26 сентября в Санкт-Петербург приходит из Дании военное судно "Эсберн Снаре" с прахом принцессы Дагмар. Судно пройдет тем же курсом, каким ровно 140 лет назад она плыла в Россию на свадьбу с цесаревичем Александром, будущим царем Александром III. Перед венцом Дагмар приняла православие и была наречена Марией Федоровной. Умерла в изгнании, в Дании, в 1928 году.

Первенца назвали Николай, Ники. В 1919-м его с пятью детьми и женой расстреляют в Екатеринбурге.

Мария Федоровна была, в отличие от многих императриц-иностранок, конечно, человеком незаурядным. Со стальной волей, политической интуицией, умела быть жесткой, но главное - сумела войти в российскую жизнь со страстным желанием послужить ее благу.

Письма, в особенности те, что написаны сестре, свидетельствуют о будничном подвиге материнской любви: наставляла, предостерегала, подвигала на решительные действия, увы, не совмещавшиеся с характером сына. Она осознавала эту несовместимость, слабость Ники, отчего жалость к нему была еще острее. И вторая трагическая любовь - к России. Чужая страна стала своей. Но Дагмар ясно видела, что династия, империя движутся к краху. Выросшая в европейской стране с парламентом и конституцией, она попала в условия абсолютной монархии, живущей по законам крепостного права. В меру сил и сверх того пыталась способствовать либеральным переменам в своем втором отечестве. Но она была всего лишь матерью самодержца и с 1894 года — вдовствующей императрицей. Она, женщина, приверженная идеям справедливости, не скажешь "подарила" — дала миру, России последнего царя и вместе с ним — революцию.

...Вторые похороны — это для нас, живущих. Историческая оценка светлой государственной личности, для которой благополучие и судьба России были непременно связаны с покоем и уважением к воле ее граждан. Еще одно напоминание о страшном уроке истории.

"Известия" благодарят Государственный архив РФ за возможность заранее ознакомиться с экспонатами открывающейся 20 сентября выставки "Императрица Мария Федоровна. Жизнь и судьба", с рукописью огромного каталога, включающего новые, неизвестные у нас, письма Марии Федоровны родным. Их нашел, прочел в английских и датских королевских архивах, в архиве американского Гуверовского института известный датский историк, пастор Пребен Ульструп. Он же впервые перевел на русский язык часть писем, хранящихся в ГАРФе, за что ему отдельное спасибо.

Воспоминания секретаря королевского дома Йенса Петера Трапа

... Эти воды, в Шлагенбаде, были выбраны лишь потому, что туда же собралась (летом 1852 г. — "Известия") и российская императрица, именно там она проявила живой интерес к семье принца Кристиана (отец принцессы Дагмар, будущий король Дании Кристиан IX. — "Известия") и, увидев двух старших маленьких принцесс, сказала жене принца Луизе: "Мы оставляем одну из них за собой".

Принцесса Дагмар Александру II. X 1864 г.

Простите, что я в этот раз обращаюсь к Вам с просьбой, но, видя моего бедного отца, нашу страну и наш народ склоненным под гнетом несправедливости, я чувствую себя естественно привязанной к Вам связями любви и доверия. Поэтому я иду к Вам как дочь к отцу, чтобы просить Вас употребить Вашу власть и смягчить те ужасные условия (мирные переговоры с немцами. — "Известия"), которые жестокая власть Германии принудила папу принять. Мое доверие к Вам так глубоко, что я без ведома отца обращаюсь к Вам за помощью и защитой, если это возможно, от наших ужасных врагов (такое вмешательство 16-летней датской принцессы вызвало, мягко говоря, недоумение ее будущего свекра. — "Известия").

Александр II Кристиану IX. V 1866 г.

Осмеливаюсь рекомендовать Вам его (Александра, своего сына. — "Известия"), равно как и его братьев. Люди они еще довольно молодые и неопытные, и я вынужден признаться Вам в опасениях, что они не будут смотреться выигрышно, в особенности наш старший сын (цесаревич Александр, Саша, будущий муж Дагмар. — "Известия")... У нашего Александра, несмотря на все недостатки в развитии, доброе сердце.

Фредерик Дагмар сестре. X 1866 г.

Надеюсь, ты уже начала говорить с ним. Это слишком важно для того положения, которое он с Божьей помощью когда-нибудь займет... если ты уже теперь, пользуясь своим влиянием, научишь его с пользой распределять свое время и посвящать размышлениям о серьезных вещах.

Александр III Кристиану IX. V 1866 г.

Дорогие родители, порадуйтесь с нами великому счастью, ниспосланному Господом, подарившим нам маленького сыночка... Минни (домашнее имя Дагмар. — "Известия") ужасно боялась из-за присутствия моего отца при родах ... Рождение Николая (первенец, будущий последний российский монарх Николай II. — "Известия") стало исполнением всех наших молитв.

"Он не имеет права вести себя так"

Мария Федоровна Кристиану IX, отцу. VI 1869 г.

Мне до сих пор удивительно, что у меня уже и вправду двое детей, ведь я и теперь, как всегда, готова совершать глупости, пройтись колесом, чего как почтенная мать двух сыновей больше не имею права позволять себе.

Мария Федоровна королеве Луизе, матери. XII 1878 г.

Единственная — и большая — неприятность, что император собирается к нам на обед, и это будет более чем ужасно... Я не выношу все эти увещевания. А боли продолжаются и учащаются. Только бы я смогла продержаться... Обед завершился. Меня за столом не было — сослалась на мигрень. Все, больше не могу! Прощай, мама, если бы ты была здесь (через час Мария Федоровна родила четвертого сына. — "Известия")!

"Дневник" Марии Федоровны. VII 1869 г.

Мы подошли к городку Хвалынск (во время путешествия по Волге и Дону. — "Известия"), где нас снова ждала большая толпа. Саша ни в какую не желал выйти к ним, принял на борту депутацию с хлебом-солью и сразу же ушел, оставив меня одну. Многие прибыли издалека в надежде увидеть нас. Я набралась мужества и стала спускаться на берег, так что ему пришлось проследовать за мной. Нас сразу же пригласили выпить чаю... Позже я обнаружила Сашу в ярости из-за того, что чаепитие показалось ему слишком долгим: он швырнул лампу и, изрыгая ругательства, побежал к себе... Не может хотя бы немного взять себя в руки... Не имеет права вести себя так.

Мария Федоровна Луизе. XII 1874 г.

...возмущает и оскорбляет до глубины души. Тебе придется догадаться, о чем идет речь, писать об этом едва ли пристойно. Никто не знает о присутствии здесь (в Крыму, в Ливадии. — "Известия") некой молодой дамы (княгиня Долгорукова, любовница Александра II, свекра). Каждый день по вечерам, когда мы рассаживаемся в салоне и его величество закуривает сигару, я вижу, как она заглядывает через окно. Какое бесстыдство — в отсутствие больной жены так беспардонно... Если бы я не видела, я бы не поверила.

"Во имя Господа подумай!"

Кристиан IX Марии Федоровне. 1881-82 гг.

Казнить подлых убийц было необходимо (Александр II был убит народовольцами. — "Известия"), помилование все восприняли бы как выражение страха и слабости. Тем не менее теперь твоему Саше пора пойти на политические уступки народу... Даже просто обещание созвать народное представительство с совещательным (разумеется, не решающим) голосом — наилучшее средство против нигилизма. Дать такое обещание во власти императора... Я никогда не вмешиваюсь в политику России, но считаю долгом высказать свое мнение, хотя дорогому Саше не нравятся мои взгляды.

Мария Федоровна Луизе. III 1892 г.

Что ты скажешь о речах императора Вильгельма, из-за которого в Германии все бурлит! У него явно не все дома. В Берлине говорят: словесный понос... А старик Бисмарк, он-то что себе думает? Ведь все это величие, которое он создавал годами, может очень быстро рухнуть. Очень уж опасная игра.

Мария Федоровна Николаю II. X 1902 г.

Мне вновь приходится предостеречь тебя, ведь его план (Бобриков — убитый через два года финским патриотом генерал-губернатор Финляндии, великого княжества в составе России. — "Известия") предполагает учреждение военных трибуналов, т.е. введение чрезвычайного положения, что дает ему полномочия арестовывать, обвинять и сажать всех, кто не по нраву, без суда и справедливости! Какую ответственность ты на себя возлагаешь, какие страдания нашлешь на головы неповинных людей, если примешь дьявольский план. Во имя Господа, подумай! Единственное средство — убрать подальше от этой страны Бобрикова, одно имя которого стало предметом ненависти населения.

Мария Федоровна сестре Александре, английской королеве. XI 1902 г.

Все это непостижимо и более чем прискорбно (Николай II удовлетворил ходатайство Бобрикова. — "Известия")... Сердце готово вырваться — так близко я принимаю эту историю. Не говорю уже о том, что меня унизили перед людьми, которым известно, что я делала все от меня зависящее, но тщетно... Совесть моя чиста, я сказала правду.

Мария Федоровна Александре. II 1904 г.

Ты лучше других можешь понять, в какой степени отчаяние и страх за наших моряков и солдат охватили меня, когда началась война (русско-японская. — "Известия")... Вообразили, что они — цивилизованная нация. Вся Европа должна выступить против... У нас до последнего надеялись, что войны удастся избежать. Мы настолько добродушны и глупы, что верим словам нецивилизованных азиатов, они полностью подготовились к войне, а мы, разумеется, нет... Слава Богу, все другие державы заявили о нейтралитете, только вот американцам доверять нельзя.

Мария Федоровна Вальдемару, брату. III 1904 г.

У меня такое чувство, будто все они, матросы и солдаты, все, все дороги и близки мне... Единственно, что приносит утешение в это жуткое время, — работа для них, для раненых, для больных (Мария Федоровна была главой Красного Креста. — "Известия"), слать им посылки, чтобы они могли легче пройти через то, что им предстоит.

"Так жить невозможно"

Мария Федоровна Александре. XI 1904 г.

Вчера побывала в Царском. Видела всех малышек, в том числе замечательного Бэби Боя, который сильно вырос и уже сидит (Алексей, сын Николая II. — "Известия"). С Ники мы очень хорошо побеседовали наедине, как много лет назад. Надеюсь, он теперь увидел, что я преследую лишь его интересы и желаю только блага и ему, и всей стране... Мне хочется обладать хоть толикой мудрости Соломона, чтобы оказать хоть какую-нибудь помощь, принести пользу — ну, ты понимаешь... Кое-чего я за это время добилась, стали приглашать гостей к завтраку и обеду. Сначала-то мы всегда только своим кругом за столом, дома — ни одной чужой души. Я тогда сказала Алики (императрица Александра Федоровна, жена Николая II, до замужества немецкая принцесса. — "Известия"), что так жить невозможно, что Ники надо встречаться с людьми. Она воспротивилась. Однако мы уже успели устроить три небольших обеда. Я весьма горда, что удалось сподвигнуть их на это.

Мария Федоровна Александре. XI 1905 г.

У Ники не было иного выхода, кроме как сделать этот большой шаг — последний шанс для спасения (в результате волны бунтов, забастовок и всероссийской политической стачки издание Октябрьского манифеста с обещанием гражданских прав и свобод, конституции и созыва Государственной думы. — "Известия"). Было бы лучше, если бы он сделал это раньше и по доброй воле...

Мария Федоровна Александре. V 1907 г.

О вчерашнем роспуске Думы. Что-то теперь будет? Ах, сколько месяцев потеряно и ничего не сделано, чтобы противостоять злу... Мой бедный Ники... он слишком медлит с решениями, вот, ему уже давно следовало назначить новый кабинет, ведь премьер Горемыкин (ставленник Распутина и Александры Федоровны. — "Известия") ненавидим всеми, и было известно, что Дума не захочет иметь с ним никаких дел. Он ушел, но момент опять упущен, как обычно. Его преемник превосходен (П.А. Столыпин, премьер в 1906—11 гг. До того, в 1905-м, Марии Федоровне все-таки удалось помочь сделать премьером С.Ю. Витте, которого она считала "гениальным человеком" с ясной головой. Это он подготовил и убедил царя подписать манифест. — "Известия"). Но уже, возможно, поздно.

"Остается ждать жутких последствий"

Мария Федоровна Александре. III 1912 г.

Ты, наверное, помнишь, что несколько лет назад у Алики появилась привычка тайком встречаться с простым крестьянином, который молится с ней и является ее духовником и утешителем... С весны начали даже писать в газетах, правда, не называя ее имени, но заявляя, будто он принадлежит к аморальной секте, что это страшный человек и т.п. Тут же эти газеты оштрафовали и запретили, что было величайшей глупостью. Потом и в Думе задали бестактный вопрос министру, потребовав объяснений. Ко мне приходили многие люди и умоляли переговорить с императорской семьей, чтобы спасти династию. Утверждают, что ситуация еще хуже, чем перед революцией. И вот я наконец решилась и предупредила, что буду в Царском к чаю... Умы столь возбуждены, и единственное, что может их успокоить, это высылка этого человека, тогда, возможно, удастся избежать необходимости давать в Думе объяснения в связи с запросом, что вылилось бы в настоящий скандал. Тут Алики вскочила с дивана и заявила, что такого уникального человека нельзя отдалять от себя.

Тип этот и вправду уехал после, но газеты пишут, будто он вскоре вернется, а сейчас отбыл в Крым. Но это неправда, потому что Ники обещал мне не пускать его туда... Она же твердо убеждена, что всех, кто выступал против него, постигнет несчастье, а пока он находится рядом с ней, все будет хорошо... Она погрязла в этих странных и экзальтированных вещах... Ей следовало бы не забывать о своих обязанностях в этом мире, но она живет только для себя, видится лишь со своей ближайшей подругой (Вырубова, фрейлина. — "Известия"). Глупа и пуста. Ах, если бы Ники с самого начала проявлял побольше воли!

Мария Федоровна Александре. IX 1916 г.

Алики вмешивается во все дела еще больше (смещение министра иностранных дел Сазонова. — "Известия"). Ники находит верное решение, о котором даже сообщает, и вдруг делает наоборот. Остается лишь со страхом и ужасом ждать жутких последствий. Силы характера ему недостает, а он сам этого не чувствует (письмо уже из Киева, куда Мария Федоровна уехала из Петербурга еще весной к дочери, служившей в госпитале, не в силах выносить то, что творится при дворе сына. — "Известия").

Мария Федоровна Александре. XI 1916 г.

Безрассудно ведет его и всех нас к несчастью, а может быть, и к гибели. Внушила себе, что ее направляет Святой Дух, избравший ее для спасения страны. Достаточно посмотреть, каков у нас кабинет министров, вину за назначение которого возлагают именно на нее. Господи, как я рада, что нахожусь далеко от всего этого... С превеликим сочувствием думаю о Ники. У него совсем нет хороших советников или друзей. Он верит ей, как Евангелию! Меня упрекают за то, что я не говорю ему всего, но я жалею его.

"Речь идет о спасении престола"

Великий князь Николай Михайлович Марии Федоровне. 1916 г.

Я ставлю перед Вами ту же дилемму. После того, как мы убрали гипнотизера, нужно попробовать обезвредить загипнотизированную. Как ни трудно, нужно отослать ее как можно дальше, в санаторий или в монастырь. Речь идет о спасении престола, государя. Иначе будет слишком поздно! Вся Россия знает, что покойный Распутин и императрица — одно и то же. Первый убит, теперь должна исчезнуть и другая (написано через несколько дней после убийства Распутина, Мария Федоровна не ответила. — "Известия").

"Как же мне теперь оставить Россию!"

Воспоминания фрейлины Зинаиды фон Мегден. 1943 г.

Все это время (в Крыму, куда перебралась из Киева М.Ф. с семьями дочерей Ольги и Ксении, жили под домашним арестом, охраняемые матросами, назначенными Севастопольским советом. Не только для того, чтобы не дать пленникам бежать, но — не допустить их расстрела более "твердым" советом Ялты. — "Известия") лошади императрицы стояли запряженными, наготове. Если бы красным бандам удалось ворваться, планировалось вывезти императрицу через боковые ворота в ближайшее поместье, где она могла бы спрятаться в подвале. Сама она об этом плане не знала, и еще вопрос, захотела ли бы им воспользоваться.

Мария Федоровна Александре. X 1918 г.

Как бы мне хотелось оказаться рядом с тобой, но ты, наверное, поймешь, как мне горько покидать страну, в особенности теперь, когда после прихода союзников (после капитуляции Германии. — "Известия") положение улучшилось. В прошлом году в отношении нас творился настоящий революционный произвол и насилие. Целый год мы терпели издевательства и унижения, и как же мне теперь оставить Россию... Может быть, я сюда больше никогда не вернусь. Никому не ведомы мои терзания, но я поступлю правильно, если останусь и буду держаться до последнего (от участи сына ее спасла сестра — с приближением к Ялте красных Мария Федоровна покинула Крым на английском крейсере "Мальборо". — "Известия").

Мария Федоровна Александре. V 1924 г.

Завтра день рождения моего Ники, и как жутко и печально, что у меня больше нет от него вестей... Где он теперь... Но я знаю, что, где бы он ни был, Господь споспешествует ему. Но как же мне тяжело, как тяжко! Есть вещи, которые нельзя трогать, о которых нельзя говорить, и я скрываю это в самой глубине души.