Вопрос о будущем Туркмении требует серьезного анализа. Уход из жизни «алмазного венца туркменской нации, Туркменбаши Великого» (один из официально употребляемых титулов С.Ниязова), заставляет по-новому рассматривать республику через призму возможных внутриполитических процессов.

Первоначально в качестве преемника упоминали спикера Мажилиса и заместителя главы высшего в Туркменистане законодательного органа - Халк маслахаты (Народного собрания) Овезгельды Атаева. 55 летний учитель, юрист, бывший глава Верховного Суда, личность, неяркая и малоприметная. Однако Совет безопасности Туркменистана отклонил кандидатуру Атаева на пост главы государства на основании того, что Генпрокуратура страны возбудила против него уголовное дело.

Временно исполняющим обязанности президента Туркменистана стал вице-премьер Курбангельды Бердымухамедов. Он же был назначен главным распорядителем на похоронах Туркменбаши. О нем в Туркмении также сложилось мнение как о «слабом», управляемом и не располагающем серьезным ресурсом влияния политике. Именно он, судя по всему, и станет следующим президентом Туркмении.

Впрочем, вся туркменская элита слаба, ограничена в ресурсах и лишена каких-либо ярких фигур. В Туркменистане, как нигде на постсоветском пространстве, у высшего чиновничества развился стереотип поведения «временщика». В правительстве Баши министр занимал свой пост, в среднем, не более 6 месяцев, после чего изгонялся, бежал за рубеж или попадает за решетку. Достаточно сказать, что с начала 2001 г. по ноябрь 2002 г. в Туркмении только глав парламента меняли четыре раза. Ресурс всех потенциально претендующих на власть структур и лиц, в особенности в сфере социальной поддержки, очень невелик.

Теперь, элиты страны постепенно начинают «распрямлять спину» и их, очевидно, ждет непродолжительный, но достаточно жесткий период постниязовского передела власти.

Круг лиц, потенциально способных претендовать на высший государственный пост и пользующихся примерно равным - достаточно небольшим - влиянием, очень широк.

Сам туркменский президент не позаботился о выдвижении преемника: вероятно, он так верил в свою исключительность и незаменимость, что просто не хотел об этом думать. Сказать же ему об этом было просто некому. Квазидинастический вариант передачи власти в руки сына Ниязова по типу того, что произошло в Азербайджане вряд ли состоится - Мурада в Туркменистане поддерживать сейчас просто некому.

С точки зрения практической реализации своих амбиций наибольшая вероятность взятия власти существует со стороны тех, кто контролирует «человека с ружьем», то есть силовиков. Однако по армии, МВД и МНБ регулярно, раз в полгода-год, прокатывались волны «чисток», и там наблюдается та же картина общей ослабленности.

Выборы президента состоятся 11 февраля. Кто конкретно станет преемником Ниязова, пока не знает никто. По-моему, его действительно нет, что неудивительно, учитывая практиковавшиеся покойным президентом регулярные зачистки туркменской элиты. Политическая жизнь Туркмении похожа на пустыню. В стране полностью отсутствует механизм страхования на случай форс-мажорных обстоятельств, подобных смерти первого лица государства.

Влияние оппозиции на внутриэлитные процессы невелико и обеспечено лишь представительством во власти их родственников. Туркменский политический класс пронизан многочисленными родственными и региональными взаимосвязями, но после удаления Б.Шихмурадова, Х.Оразова, Н.Ханамова и других «номенклатурных оппозиционеров» из власти, их родственники были вытеснены из властных эшелонов и из серьезного бизнеса.

Можно утверждать, что оппозиции внутри страны не существует - Ниязов «зачистил» ее давно и полностью. Те же из оппозиционеров, кто находится за рубежом, неспособны дистанционно управлять ситуацией. В страну их в ближайшее время вряд ли впустят – никому не нужны лишние конкуренты в интенсивно разворачивающейся борьбе за власть и бизнес.

Продемонстрировать технологии социальной мобилизации по примеру Киргизии в Туркмении не удастся и «туркменского майдана» не будет. Население привыкло демонстрировать лояльность центральной власти и собрать его на «цветную революцию» будет крайне сложно, если вообще возможно. Большинство населения примет фигуру, которая сумеет захватить власть и громче всех об этом заявит.

В условиях «междуцарствия», как никогда важной становится роль местных силовиков – людей, за спинами которых, реальная сила. Таких «силовых центров» сейчас три: шестидесятилетний министр обороны Агагельды Мамедгельдыев (самый старший по возрасту из окружения прежнего лидера и, в силу этого, наиболее вероятный кандидат в будущие председатели Халк маслахаты), в прошлом – директор военного санатория и заместитель министра обороны по тылу. Министр обороны, судя по всему, действует в союзе с главой Службы охраны президента и самым влиятельным на сегодня туркменским силовиком – Акмурадом Реджеповым.

Другой силовой группой руководит глава МВД и особо доверенный человек С.Ниязова Акмамед Рахманов. Третья группировка возглавляется министром безопасности Туркменистана Гельды Аширмухамедов, опытным чекистом, еще советских времен и образования. Аширмухамедов имеет разветвленные связи в туркменской армии - до назначения на пост главы МНБ он несколько лет являлся главкомом сухопутных войск страны.

На сегодня в туркменской элите лидирующие позиции именно у силовиков, а гражданские политики пока имеют шансы выдвинуться лишь как компромиссные и управляемые фигуры. Тот же и. о. президента и -вице-премьер по вопросам здравоохранения Курбангельды Бердымухамедов или глава МИД Рашид Мередов вполне могут формально возглавить страну, но реальных рычагов власти у них не будет.

То же самое можно сказать и о выдвинутых на Халк маслахаты кандидатах – заместителе Государственной корпорации «Туркменгеология», а с декабря 2005 года – министре нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Ишанкули Нурыеве, а также и о других кандидатах, сама многочисленность которых, доказывает общую слабость элиты страны.

Вместе с тем, ситуация внутри республики, которая сложилась во время правления Ниязова с его смертью только усугубилась. Особенно это заметно в социально-экономической сфере. В республике широко распространена скрытая безработица. Профессиональные кадры, имеющие дипломы, полученные в странах дальнего и ближнего зарубежья, остались невостребованными по причине объявления их дипломов недействительными. Низкий прожиточный уровень населения также не играет в пользу существовавшего режима. Зарплата, получаемая гражданами Туркменистана, по реальной покупательной способности является одной из самых низких в регионе. Скрытая инфляция наблюдается уже несколько лет. Например, манат (национальная валюта Туркменистана) со дня его ввода в оборот обесценился в 12,5 тысяч (!) раз.Все проблемы экономики и социальной сферы со смертью Ниязова лишь станут явными, обнажив наиболее противоречивые моменты в экономике Туркменистана.

Определенное смягчение режима, вероятно, все же произойдет, поскольку туркменские элиты совершенно не заинтересованы в появлении дубля Ниязова. Кроме того, им хотелось бы предстать перед мировым сообществом в менее одиозном виде. Однако некоторая «дозированная» демократизация произойдет в весьма скромных формах и далеко лишь в том случае, если смена власти осуществится более-менее мирным путем.

При этом сейчас у России появляется определенное окно возможностей для усиления своего влияния в республике. Каким бы ни был новый президент, он будет заинтересован в получении политического и финансового ресурса, причем в большом количестве и в минимально короткий срок. Предложить таковой в достаточно серьезном объеме может лишь структура, давно работающая в Туркмении и обладающая разветвленной сетью влияния на местные элиты, а этим критериям отвечает лишь «Газпром».

Существуют и объективные причины сохранения российского влияния в Туркмении, вне зависимости от того, кто придет в стране на президентский пост. Механизм поступления туркменского газа на мировые рынки прост - все потоки проходят через территорию и по трубопроводам России, Узбекистана и Казахстана. На сегодня «Газпром» является реальным владельцем газовых месторождений, и эта реальность будет продолжаться в соответствии с подписанным между Москвой и Ашхабадом соглашением еще 25 лет.

Стоит напомнить, что Россия, до последнего времени, чрезмерно снисходительно относилась к действиям туркменской стороны, ущемляющей права и свободы десятков тысяч наших соотечественников. После подписания соглашения между Туркменистаном и Россией об экспорте туркменского газа в третьи страны, мы в определенной степени связали себе руки. Но сейчас у Москвы есть много весомых аргументов для переговоров с Ашхабадом. Если РФ всего на один месяц существенно ограничит газовый экспорт Туркмении, от экономики этого государства останется одно воспоминание. Следует четко понимать, что и прежний туркменский лидер и, как представляется, и его преемники относятся к тому типу людей, которые не воспринимают критику, не прислушиваются к дипломатам, а уважают лишь силу.

Реальность такова, что если Россия не предпримет ряд активных и коренных мер в отношении режима в Туркмении, то этим могут вплотную заняться Соединенные Штаты. Чрезвычайно богатая газом Туркмения - последнее звено в «поясе анаконды» замыкающем Иран, а также страна, потенциально способная составить России серьезную конкуренцию на европейском рынке газа. Да, пока оппозиционеры-эмигранты никакого влияния не имеют, но время, деньги и политтехнологи способны «сдвинуть» страну с позиций «стабильности по-туркменски».

В этих условиях России важно направить усилия не на сиюминутные «газовые договоренности», а на выстраивание с «ново-старой» туркменской элитой таких долгосрочных отношений, которые укрепят российское влияние и в этой республике, и в Центральноазиатском регионе в целом.