Европа теперь так нервничает по поводу безопасности импорта энергоносителей, что достаточно было двум крупнейшим внешним поставщикам, российскому "Газпрому" и алжирскому Sonatrach, заключить между собой один не очень-то значительный договор, как в некоторых деловых кругах началась легкая паника. Договор, заключенный в августе, касался в основном технического сотрудничества по сжиженному природному газу, а также возможного обмена активами и совместных проектов. Но Италия, которая покупает около трети своего газа у России и еще около трети у Sonatrach, встревожилась настолько, что потребовала у Еврокомиссии получить от Москвы и Алжира заверения, что компании обеих стран не будут вступать в сговор относительно своей стратегии экспорта в Европейский союз. Перспектива появления "газового ОПЕКа", то есть картеля производителей газа наряду с производителями нефти, все еще кажется весьма отдаленной. С одной стороны, благодаря фиксированным газопроводам, между поставщиком и потребителем газа обычно существует более тесная связь, чем это бывает на нефтяном рынке, где отношения между производителем и потребителем куда более далекие. Поэтому маловероятно, что экспортеры газа станут вести себя так, как обычно делают экспортеры нефти, сокращая поставки, чтобы повысить цены. С другой стороны, Европа приобретает новые источники газа в виде поставок сжиженного газа из таких стран, как Катар, Египет и Нигерия. А ведь ничто не подрывает картели так, как появление на рынке новых конкурентов.

Но угроза того, что вне ЕС образуется нечто вроде газового ОПЕКа, оказалась хорошим дополнительным аргументом для тех энергетических компаний, которые желают консолидации внутри ЕС – таких, как Gaz de France или Suez. В этом году Франция предложила объединить эти две компании – прежде всего с целью застраховаться от попыток итальянского гиганта Enel купить Suez. Похоже, эта цель теперь достигнута. Однако само слияние компаний остается очень спорным вопросом для французских левых, – не потому, что оно создает французский национальный гигант, который очень непросто будет захватить, а потому, что слияние частной Suez с государственной Gaz de France будет автоматически означать приватизацию последней. Однако в качестве лишнего довода в пользу слияния обе компании указывают на договор "Газпрома" с Sonatrach. Он означает, утверждают они, что покупателям газа тоже надо сплотиться.

"Чем больше компания, тем проще ей вести переговоры", – говорит глава Suez. Конечно, следуя такой логике, в конце концов всем газовым покупателям в ЕС (который импортирует более половины потребляемого газа) следовало бы образовать картель покупателей газа, попирая все антимонопольное законодательство ЕС.

Однако благодаря размерам своего рынка потребления газа и двух больших компаний, которые там доминируют – Eon и RWE, – Германия, крупнейшее государство ЕС, установила своего рода особые отношения с "Газпромом". Действительно, Eon получила долю в "Газпроме" путем приобретения Ruhrgas. В августе Eon и "Газпром" упрочили свои отношения, заключив контракт на поставку "Газпромом" газа до 2035 года через Северо-Европейский газопровод, который будет проложен из России в Германию по дну Балтийского моря. Этот путь обойдет стороной традиционные транзитные пункты, такие как Польша и страны Балтии, недовольные тем, что им не нашлось места в этой сделке.

В результате, в то время как официально объявленной целью ЕС является единая энергетическая политика по отношению к России, многие эксперты считают, что формирующиеся российско-германские особые энергетические отношения делают эту цель практически недостижимой.

Однако уже около года брюссельские антимонопольные органы ведут расследование деятельности больших энергетических компаний как Германии, так и многих других государств ЕС. Предметом расследования является то, что Неели Кроэс, комиссар по конкуренции, недавно назвала "серьезными сбоями" на рынке. В это понятие входит целая серия явлений. Довольно немногочисленные компании доминируют на рынке и имеют, таким образом, слишком большие возможности поднимать цены. Одни и те же компании контролируют и поставки, и инфраструктуру и получают возможность не допускать на рынок новых конкурентов. Недостаточен и уровень связей и конкуренции между разными странами ЕС.

В общем и целом, по мнению Еврокомиссии, об отсутствии реальной интеграции на энергетическом рынке ЕС свидетельствуют следующие факты. Разница цен на национальных рынках превышает 100%, а межгосударственная торговля энергоресурсами составляет лишь 10% от общего потребления.

Разумеется, самый простой способ избежать нежелательной концентрации на рынке – это не позволить ей произойти. То есть предотвратить те слияния, которые ее порождают. У Брюсселя есть полномочия проверять и при необходимости запрещать такие слияния. Но его юрисдикция распространяется только на сделки с существенным межгосударственным аспектом. Поэтому, когда объединение компаний происходит на национальной почве, помешать созданию национальных энергетических гигантов оказывается трудно.

Еще одна тенденция, вызывающая неудовольствие Брюсселя, – приобретение местных газовых компаний местными электрическими компаниями. Ведь газ является основным топливом для производства электричества. Таким образом, если электрическая компания владеет газом, она может отказывать в топливе своим электрическим конкурентам. Брюссель предотвратил именно такое газово-электрическое слияние в Португалии, но мог это сделать лишь потому, что в спорную сделку оказалась вовлечена одна итальянская компания. Аналогичным же образом, Брюссель ничего не мог поделать, когда в Испании Gas Natural хотел приобрести компанию Endessa, – до тех пор, пока германский Eon не перебил цену на Endessa.

С тех пор Европейская комиссия прилагает усилия к тому, чтобы не дать испанскому правительству и регуляторам помешать Eon. Конечно, чтобы избежать антиконкурентных энергетических слияний, превентивные меры лучше спасательных. Но принять их часто немногим проще.