Люди редко сожалеют о разводе. Потому что головой понимают: «там жизни бы не было». Но все равно, господи боже мой, сердцу иногда жаль. Что не получилось. Что не смогли. Даже если оба уже счастливы с другими. Даже если эти другие рожают детей и дарят квартиры. Все равно.

Помню, я приехала в свой родной город и сразу, возле вокзала, – бабах! – встретила бывшего мужа. Сердце застучало, как соседка тетя Маша, запертая в лифте. С чего вдруг? Я ведь не вспоминала об этом человеке уже несколько лет, а вот поди ж ты… У него дрожали руки. «Привет. Ты как? Все еще в Москве? Счастлива?» Мы смущенно улыбались, шли по Пушкинской – мне хотелось идти пешком после поезда, а ему хотелось идти рядом со мной. Возле сорокового дома я узнала, что он женат. Возле сорок четвертого, что у него есть ребенок. Дочка. И конечно же, ее зовут как меня.

«Ты идиот, понимаешь? – я вертела у него перед носом пятерней, будто ввинчивала лампочку. – Полный кретин». – «Да ты тут вообще ни при чем! Мне просто имя нравится». Ну конечно я ни при чем. Ему просто имя нравится. А мне нравится идти по этой булыжной мостовой и ссориться с человеком, с которым я, пардон за пафос, когда-то была одной плотью. Может, не надо было уезжать тогда? Может, надо было остаться и родить ему дочку? Что лучше: то, что я имею, или то, что могла бы иметь?.. Остановились возле моего дома. «Ну что, пока?» – «Пока».

У Дины Рубиной есть рассказ «На долгом светофоре» – о том, как женщина увидела в машине молодых супругов, которые о чем-то горячо спорили. Они, эти двое, напомнили ей юность, ее собственный нелепый, несчастный первый брак: «Бурные ночи сменялись ожесточенными дневными ссорами… Не повезло: тяжелая и сильная любовь, та, что обычно выпадает битому жизнью усмиренному человеку, была выдана им не по возрасту, не по росту. Так новобранцев жестокий командир бросает на смертельный участок фронта, заранее зная, что те обречены…» Сколько таких браков на свете – не сосчитать. Мы боремся, мы хватаемся друг за друга с неистовой силой, пытаемся удержаться, уцелеть, выстоять. Бесполезно. Бесперспективняк, как теперь модно говорить. Просто не судьба.

У нас получается с другими. Нам спокойно и уютно в новых отношениях. Но не ржавеет, не ржавеет эта старая сука-любовь. И если вдруг мы встречаем на вокзале, в гостях, в автомобильной пробке или на развеселом шоу «Две звезды» человека, чья фамилия фигурирует в нашем паспорте под рубрикой «Зарегистрировано расторжение брака», прошлое накрывает нас, как девятый вал. С этим ничего не поделаешь. Ведь если браки заключаются на небесах, то разводы, должно быть, не фиксируются нигде, кроме как в амбарных книгах загсов. Мы, неудавшиеся супруги, можем сколько угодно ссориться, проклинать друг друга и облегченно расставаться, предварительно перебив всю посуду в доме, но там, над небом голубым, наши имена все равно остаются записанными рядом, в одной графе под названием «Семья».

Нам не отделаться друг от друга. Поэтому-то и заплакала Лолита Милявская, когда бывший непутевый муж улегся рядом с ней на сцене. Поэтому Кристина Орбакайте на вопрос ушлой Оксаны Пушкиной: «Тебе все еще снится Володя?» – вдруг закрыла лицо руками. Поэтому страницы книг Сергея Довлатова, посвященные «ужасной Таське», являются самыми лирическими во всей его прозе. Помните, как он, счастливый муж и отец двоих детей, прилетает из Нью-Йорка в Лос-Анджелес на конференцию и там встречает свою первую жену, с которой расстался пятнадцать лет назад? Помните, как они начинают ссориться ровно с того же места, на котором когда-то остановились? Как с ужасом он понимает, что вся его жизнь может полететь в тартарары: «Вот сейчас Таська попросит: «Не уходи», и я останусь. Я чувствую, что останусь. И даже не чувствую, а знаю… Сколько же это может продолжаться? Сколько может продолжаться это безобразие?! И тут я с ужасом подумал, что это навсегда. Раз уж это случилось, то все. Конца не будет. До самой, что называется, могилы. Или, как бы это поизящнее выразиться, до роковой черты».

Былых возлюбленных на свете нет. Мы все равно любим. Может быть, уже не столько самого человека, сколько то время, самих себя в том времени. Ведь счастье было. Правда-правда. Что бы мы сейчас ни говорили.

Конечно, в одну и ту же реку дважды войти нельзя. Мы это знаем. О, как хорошо знаем. Поэтому даже не произносим: «А может, попробуем еще раз?» – ни один из нас в это не верит. И если даже произносим, если пробуем, то очень быстро понимаем, как все это жалко и нелепо.

В общем, все, что нам остается на память, – это какая-то обреченность, раз и навсегда обретенная душевная зависимость. Можно не вспоминать о прошлой любви сто лет, можно даже запамятовать, какое там было отчество у этого человека, но вдруг все это давно забытое ка-а-ак вылезет. Как хлестанет наотмашь. Старая фотография вывалится из коробки на антресолях. Таксист врубит «вашу» песню на «Ретро FM». Незнакомая девица, проходя мимо, оставит после себя шлейф родных духов. Под утро в объятиях второго мужа зачем-то приснится первый. Приснится «день, который не вернется, и человек, который не придет».

- Какого черта? – спросишь ты его. – Что это за мода влезать в чужие сны?
А он заявит со своей обычной наглостью:
- Как ты смеешь? Кто дал тебе право быть такой счастливой?
- Но ведь это ты меня бросил.
- Да. Но сначала ты от меня ушла.
И целых полчаса, пока не зазвенит будильник, вы будете выяснять отношения.
Уже в дверях он обернется:
- Знаешь, о чем я думаю?
- О чем?
- Я думаю, что лучше целовать одну женщину в своей жизни. Потому что дальше идет повторение.

Ты проснешься вся в слезах и соплях. И твой реальный, настоящий нынешний мужчина спросит: «Что случилось?». Ты высморкаешься в салфетку, выпьешь стакан воды, протянутый заботливой рукой, вздохнешь: «Прикинь, приснилось, что меня уволили».

Эх, как же хочется сказать что-нибудь правильное, возвышенное вроде: «С любимыми не расставайтесь», только фиг у кого это получится. Люди все равно будут разбегаться, будут получать свои свидетельства о разводе, отпечатанные на серых траурных бумажках. Будут собирать чемоданы и уходить, оставив ключи на столике в прихожей. Будут резать на куски забытые галстуки и кричать в телефонные трубки: «Такая здесь больше не живет!» Будут с улыбкой произносить: «Останемся друзьями», понимая, что это последнее вранье.

Не то чтобы это трагедия, нет. Это жизнь. Но только всегда надо помнить, что не получится расстаться навсегда. Даже если и уехать за тысячи километров друг от друга. И раз уж сегодня у нас прямо-таки литературный вечер, хочу процитировать еще одно произведение – «Дьявол» Толстого. У героя в молодости была долгая связь с женщиной, которую он не мог забыть потом всю жизнь: «И с чего он выдумал, что она так и бросится к нему? У нее есть свой муж; только я один такой мерзавец, что у меня жена, и хорошая, а я бегаю за чужою». Так он думал, сидя в шалаше, протекшем в одном месте и капающем с своей соломы. А что бы за счастье было, если бы она пришла. Одни здесь в этот дождь. Хоть бы раз опять обнять ее, а потом будь что будет. Ах да, вспомнил он, если была, то по следам можно найти». Он взглянул на землю пробитой к шалашу и не заросшей травой тропинки, и свежий след босой ноги, еще покатившейся, был на ней».

Вот так оно, дорогие, будет всю жизнь. Следы любимых ног на мокрой земле. Везде. Всегда. Рядом.