Вызывающее беспокойство совпадение, при котором террористические заговоры и взрывы, совершенные в странах Запада, связаны с Исламской Республикой Пакистан, кое-кому может показаться необоснованным и случайным. Мне же это обстоятельство представляется печальной реальностью. Она вытекает из слабости Запада, позволившего сменявшим друг друга военным режимам подавлять демократические чаяния пакистанского народа для того лишь, чтобы сидящие у власти диктаторы делали вид, что разделяют политические цели международного сообщества.

В конце 70-х годов демократически избранное пакистанское правительство во главе с моим отцом Зульфикаром Али Бхутто было свергнуто в результате переворота, который организовал начальник генштаба генерал Мухаммед Зия-уль-Хак. В первое время международное сообщество требовало возвращения к демократии, проведения свободных и честных выборов. Провозгласив себя президентом, Зия обещал, что эти выборы состоятся через три месяца, но их проведение он отложил сначала еще на три месяца, потом на год. Запад выражал недовольство и нетерпение, а после советского вторжения в Афганистан призывы к возвращению демократии в Пакистане прекратились. К тому же США видели в событиях, терзавших Юго-Западную Азию, возможность дестабилизировать Советский Союз. США стали финансировать обучение моджахедов-фундаменталистов по всему Пакистану, в частности, через структуры военной разведки, которые Зия создал для укрепления своей власти. Этот альянс не только снабдил моджахедов современным оружием и новыми технологиями. Он также превратил мою родину из мирной нации, каковой она была, в общество автоматов Калашникова, героиновой отравы и радикального ислама. На улицах Карачи стали происходить перестрелки и похищения людей. А отток средств из социальной сферы на военные нужды повлек целую серию тяжелых последствий для пакистанского общества.

Поскольку правительство пренебрегало выполнением своих обязанностей в сферах образования, здравоохранения, жилищного строительства и социальных услуг, народ начал искать поддержки на стороне. Создание по всей территории страны тысяч медресе (коранических школ) с политическим уклоном стало самой наглядной демонстрацией изменения ситуации. Эти школы бесстыдно эксплуатировали ислам, распространяя радикализм и нетерпимость параллельно с обучением полувоенного типа. Они создали благодатную почву для ненависти, крайней ксенофобии, воинственности и терроризма. Когда советские войска ушли, Запад отказался от своего проекта демократизации Афганистана, предоставив свободу рук самым радикальным из моджахедов.

Пакистан и Афганистан стали тогда колыбелями экстремистского движения, сочетавшего политику и религию, – движения, воплощением которого стали сначала талибы, а потом "Аль-Каида". Вероятно, что Джамаат-уд-Даава, эта организация нового типа, сочетающая благотворительные акции с терроризмом (если верить недавно опубликованным репортажам), использовала политическую модель медресе, когда присваивала помощь, предназначенную жертвам последнего землетрясения, и направляла эти деньги организаторам заговора, раскрытого недавно в Лондоне, – заговора с целью взорвать авиалайнеры над Атлантикой. Трагично, что через двадцать лет после переворота Зия-уль-Хака уже другой начальник генштаба устроил заговор против гражданского правительства. Новый пакистанский диктатор, генерал Первез Мушарраф, беззастенчиво обманывал Запад, время от времени предоставляя доказательства – столь же неискренние, сколь расчетливые – своего участия в тотальной войне против терроризма. Это избавляло его от американского и британского давления в то время, когда он безнаказанно арестовывал и высылал из страны инакомыслящих, устраивал избиение политических партий, укреплял контроль над прессой и топтал достижения целого поколения в области прав человека и прав женщин.

Заявив, что целые регионы на окраине Пакистана стали неуправляемыми, режим Мушаррафа отказался от своих полномочий в пользу талибов и "Аль-Каиды". Не удивительно, что Усама бен Ладен – человек, вложивший значительные суммы в свержение моего правительства, – до сих пор не арестован. Этот человек распространяет записанные на кассетах послания совершенно безнаказанно, под носом у пакистанской военной диктатуры, опекаемый экстремистами из числа военных и боевиками из племенных зон Вазиристана, контроль над которыми режиму Мушаррафа установить не удалось. Идея о том, будто эти куски пакистанской территории являются неуправляемыми, представляется мне совершенно абсурдной. За два срока моей работы на посту премьер-министра мое правительство укрепило присутствие государства в этих районах, опираясь на местную администрацию и военизированные формирования. Диктатура Мушаррафа афиширует показную (хотя и крайне скудную) поддержку войны против терроризма, чтобы не лишиться милости Вашингтона, но при этом руководит системой, которая помогает экстремистам и продлевает их власть в ущерб сторонникам умеренности. Опасные политизированные медресе, на искоренение которых я потратил годы в бытностью свою премьер-министром, теперь процветают и распространяются под сенью диктатуры. Почему следы от международного терроризма, судя по всему, продолжают вести в Пакистан? Почему пакистанские эмигранты во втором поколении по всему миру в гораздо большей степени увлечены этой разновидностью терроризма, чем многие другие разочарованные мусульмане в странах Запада? Что такого особенного в Пакистане, из-за чего наша нация оказывается в центре террористических заговоров, участники которые – от Лидса до Лондона – взрывают самолеты, автобусы, поезда и, наконец, безвинных мирных граждан?

Я полагаю, что каждая политическая система порождает специфическую реакцию у гражданского населения. При военной диктатуре власть опирается больше на оружие, чем на закон. На протяжении десятилетий периодические вмешательства со стороны военных внушали молодым пакистанцам, что сила создает право. Поддерживая подавление демократических чаяний народа пакистанской военной диктатурой, Запад позволял диктатурам передавать этот завет новым поколениям молодых мусульман. Более того, использование радикальных институтов – это ключ к пониманию того, почему следы от террористических инцидентов все чаще ведут в Исламабад. Демократии не объявляют войны демократиям. Демократические правительства не предоставляют законного статуса террористам, не защищают их и не дают им убежища. Демократические общества в большом количестве порождают граждан, хорошо понимающих важность закона, а также ценности плюрализма и толерантности. Демократический Пакистан, освобожденный от гнета военной диктатуры, перестал бы быть питательной средой для распространения пандемии, каковой является международный терроризм.