Марат действительно порадовал болельщиков, заполонивших гигантскую воронку главного корта “Флэшинг Медоуз”, когда непринужденно, в своем стиле, обыграл в первом круге чеха Робина Вика со счетом 6:1, 6:1, 3:6, 6:3. А Вик-то, между прочим, во время Australian Open-2006 чуть не отправил домой Ллейтона Хьюитта… Организаторы со своей стороны тоже всячески выражали Марату почтение. Уже один тот факт, что их нисколько не волновал его нынешний, 104-й номер мирового рейтинга о многом говорит. Сафина все равно поставили на главный корт — в то время, как “сеяных” игроков отправили на “периферию”.

— Признайся, приятно почувствовать такое отношение? — говорю Марату. — Ведь и твоя послематчевая пресс-конференция тоже проходила в главной аудитории — с вместимостью современного кинозала...

— Конечно, приятно. Тем более — зрителей было много, несмотря на ранний час и ужасную погоду. Для меня очень важно, что люди болеют за меня всегда — играю ли я здорово или ужасно.

— Грустно, когда на такого талантливого человека, как ты, столько времени сыплются неудачи. Хотя твой бывший тренер Петер Лундгрен говорит, что ты много работаешь, выкладываешься — только вот отдачи нет и нет. В чем же все-таки дело, как ты сам все это можешь объяснить?

— Если бы я знал… Талантливых ведь сейчас много…

— Однако не таких, как ты.

— Спасибо, конечно, — и все-таки конкуренция высока. Я и сам хочу разобраться — в первую очередь в себе самом. И вернуться на прежний уровень. Только не так это просто — снова найти себя.

— Ты, наверное, помнишь свои ощущения от победы в Америке в 2000 году?

— Как же это было давно! Великое лето: я играл в финале в

Индианаполисе, выиграл в Торонто, отлично выступил в Цинциннати... Тогда у меня был другой менталитет. Все было новым, я чувствовал: могу выиграть у любого. Теперь я вижу других молодых теннисистов, которые точно так же, как я когда-то, хотят выиграть у меня.

— Скажи, а в ту аварию после поражения на нынешнем турнире серии “Мастерс” в Цинциннати ты, вероятно, от депрессии попал? Говорят, машину разбил вдребезги — так, что не восстановишь... И сам мог серьезно пострадать — только подушка безопасности спасла…

— Да какая там авария, Господи! Накрутили в газетах чего-то невообразимого, а на самом-то деле ничего не случилось. Столкнулись-то совсем несильно. И с машиной все в порядке, и я не пострадал. Ерунда какая-то, честное слово…

— Но неудачи тебя достали — это вряд ли стоит отрицать. И в такой сложной ситуации ты решил расстаться с тренером, которого в свое время так долго искал. Говорят, Лундгрен не только специалист, но и человек очень неплохой…

— Просто когда с одним и тем же человеком работаешь, а результатов нет, невольно задумаешься: а надо ли продолжать с ним работать?

— Ты считаешь, во всем виноват Лундгрен?

— Я этого не говорил. Да мы и не расстались еще окончательно. Просто взяли перерыв, чтобы подумать, друг от друга отдохнуть... После US Open надо будет вместе сесть и все как следует обсудить.

— Кстати, Лундгрен во всех интервью говорит, что ты выкладываешься на тренировках, только отдачи нет. Если не секрет, по скольку часов в день ты тренируешься?

— По два, по три.

— Выглядишь, если честно, очень измотанным: как здоровье, как злополучная коленка?

— Да вроде получше — почти не болит. Играть могу — это главное.

— Вика-то ты в одну калитку высадил…

— Да, это был довольно успешный матч. Побольше бы таких.

— Такое ощущение, что ты жутко похудел, — это все от переживаний?

— Да нет, все из-за этой коленки. Потому что чем больше вес, тем больше на нее нагрузка. И пришлось интенсивно худеть — хотя это очень неприятно. Но иначе невозможно было бы играть.

— А с кем ты прилетел в Америку сейчас — в отсутствие Лундгрена?

— С мамой, с доктором Ясницким, с Сашей Волковым, которого попросил помочь… И сестра Динара, конечно, тоже здесь. (Кстати, она столь же успешно, как и брат, прошла во второй круг. — Е.Ш.)