Режиссер, снявший один из лучших фильмов о Москве, рассказал корреспонденту "Известий" Юлии Игнатьевой, как столица долго не верила его "слезам".

"Каждый, кто попадает сюда, мечтает остаться"

известия: Владимир Валентинович, вы помните, какой увидели Москву, когда приехали поступать в Школу-студию МХАТ?

Владимир Меньшов: Москва для меня, жившего в Астрахани, была городом недоступной мечты, волшебным местом. И, приехав сюда в 1957 году, я не разочаровался ни в малейшей степени. Мне крайне повезло: я сразу попал на Всемирный фестиваль молодежи. В сегодняшних описаниях того времени Москва, как и вся страна, предстает суровой, замкнутой, закрытой - отчасти так и было. Но я попал на такой праздник, каких и сегодня не случается. И понял с первого взгляда - это мой город.

известия: Сразу захотели остаться?

Меньшов: Каждый, кто попадает сюда, делает все, чтобы остаться. В том числе и питерцы. У нас на курсе были три ленинградца: Андрей Мягков, Рогволд Суховерко и Володя Салюк. Они, естественно, утверждали, что приехали из настоящей столицы, что Москва по сравнению с Питером — так себе. Но при этом все остались в московских театрах, хотя в Питере в то время в самом расцвете был БДТ.

известия: В провинции принято считать, что там люди добрее, отзывчивее. А Москва, мол, портит.

Меньшов: Такое отношение к москвичам — во многом оправдание провинциальной зависти. Сложись их жизнь иначе, попади они в Москву — жили бы здесь с удовольствием.

Безусловно, у людей из глубинки есть свои достоинства — хорошая провинциальная простота, патриархальность. Но в Москве это не очень сгодится. Она требует повышенной энергичности. Тебе нравится здесь, тебе интересно, ты понимаешь, что увидишь здесь в десятки раз больше, чем где бы то ни было еще, наберешься впечатлений — в молодости это так важно.

Вспоминая друзей своей юности, которые живут в провинции, я думаю: боже мой, насколько больше я увидел, насколько интереснее прожил жизнь. Отчасти — благодаря своей профессии. Но на 50% — благодаря тому, что мне в свое время удалось зацепиться за Москву.

"Сам удивляюсь, как мы выдержали ту сумасшедшую жизнь"

известия: И как вам удалось здесь зацепиться?

Меньшов: Приходилось прикладывать каждодневные громадные усилия. В этом городе у меня не было никого и ничего: ни родственника, ни дома, ни единой зацепки. И жена к тому же не москвичка. То, что с нами произошло, — настоящее чудо. Москва уже уходила из наших рук: мы закончили учиться, получили распределение. Но в последний момент Веру (жена Меньшова — актриса Вера Алентова. — "Известия") взяли в московский театр, а мною заинтересовался Михаил Ромм и взял в аспирантуру.

Мы 11 лет жили в разных общежитиях. Дочка уже родилась, но меня не пускали к ним в общежитие. Задним числом вспоминаю — как можно было выдержать такую сумасшедшую жизнь, при копеечных зарплатах. Но эта жертва оказалась оправданной, и в творческом плане тоже.

Когда мне попался сценарий Валентина Черныха, пригодились воспоминания о завоевании мною Москвы, пригодилось мое восприятие Москвы. Одним из первых профессиональных зрителей фильма "Москва слезам не верит" был Сергей Никитин — он смотрел материал как автор музыки. И его поразило то, насколько похожи наши воспоминания и впечатления. Но мы с Никитиным почти одногодки. А когда это близко современным девочкам и мальчикам, когда они признаются в любви к этому фильму, я понимаю — что-то мы уловили, вошли в "коллективное бессознательное".

известия: Москва сегодняшняя очень сильно отличается от той, что была запечатлена и отчасти "сконструирована" в вашем фильме.

Меньшов: Да, она меняется. И мне кажется, в лучшую сторону. Я не согласен с теми, кто критикует сегодняшнюю московскую архитектуру. Когда я здесь оказался, в разгаре были споры о сталинских высотках. Они считались проявлением дурновкусия, их обвиняли в том, что они испортили Москву. Говорили: Ле Корбюзье — это да. А высотки — моветон. Но теперь без них портрет Москвы немыслим. Они вписались, как вписались конструктивизм, классика, модерн. Сейчас появляется много на первый взгляд нелепых зданий. Но что-то притягательное в них есть, эдакое купеческое обаяние.

"Пространства застраивают черт-те чем"

известия: Неужели все в Москве вам нравится?

Меньшов: Не все. Я даже специальное слово вспомнил — агорафобия. Складывается впечатление, что руководство Москвы страдает этой болезнью — боязнью открытых пространств. Большие площади как будто специально застраивают черт-те чем.

Некоторое время я жил в Олимпийской деревне. Думаю, у архитекторов, которые проектировали этот район, сегодня, как говорится, "горло бредит бритвой". Там была площадь — на ней построили торговый центр. Все, громадный ансамбль разрушен. Та же картина перед Курским вокзалом. Пространство, необходимое для вокзала, чтобы там сновали и парковались машины, ходили люди, застроено. Даже пешком трудно пройти, а подъехать почти невозможно.

Можно ли представить Париж без площади Согласия? Свободные пространства в городе дают обзор, перспективу. Была идея оставить площадь вместо гостиницы "Москва". Но что вы, как можно. Такой кусок земли — да не застроить?

известия: А как бы вы "отрежиссировали" повседневную жизнь, московские порядки?

Меньшов: Необходимо немедленно отменить узаконенное нарушение закона — я имею в виду мигалки. Есть места, где постоянные пробки — и по разделительной полосе каждые полминуты, десять секунд шмыгают машины со спецсигналами. Думаешь: сколько же вас и почему вам дано такое право?

Аргументы вроде того, что без перекрытия движения и без спецсигналов они будут опаздывать на свои заседания, несерьезны. Пусть опаздывают. Скорее найдут способ решить проблему пробок. Не столь они ценны, чтобы ради них нарушались законы. Это хамство, оскорбительное отношение к людям, как к плебеям, унижает мое человеческое достоинство ежедневно. Нигде в мире такого нет. Пускай все стоят в пробке, а они решают свои государственные задачи в машине. По мобильным телефонам, по интернету, по видеосвязи. Техника позволяет.

"Походы на базар не доверяю никому"

известия: Людям свойственно, достигнув определенных высот, требовать к себе особого отношения. Для вас это не характерно?

Меньшов: Знаете, в последнее время я стал замечать, как меняются некоторые мои коллеги. Звонишь ему по мобильному, но попадаешь к секретарю: "Что передать, он вам перезвонит". Вокруг него целая свита: один отвозит детей в школу, другой отвечает за машину, третий — за покупки. В принципе, почему бы и нет — человек экономит свое дорогое время. Но мне даже подумать об этом неловко, хотя я в какой-то степени начальник, руководитель студии на "Мосфильме". Мог бы. Но язык не повернется сказать: "Ребята, моей машине надо пройти ТО, займитесь".

А что касается базара, то я просто никому не могу это доверить. Я знаю, что, где и у кого покупаю. С самого начала в нашей семье было заведено, что кухня — моя обязанность. У супруги золотые руки — она шьет, вяжет, но что касается продуктов — ей совершенно неинтересно, она не знает, что с ними сделать, откуда они берутся и как получается борщ. А для меня составляет огромное удовольствие выбрать продукты, приготовить, накормить близких, чтобы они восхищались.

известия: В общем, барских замашек у оскароносного режиссера нет.

Меньшов: Думаю, это меня и спасает, держит на близкой дистанции от жизни. Оторваться от нее очень просто, это происходит незаметно. Однажды совершенно внезапно обнаруживаешь, что забыл, как в метро ездить. Поражаешься, когда узнаешь, что это, оказывается, стоит не 5 копеек.

Кажется, живешь и живешь, общаешься с людьми своего круга. А большинство-то, оказывается, совсем другие — те, которые ездят в метро, в электричках, ходят на рынки и в автосервис.

известия: Вы снова снимаете кино. О чем оно?

Меньшов: Четверть фильма снял, но пока не удается достать деньги на завершение съемок. Такого кино я еще не делал, рванул совсем в другую сторону — история из жизни графов и графинь. Вещь, которая давно мне нравится, с великолепной драматургией, с большими возможностями для актеров. Костюмная, сказочная, музыкальная, с острыми диалогами. Думаю, она порадует людей.