметь управляться с нею и получать от неё удовольствие. Ведь, как ни крути, во всём этом есть своя положительная сторона: приятно видеть плоды своего труда.

— Но ведь постоянно находиться у всех на виду очень тяжело.

— А я и этого и не делаю. Когда меня спрашивают, не хотелось бы мне перебраться в Соединённые Штаты, я отвечаю, что нет. Я не хочу всей этой шумихи вокруг себя, телохранителей, лимузинов и прочей мишуры. Нет, я всегда буду жить в Мексике.

— Но тем не менее, когда Альфонсо Куарон снимал в Голливуде «Гарри Поттера», вам захотелось поучаствовать в этом фильме.

— Да, я ходил на пробы, но… не сложилось. Видно, я уже не так хорошо скачу верхом на метле, как в детстве.

— Ну, на самом-то деле, наверное, причина тут совсем другая…

— Возможно, тогда был неподходящий момент или сам проект был неподходящий. Хотя чего уж там скрывать: я просто умирал от желания сыграть в «Гарри Поттере».

— Вы всегда снимаетесь только в тех фильмах, которые вам нравятся?

— Нет. Признаюсь честно: были роли, за которые я брался только для того, чтобы было чем платить за квартиру.

— И на какие же роли вы согласились «ради куска хлеба»?

— Знаю, да не скажу! Могу только сказать, что роли эти были не в латиноамериканских фильмах.

— Вы всегда выбираете непростых персонажей. Секс, наркотики, путаница в отношениях… Почему вас привлекают подобные темы?

— Всё это происходит бессознательно. Возможно, эти темы затрагивают что-то глубоко во мне, но я не отдаю себе в этом отчёта…

— После того как вы сыграли в «Дурном воспитании», Педро Альмодовар зовёт вас не иначе как «роковая женщина».

— Правда? Педро — один из самых искренних и честных людей, каких я знаю. Он — потрясающая личность.

— Трудно было входить в роль транссексуала?

— Чтобы подготовиться к этой роли, мне много чего пришлось сделать. Например, одеться в женское платье и в таком виде разгуливать по ночному городу.

— И каково это?

— Я понял, что женские формы обладают какой-то волшебной силой, которая заставляет нас, мужчин, исполнять любой ваш каприз. Наверное, потому я и согласился на эту роль. Хотел высвободить скрывающуюся во мне женщину!

— В фильме вы просто гениально сымитировали легендарную испанскую актрису и певицу Сару Монтель!

— Как раз эта сцена далась мне тяжелей всего, я почти готов был сдаться.

— Почему?

— Платье от Жана Поля Готье было, скажем прямо, не слишком-то удобным. К тому же мне пришлось нацепить накладные ресницы и сбрить все волосы на теле.

— В картине есть довольно откровенные постельные сцены. Как вы справлялись с этой задачей?

— Старался не анализировать то, что мне предстояло играть, ведь, если перед съёмками подобных эпизодов начать об этом думать, становится не по себе. А если съёмки проходят быстро, тут уж не до размышлений. Отснялся — и всё. Слава богу, в тот раз всё прошло довольно быстро. К тому же я старался думать о другом.

О Че Геваре и своем будущем

— ДАВАЙТЕ тогда и поговорим о другом. Как вы относитесь к Эрнесто Че Геваре, роль которого вам довелось сыграть в фильме «Дневники мотоциклиста»?

— Этот герой мне очень дорог. Я родился уже после революции, произошедшей на Кубе. Нам рассказывали о Че на уроках в школе, да и мои родители разделяли его взгляды.

— А вы сами?

— Я чувствую очень сильную связь с Че и его идеями. Он был понимающим человеком. Многим сегодняшним политикам не хватает этого качества.

Работая над «Дневниками мотоциклиста», я познакомился с Альберто Гранадо, автором книги, по которой поставлен фильм, и лучшим другом Эрнесто Че Гевары (в фильме его роль исполнил Родриго Де Ла Серна). Вместе с Альберто мы проделали заново весь тот путь, в который они впервые отправились вместе с Че полвека назад, и это было незабываемо. Я очень счастлив оттого, что мне довелось пообщаться с Альберто: воспоминания о встрече и общении с ним и по сей день остаются для меня одними из самых прекрасных.

Я до сих пор помню, как на Каннском фестивале, во время премьерного просмотра «Дневников», публика устроила ему овацию, а он только улыбался и приветственно махал рукой: он ведь ни слова не понимал по- французски. А когда начался фильм, Альберто, утомлённый долгим перелётом с Кубы, уснул и проснулся от грома аплодисментов, когда картина уже закончилась.

Мы вышли поприветствовать публику. Многие зрители в зале плакали, я тоже был очень взволнован. Мы с Альберто обнялись, и он сказал мне: «Знаешь, это как сон, я боюсь, что он закончится и я снова буду продавать презервативы в Кордове» (до того как они с Че отправились в своё путешествие, Альберто работал в аптеке, и, скорее всего, не будь в его жизни этой авантюры, так бы до сих пор и остался стоять за аптечным прилавком).

— Cреди ваших персонажей были и святые, и грешники. К какой из этих двух категорий вы можете причислить себя?

— Святой я или грешник? Не всё ли равно? Для меня главное — быть искренним и честным во всём, что я делаю, и в жизни, и на экране. Кому какое дело до того, как я поступаю? Важно то, что я действую в соответствии со своими понятиями о жизни и co своими желаниями.

— Как вы относитесь к титулу секс-символа, которым вас частенько награждают?

— У некоторых людей в моём присутствии начинают дрожать руки. Мне это кажется странным и, как бы цинично это ни звучало, немного смешным. В то же время это очень приятно: ведь я и сам преклоняюсь перед некоторыми актёрами, в присутствии которых теряю дар речи. Но мне трудно поверить, чтo кто-то может испытывать подобные эмоции по отношению ко мне.

— Каким вы видите своё будущее?

— Честно? Понятия не имею. И мне это даже нравится.