Американские солдаты были безучастными наблюдателями поджогов и грабежей правительственных зданий после падения Багдада в апреле 2003 года, в хаотичном начале неудачной кампании США в Ираке. Но одно внушительное бетонное здание удостоилось особого отношения.

Окруженное колючей проволокой, с десятками американских танков, охраняющих вход, и американскими солдатами на крышах, министерство нефти вышло невредимым из хаоса, сопровождавшего вторжение. В то время американцы говорили, что их цель – сберечь средоточие жизненно важных ресурсов Ирака. Но действия американских военных породили теорию заговора о том, что само свержение Саддама Хусейна придумали, чтобы взять под контроль иракскую нефть.

Какими бы ни были мотивы, хаос, охвативший теперь страну, затронул и иракскую нефтяную отрасль. Сектор опустошают насилие, отсутствие инвестиций и безумная коррупция. Добыча не вернулась к уровню, который был до вторжения.

В то время как стабильность Ирака при прежнем режиме поддерживали нефтяные прибыли, сегодня борьба за контроль над этими ресурсами – третьими по величине в мире после Саудовской Аравии и Ирана – грозит разорвать страну на части. Неравное распределение резервов усугубило разногласия между тремя главными общинами Ирака – шиитским большинством, суннитским меньшинством и курдами – по поводу политической судьбы страны.

Стремясь обуздать межрелигиозное кровопролитие и облегчить уход своих войск из Ирака, США оказывают на иракских лидеров давление, добиваясь принятия нефтяного закона, который бы более справедливо регулировал распределение доходов и частично прекратил религиозные раздоры. Политические споры заслоняют то, что могло бы стать историческим аспектом закона: хотя прежний режим шел к открытию сектора, чтобы побудить нефтяные компании нарушить санкции ООН, закон, как ожидается, наконец отменит национализацию нефтяной отрасли, проведенную в 1972 году.

Согласно циркулирующим сейчас проектам, он разрешит разные формы иностранного партнерства, включая соглашения о разделе продукции. Нефтяные компании предпочитают такие контракты, позволяющие им застраховаться от риска превышения сметы и обеспечивающие увеличение масштабов прибыли при росте цен на нефть.

Хотя принятие закона иракским парламентом создаст благоприятный правовой климат для крупных международных нефтяных компаний, руководители признают, что до инвестирования еще далеко. "Всю отрасль интересует Ирак, и мы не исключение", – говорит источник в BP. Но, повторяя опасения, выраженные другими компаниями, он добавляет: "Ситуация с безопасностью должна радикально улучшиться, чтобы нефтяные компании вроде нас занялись долгосрочной разведкой и добычей".

Хотя международные нефтяные компании привыкли к неспокойной обстановке, от атак мятежников в Нигерии до всеобщих забастовок в Венесуэле, конфликт в Ираке не только затмевает все, с чем приходилось иметь дело в новейшей истории, но и неуклонно разрастается, ставя под сомнение само существование иракского государства.

В отличие от гражданской войны в Алжире в 1990-е годы, когда выживание государственного аппарата, поддерживаемого сильной армией, способствовало привлечению нефтегазовых инвестиций, Ираком правит слабое правительство, авторитету которого бросают вызов местные вооруженные отряды и политические группировки.

"Анализировать будущую нефтяную политику Ирака – значит анализировать неизвестность, – заявил на недавней конференции в Лондоне Валид Хаддури, эксперт по сырьевому сектору страны. – Невозможно обсуждать будущую нефтяную политику, не зная, что будет на юге страны (где находятся основные нефтяные богатства Ирака), кто будет контролировать юг, будет это одна национальная партия или даже местные шиитские партии".

По оценке Группы по изучению Ирака, двухпартийной комиссии, которая на этой неделе порекомендовала радикально изменить курс США в Ираке, страна добывает всего 2,2 млн баррелей, а экспортирует около 1,5 млн баррелей в день. Это меньше заданных правительством 2,5 млн баррелей в день и гораздо ниже огромного потенциала сектора.

Авторы еще одного недавнего доклада, генеральная инспекция министерства нефти, пришли к выводу, что за последние три года Ирак потерял более 24,7 млрд долларов потенциальных нефтяных доходов из-за политической нестабильности и насилия, включая диверсии на трубопроводах.

С глобальной точки зрения, иракская нефть становится все важнее для совокупных поставок, так как спрос, особенно китайский, растет, а добыча на месторождениях США, Европы и некоторых районов Азии замедляется по мере их старения. По данным Международного энергетического агентства, наблюдательного органа развитых стран в этой сфере, Ираку надо увеличивать свою добычу на 4,9% ежегодно до 2030 года, чтобы удовлетворить мировой спрос, который, как ожидается, вырастет с 85 млн баррелей в день до 116 млн баррелей в день.

Крупные нефтяные транснациональные корпорации, стремящиеся увеличить свою добычу и нарастить резервы, напряженно ждут возможности освоить иракские месторождения. Резервы страны оцениваются в 115 млрд баррелей, и лишь 22 из 87 известных месторождений действуют. Огромные пространства в Ираке практически не разведаны.

Крупные нефтяные компании в последние два-три года получают рекордные прибыли от своих глобальных операций. Но группы все чаще сталкиваются с тем, что их вытесняют из перспективных проектов, которые увеличили бы их подтвержденные резервы. Показатели резервов в их балансовых отчетах считаются важными индикаторами будущей жизнеспособности нефтяных компаний. Но тенденция сырьевого национализма приводит к тому, что правительства таких стран, как Венесуэла и Россия, вырывают контроль над важными месторождениями из рук иностранных операторов. Саудовская Аравия, Кувейт и Мексика, где находятся три крупнейших в мире месторождения, держат двери на замке.

Поэтому крупные группы стремятся подготовиться к тому дню, когда они смогут прийти в Ирак, пытаясь сблизиться с иракскими чиновниками и получить информацию о месторождениях способами, не требующими поездок в страну. Компании BP и Royal Dutch Shell согласилась бесплатно провести анализ геологических, технических и других данных о двух главных месторождениях Ирака – Киркуке на севере и Румайле на юге. Это помогло им сравняться с такими конкурентами, как Total, которая могла получить доступ к подобной информации, когда вела переговоры о контрактах с режимом Саддама. Другие, например, Chevron, завели отношения и получают информацию, организовывая учебные курсы для иракских инженеров за пределами Ирака.

Имеет место и согласованное лоббирование, кое-что о котором стало известно в ходе идущего в Австралии расследования откатов, которые Australian Wheat Board (Австралийский совет по пшенице) якобы платил в эпоху Саддама. Опубликованные следствием документы о встречах дипломатов, руководителей компаний и лоббистов показывают, что компании вроде BHP Billiton, англо-австралийской горнодобывающей и нефтяной группы, после вторжения занимались активным лоббированием в США и Британии в надежде получить контракты на иракские месторождения.

Член парламента сэр Малкольм Рифкинд, консерватор и бывший заместитель министра, как явствует из стенограммы встречи, состоявшейся 19 мая 2003 года в Лондоне, говорил, что "чрезвычайно важно на раннем этапе заявить об интересе BHP Billiton/British Dutch/Tigris администрации США". На другом совещании, в котором он участвовал в тот же день, представитель британского МИДа, как явствует из документов, говорил, что "американские управляющие в Ираке уже восстанавливают имеющиеся месторождения". США "по сообщениям, сказали Британии "не вести себя как англичане", а прямо сказать администрации, есть ли у нее конкретные интересы", говорится в стенограмме. Сэр Малкольм отказался это комментировать.

Однако первыми получить прибыли от иракской нефти, возможно, суждено российским, китайским и индийским нефтяным компаниям, учитывая, что у них явно больше готовности к риску, связанному с безопасностью. Иракский министр нефти Хусейн аш-Шахрастани недавно совершил поездку по Азии и провел совещания с четырьмя крупнейшими энергетическими компаниями Китая. Он заявил, что опасений по поводу безопасности ему не высказывали.

Леонид Федун, вице-президент российской компании "Лукойл", которая стремится возобновить полученный когда-то от режима баасистов контракт на освоение гигантского иракского месторождения Западная Курна, тоже полагает, что насилие не является сдерживающим фактором. "В отличие от западных компаний, мы готовы работать при любых обстоятельствах, – говорит он. – Похоже, у русских другое определение риска". Он отмечает, что президент "Лукойла" Вагит Алекперов за последние два года побывал в Багдаде семь раз – этим не может похвастаться ни один руководитель западной компании.

Аналитики говорят, что в частности опыт "Лукойла" в Ираке привлек интерес третьей по величине американской нефтяной группы ConocoPhillips. Компания заплатила почти 2 млрд долларов за принадлежащие российскому правительству 7,59% акций "Лукойла", и с тех пор стоимость пакета увеличилась на 20%, несмотря на то что Россия становится все менее надежным местом для иностранных нефтяных компаний.

Некоторые западные нефтяные руководители говорят, что, если появится правовая база для инвестиций, западные энергетические компании могут начать с инвестирования в сравнительно стабильный и неразведанный курдский север. Такие группы, как норвежская DNO, бурят нефтяные скважины в курдских провинциях. Канадская K Petroleum и британская Sterling Energy подписали соглашения о полевых исследованиях.

Но такие контракты – это составляющая политических разногласий, не позволяющих парламенту принять закон об углеводородном топливе. Курдский регион настаивает на своем праве осваивать новые месторождения, основываясь на двусмысленных формулировках иракской конституции, принятой в октябре 2005 года.

Конституция гласит, что центральное правительство должно контролировать имеющиеся месторождения, но туманна в вопросе о том, кто должен контролировать недавно освоенные. Курды утверждают, что другие части конституции дают региональным правительствам все полномочия, о которых четко не сказано, что они принадлежат федеральному правительству. Центральное правительство, возглавляемое шиитской коалицией, говорит, что этот вопрос еще предстоит решить. Аш-Шахрастани предупредил, что Багдад не считает себя связанным контрактами, которые заключили иностранные компании и власти Курдистана.

Политика нефти также натравила суннитов, сконцентрированных в сравнительно бедном нефтью центре страны, на шиитские партии, господствующие на юге, где находятся 60-70% иракских нефтяных резервов. На прошлогоднем референдуме сунниты голосовали против конституции, отчасти из-за статьи, разрешающей создание федеральных регионов, так как опасаются, что это может привести к распаду страны и лишению их доли в нефтяных прибылях.

Мечты курдов о контроле над северным городом Киркук, прилегающие к которому месторождения содержат почти 10% национальных нефтяных резервов, создают еще один взрывоопасный момент, так как на него яростно претендуют сунниты.

Действительно, аналитики предупреждают, что смертоносная смесь религиозной политики и споров из-за нефти должна сделать осторожными даже самые авантюрные нефтяные компании. Если насилие будет нарастать, увеличится риск постепенного распада страны на шиитскую, курдскую и суннитскую части, лишающего смысла любую правовую базу, одобренную парламентом.

Раад аль-Хадири, директор ближневосточного и североафриканского направления в вашингтонской отраслевой консалтинговой компании PFC Energy, говорит, что даже если о нефтяном законодательстве договорятся и часть политических конфликтов из-за нефти будет урегулирована, иностранные инвесторы все равно могут не почувствовать себя достаточно защищенными.

"Когда мы говорим о законодательстве, мы говорим о цивилизованной политике на четырех квадратных милях Багдада, имеющей все меньше отношения к тому, что происходит за их пределами, – говорит он, имея в виду "зеленую зону", где находятся правительственные здания. – Непонятно, что будет в Ираке, и это отталкивает нефтегазовые инвестиции".