Поражение республиканцев (а значит, и президента Буша) на ноябрьских выборах в конгресс еще долго будут анализировать. А пока что наблюдение первое: американская политическая система стабильна настолько, что стабильность эту нарушить может только она сама. Наблюдение второе: американская политическая система создала Миф о глобальности своего влияния, и умело этот Миф поддерживала – вне зависимости от партийной принадлежности президента. В ноябре Миф рухнул. Хотя это еще не все последствия ноябрьского поражения.

Любое потрясение для Америки автоматически становится потрясением для всего мира. Прежде всего в глазах американцев, ну а затем и в глазах тех, кто ленится не доверять мировым средствам массовой информации. Читай - американским. Да, можно сказать, что есть пресса французская, готовая критиковать всех и вся, есть Би-би-си, с теми же благородными устремлениями. Но странным образом их редкие и отчаянные попытки противостоять Мифу тонут в хорошо проложенной шумоизоляции. Впрочем, британской Би-би-си этот Миф все прощает, как прощают почтенной леди ее безобидное брюзжание, особенно когда леди недовольна лишь тем, что на нее долго не обращают внимания. Вся остальная более или менее серьезная критика – либо игнорируется, либо в худшем получает ярлык пропаганды.

Но в этом и слабость системы. Когда ты сам себя рушишь изнутри, а окружающие уверены (или делают вид, что уверены) в твоей правоте, спасать тебя просто некому.

В 2006 году система, которую американские неоконсерваторы попытались перековать под реализацию своих личных, корпоративных, групповых, и лишь в последнюю очередь - национальных интересов, естественным образом дала трещину. На ноябрьских выборах в конгресс она просто перегрелась, перенапряглась - стараниями тех, кто не рассчитал максимально допустимой мощности. Насилие над 200-летними механизмами американской демократии даром не прошло. И топливо, необходимое для работы системы – американский электорат – потекло в другую сторону. Да так, что капитану приходится срочно менять самых преданных, но зашедших слишком далеко в своих неверных расчетах членов команды.

От Буша-младшего ушли не просто близкие люди – ушли символы его эпохи: Дональд Рамсфелд и Джон Болтон, фигуры, вкупе с Диком Чейни перевешивашие Кондолизу Райс, которая на их фоне имела возможность казаться чуть ли не голубем мира. Теперь на смену Рамсфелду пришел Роберт Гейтс, политик куда более близкий по взглядам к Райс, нежели к Чейни. Новый министр обороны, не стесняясь, говорит о том, что победы в Ираке не добиться.

От Буша ушел конгресс, причем обе палаты сразу, превратив его в хромую утку – президента, не способного провести через парламент ни один законопроект, требующий финансирования. Это не паралич власти – такое Америка переживала не раз, и демократам уж никак не захочется губить страну, власть в которой они преисполнены решимости взять через два года. Это просто патовая ситуация, которая постепенно будет перекидываться на те регионы, которые уже больны зависимостью от американской политики.

От Буша уходит еврейское лобби, определяющее политику США на Ближнем Востоке, а теперь осознающее невозможность осуществления радикальных планов в отношении Ирана и Сирии. Кондолиза Райс при этом, как считается, вовсе не против проведения мирной конференции по Ближнему Востоку без участия Израиля. Демократы ведут милые беседы с представителями Ахмадинежада. А приехавший с визитом в США вице-премьер Израиля Авигдор Либерман на встрече с русскоязычной прессой Нью-Йорка жалуется на нехватку общественной поддержки в США идее уничтожения Ирана как самого большого в мире зла.

От Буша уходят Ирак и Афганистан – два самых главных его проекта. Демократия, принесенная «Геркулесами» и «Абрамсами», лезет обратно со страшной силой, подминает под себя ежедневно десятки жизней американских солдат и оборачивается потерей доверия их родных, соседей и бывших одноклассников к автору проектов. Родные, соседи и одноклассники приходят на выборы и голосуют против республиканцев.

От Буша уходят даже его товарищи по партии. Многие кандидаты-республиканцы просто отказались от того, чтобы Буш был рядом с ними – хоть в рекламных роликах, хоть на встречах с избирателями.

От Буша уходит Латинская Америка – регион, который так долго завоевывал его кумир Рейган, его папа Буш и его соперник Клинтон. Боливия, Венесуэла, Чили, Уругвай, Бразилия, Аргентина – теперь они представляют явную угрозу вековой доктрине Монро.

Итоги выборов в конгресс скажутся на многих регионах мира. Но перемены будут не только к лучшему. Итак, по порядку.

Уход из Ирака предопределен. Там еще какое-то время будут гибнуть американские солдаты, но потом страна просто станет главным мировым центром терроризма – без всякого контроля за происходящими там процессами. Тот, кто знал рецепт от терроризма в Ираке, приговорен к смерти (справедливо или нет – отдельный вопрос). Тот, у кого хватало сил три года топтать этот муравейник, делая вид, что победа не за горами, вот-вот с муравейника спрыгнет. Муравьи расползутся, вариантов нет.

Иранская проблема с уходом Рамсфелда и появлением Гейтса, всегда выступавшего за диалог с Ираном, получает шанс на решение. Способствует этому еще один фактор, порожденный выборами: отставка постпреда США при ООН Джона Болтона. Резолюция СБ ООН приобретает все менее агрессивные формы, сокращается число поводов для «наказания» Тегерана. И хотя иранский режим заранее заявил о непризнании любых санкций, которые может ввести против него Совбез, понятно, что резкие движения не в его интересах. Особенно, когда позиции умеренных республиканцев во внешней политике США хоть немного, но укрепились.

Наверняка изменится и позиция Вашингтона в решении палестино-изральской проблемы – ключевой на Ближнем Востоке. Главным образом, если ослабление влияния еврейского лобби будет сопровождаться большим вниманием нынешнего президента к советам его отца. О симптомах сказано выше.

Но ожидать резких зигзагов на других направлениях вряд ли стоит. Кавказская политика ограничения российского влияния, в первую очередь через вовлечение в НАТО Грузии, будет продолжена. При усилении позиций демократов, возможно, с новой силой. А значит, нестабильность в Абхазии и Южной Осетии сохранится.

Но интересы Вашингтона на постсоветском пространстве Кавказом не ограничиваются. Есть еще и Украина, и Белоруссия, и Центральная Азия. Смерть Туркменбаши вызовет молниеносную активизацию американской политики на Каспийском направлении. Принципильная приверженность Демократической партии к установлению демократии – в отличие от республиканской прагматичной избирательности в этом вопросе – будет подстегивать Белый дом к решительным шагам в богатой энергоресурсами стране, граничащей с явными конкурентами США в регионе Центральной Азии – Россией и Китаем. Хотя вряд ли это встретит сопротивление администрации, скорее, наоборот.

Отношения с Китаем наверняка снова обретут дополнительный налет политизированности, однако необходимость устранения северокорейской ядерной угрозы и экономическая взаимозависимость будут неплохо сдерживать желание серьезной ссоры с Пекином.

Наконец, в отношениях с Россией никаких позитивных перемен не предвидится. Усиление критики по вопросам сферы прав человека – пожалуй, самое заметное последствие политических перемен в США. Все стратегические договоры уже подписаны либо разорваны, о новых всерьез пока не говорят. Встречи президентов проходят со скрипом, без былой помпы, а необходимость оглядываться на демократический конгресс вынудит Буша охладеть еще немного. Да и протокол о вступлении России в ВТО может споткнуться о барьеры, которые выставит конгресс при рассмотрении этого документа.

Но сегодня вовсе не уровень диалога с Россией волнует американского президента. Главный вопрос: какую стратегию избрать, чтобы спасти Республиканскую партию на президентских выборах. Избирательная кампания-2008 будет выборами военного периода, и отличие ее от большинства предыдущих окажется в том, что внешняя политика прямо повлияет на ее исход. Вернее, один-единственный вопрос – война. Провалив иракскую кампанию, Белый дом провалил избирательную.

Сейчас потери Буша перечислять можно долго. Но все это вовсе не значит, что Америка теряет свою силу, перестает быть единственной сверхдержавой, отказывается от глобальных амбиций. Система самовосстанавливается. Ей просто необходимо избавиться от команды, которая не справилась с управлением. И выборы подтвердили, что аварийный режим включился – произошла смена большинства на Капитолийском холме.

Система жива. Но Миф разрушается. Победа демократов, как ни парадоксально это звучит, обнажила процесс разрушения мифа об американской демократии. И Джордж Буш-младший сделал для этого немало. Прослушивание телефонных разговоров без санкции суда, секретные тюрьмы, пытки. Такую демократию хотел он построить в Афганистане? В Ираке? В Иране? Вряд ли за ним пошли бы союзники, если бы он заявил об этом осенью 2001-го, весной 2003-го или зимой 2006-го. Да и зачем ему все это, когда такая демократия вполне беспрепятственно строится в гораздо более важной стране – Соединенных Штатах? Американцы как-то редко задумываются над тем, что еще лет десять назад привело бы многих в состояние шока. Ведь сегодня при фразе «в интересах безопасности», произнесенной ли человеком в форме, напечатанной ли на листке бумаге в аэропорте, граждане готовы поступиться любыми свободами и правами. Кофи Аннан, считавшийся едва ли не самым проамериканским генсеком ООН, уходя со своего поста, сказал, что, начав войну с террором, США забыли о демократии.

Мифу об эталонности американской демократии (в который не особенно-то и верили в Азии, в Латинской Америке, да и в Европе тоже) в этом году выразили недоверие и американцы, сами, вероятно, того не желая. Будучи искренними патриотами своей страны, они, тем не менее, не готовы делить ответственность за промахи власти. Ведь можно быть сверхдержавой, экономическим и военным лидером, но утратить право на лидерство моральное. С Америкой так и произошло. И это, вероятно, самое главное последствие американских выборов 2006 года для мировой политики.