Много загадок задает ученым еврейский язык. Если евреи продвигались в Восточную Европу из Испании и Рейнской области, то почему в языке испанских евреев ладино значительно меньше гебраизмов, чем в идише. Если прав профессор Тель-Авивского университета Пол Векслер и его последователи, и ашкеназийские евреи являются коренным европейским народом и произошли от принявших иудаизм западных славян и, частично, жителей Киевской Руси и Хазарии, то тем трудней объяснить подобный феномен.

Профессор Векслер – лингвист с мировым именем и специалист по исторической фонологии объясняет загадку процессом иудаизации, которая происходит и сегодня. Например, традиционное в русском языке синагога вытесняется в еврейской дискуссе бейт-кнессетом, ермолка – кипой, обрезание – бритом и.т.п. Предлагаемый отрывок написан после того, как журнальный вариант эссе был опубликован в 13-й книжке журнала «Нота бэне», где в последние три года Дорфман стал одним из постоянных авторов. Этот иерусалимский литературно-публицистический альманах под редакцией Эдуарда Кузнецова «Книжное обозрение» назвало лучшим русским литературным альманахом зарубежья. В полном виде эссе выйдет в готовящейся к изданию книге Михаэля Дорфмана «Евреи и жизнь».

Редакция

Иудаизации подвергались не только понятия религиозные и теологические, но и бытовые, приличные и не очень. Процесс, названный Векслером иудаизацией, не является чем-то исключительным, присущим лишь еврейскому языку.

Аналогичные процессы постоянно происходят в любом языке, если существующий глоссарий не соответствует базисным матрицам языка.

Лучше всего процесс иллюстрирует постоянное появление эфмеризмов, т.е. слов, подменяющих понятия ставшими неприличными. Скажем, хорошо известное, однако непечатное русское слово, определяющее половой член еще в XIX веке было заменено «хер» - по старинному названию первой буквы соответствующего слова. Сама по себе буква несет не больше неприличного смысла, чем «аз», «буки» или «веди». Со временем не только «хер» приобрело сомнительный оттенок, но даже производное от него нормальное русское слово «похерить», означающее перечеркнуть накрест, т.е. наложить «хер». Появившееся позже эфмеризм «хрен» тоже недолго оставался приличным. Поскольку языковой матрицей идиша является Талмуд, то иудаизация неминуемо пришла и в сферу «неприличного».

Недостаток места не позволяет подробно разобрать всю богатейшую палитру еврейских ругательств и неприличностей. Мы не будем здесь разбирать ни хорошо известных многим русским и тем более израильтянам или американцам шмок или поц. Ответим лишь на наиболее часто задаваемый вопрос – а какая между ними разница? Если используют в прямом смысле, то никакой, а вот если называют человека, то шмок можно сказать и о себе, например «В этом положении я чувствовал себя, как настоящий шмок». Сказать поц можно лишь о ком-то, к кому не питаешь ни малейшей симпатии, в точности, как русское мудак.. Не затронем и древнееврейского зонэв – (букв. хвост) или имеющего то же значение германского шванец. Хотя иронический смысл фамилия героя самого еврейского романа Ильи Эренбурга «Жизнь Лайзика Ройшванеца», означающая по-еврейски «красный хвост», принесший герою столько неприятностей, ускользает от современного русского читателя. Зато даже Эренбургу, не владевшему идишем, как и многим его читателям, выросшим по соседству с говорящими на идише евреями, пикантная двусмысленность была понятна без объяснений.

Подстановки эфмеризмов начинаются в детстве. В моем детстве огорошивали загадкой «висит, болтается, на «х» начинается!» Оробевший новичок стеснялся произнести «заветное» слово. Ему, смеясь, кричали: «Хобот, дурак, хобот!» Позже и меня озадачили макабрическим «висит болтается, на «з» начинается».

Подразумевалась залупа, (я и до сих пор не знаю, что это – головка члена или крайняя плоть). Правильным же ответом было: «Зоя Космодемьянская» – иконная героиня Великой отечественной войны, московская комсомолка, оставленная в тылу врага для совершения диверсий. Нацисты поймали девушку и повесили на главной площади какого-то подмосковного городка. В нашем детстве еще играли «в войнушку» и жили образами прошедшей более двадцати лет назад Великой войны.

Еврейские дети с трехлетнего возраста зубрившие в хедере библейские тексты с талмудическими комментариями жили в мире библейских образов. У них тоже была похожая загадка «Висит, болтается, на вав начинается», разумеется, на родном идише. Оробевшему новичку, стесняющемуся произнести табуированное слово кричали: «Вайзузу, дурак, вайзузу!». Вайзузу – имя самого младшего сына злодея Амана из библейской «Книги Эсфирь». По библейскому рассказу, Вайзузу повесили вместе с остальными детьми после провала замысла их отца извести со свету всех евреев. В праздник Пурим эту историю читают в синагогах, и традиция велит детям шуметь и бить в трещотки при произнесении ненавистных имен.

Последним в списке повешеных читают имя Вайзузу. Отсюда и «висит, висит, болтается...». Интересно, что имел ввиду автор очень популярной анимированной передаче на американском ТВ King of the Hill, назвавший персонаж обманщика и мошенника Робет Вейзозо (что то же самое в произношении литовского диалекта идиша).

Примером иудаизации стало и слово холемойд, тоже означающе мужской половой член. В переводе со святого языка это буквально значит «будни праздника». Дело в том, что два главных праздника – Еврейская Пасха и Праздник кущей (суккот или суккэс) состоят из двух дней официальных празднований и нескольких полупраздничных дней между ними. Вот эти дни и называют холомойд праздничные будни.

На идише можно запросто услышать вос гейсту мит холомойд ин дройсн? – чего ты крутишься со своим холомойдом наружу. Это совет застегнуть ширинку на штанах. Или еще одна употребительная идиома «я оказался мит холомойд ин дройсн» или «ин холомойд ин дер hент» т.е. в руке. По-английски есть точное соответствие такой идиоме. Американцы говорят «меня застало with my dick in my hand», т.е. «со своим членом в руке». По-русски так не скажешь. Лучше всего перевести «застали без штанов» или «с голой задницей», неожиданно, неподготовленным и в любом случае, выглядящим, как шмок.

Однако, как вообще можно такое сравнивать, если весь смысл еврейства в разделении: между субботой и буднями, между святым и будничным, между светом и тьмой, между кошерным и трефным, между мужчиной и женщиной, евреями и народами? Да и какая здесь может быть связь между святым иудейским праздником и половым членом, если известный и авторитетный талмудический мудрец рабби Йоси говорил, что ни разу в жизни не посмотрел на свой срам, а самые набожные евреи-хасиды повязывают на поясе гертель –специальный шелковый шнурок, чтоб разделить верхнее, вышнее, от постыдного «ниже пояса»?

У набожных евреев даже называть жену по имени считается нарушением скромности и принято обращаться цихесрстэ «слушай», херт ир ништ «ты меня слышишь?» или хэр нор «слышишь меня?». Последнее сокращенно это звучит хенэ и дало повод для известной польской шутки, что всех евреек зовут Хена. Правило это базируется на высказывании того же рабби Йоси «Я не зову свою жену, женой, а моим домом, и не зову своего вола волом, а своим полем» (Трактат Шаббос 118b), а также на очень авторитетной в мире набожных евреев средневековой книги Мингагей ха Магарил («Обычаи рабби Магарила»). Рабби называл свою жену не иначе, как «они». В хасидских общинах не принято не только садиться радом с женщиной или подавать ей руку, но и говорить о женщинах, чтоб не напоминать о том, что «ниже пояса». А если приходится, скажем, осведомиться о здоровье жены, то говорят о ней как о мужчине ман (что в идише также значит некто). Вос махст ман бай дир ин штуб (буквально «что делает мужчина из дома?») на самом деле означает «как жена?» или Ман арбейт? (человек работает?) означает или у жены есть работа.

Тут же святой праздник и мужской член! Как можно сравнивать? На вопрос нетрудно ответить. Парадоксальный, острый, еврейский юмор никогда не стеснялся сравнивать, заниматься деконструкцией самых заветных вещей.

Доставалось всем: раввинам, Талмуду с Торой и даже самому Господу Богу, имя которого невозможно произнести набожному еврею, вместе с его Мессией. Каждый набожный еврей по субботам, а то и ежедневно произносил еврейское «верую» о приходе Мессии. Зато по дороге из синагоги домой, в ответ на слишком оптимистические прогнозы, можно было от него запросто услышать: лоймир азой дерлебен мешиях, - давайте доживем до прихода Мессии, что означало, что никогда это не будет. Вернувшись после молитвы и услыхав, что непослушный сын не только выучил все уроки, убрал в своей комнате, подмел в доме, вымыл всю посуду, начистил всем ботинки, а теперь еще вызывается задарма помыть папину машину, неминуемо воскликнет: Мешийех цайтн! - «времена мессии настали!». Уж не говоря о еще более едких поговорках, выражающих пессимизм и сомнение в этой, одной из самых фундаментальных догм иудейской религии.

И все же, как могли праздничные дни стать половым членом? На этот вопрос тоже имеется «еврейский» ответ. Ведь холомойед сопровожает не любые праздники, а лишь на такие, когда в древнем Иерусалиме еще гордо возвышался Господен Храм, вся мужская часть ам Исроэль, еврейского народа собиралась в паломничество принести жертвы. В древности эти праздники: Пасха, Кущи да еще Пятидесятница - праздник получения Торы Швуэс (Шавуот в совр. иврите) назывались паломничеством хаг, в отличие от других, которые праздновали дома.

Есть сомнения в точности талмудических источников о том, что в паломничество отправлялись лишь мужчины. Евангелия, более близкие к событиям, чем талмудические источники, ясно свидетельствуют, что в компании с Иисусом и его учениками на пасхальное паломничество-хаг в Иерусалим шли женщины. Среди них были Богоматерь и Мария Магдалина. Так, что иконы «Тайной вечери» не точно изображают происходившее там. Если Тайная вечеря – это пасхальная трапеза-сэдер, то за столом должны быть женщины. Иудейская традиция никогда женщин из сэдера не исключала. Уж не говоря о том, что в древности за трапезой не сидели, а возлежали.

Вероятно, уже во время Иисуса смысл смысл слова хаг, как всенародного праздничного паломничества был утрачен и тогда, как и сегодня на иврите так называли любой праздник даже нерелигиозный или чужой религии, например Рождество. Зато первоначальный смысл слова сохранился у арабов, оно произносится хадж, в точности, как его произносили древние иудеи во времена Соломонова Храма. Хадж значит паломничество в Святую Мекку, заповеданое любому правоверному мусульманину. В начале мусульманства завет хадж носил обязательный характер для всей мужской половины мусульманской умма,что опять тоже слово, что и древнееврейское ам. По-арамейски, на котором говорил Иисус и мудрецы Талмуда, произносилось похоже омаh.

Во времена Иисуса все три великие праздника называли рэгель. Слово это имеет больше родства с латинским regular - регулярный, чем с другим еврейский словом рэгель, означающим ногу. Хотя пишутся и произносится оба слова абсолютно одинаково. Отсюда нетрудно предположить, что дни между праздниками-«ногами» - бейн а-реглим, дали название мужскому причинному месту, которое тоже между ногами бейн а-реглаим. (примечание в первой фразе множественное число, а во второй – парное).

Такое объяснение могло бы стать примером классического еврейского комментария. Примерно так талмудисты издавна объясняют непонятные слова и трудные места в Писании. Проблема в том, что все это абсолютно неверно с научной точки зрения. Холомойд – половой член происходит от древнеславянского слова голомуд, т.е. голый муд. Оголомудь плясахом, т.е. плясал – пишет древняя христианская хроника об сакральных оргиях славянских язычников. Муд или мудя – это старославянское название мужского полового члена, в течение столетий табуированое и изъятое из употребления. Однако оно упорно продолжает жить в современном русском языке, то ли в названии бессмертной поэмы Баркова «Лука Мудищев», то ли в современном сленговом мудак, которым мы перевели еврейское поц. Если учесть, что голомуд мог войти в еврейский язык лишь на территории Киевско-Полесской Руси, а то и западней, на словацких или моравских землях, где старославянский тоже был в ходу в IX-XI веках, то первый звук голомуда произносили не, как сегодня по-русски, а как фрикативное, придыхательное украинское «гэ». А чем дальше на Запад, тем больше этот звук становился хрипловатым «хэ» или даже «кхэ». Так, что и здесь, подобно замене «хера» на «хрен» налицо явный пример иудаизации честного славянского голомуда изысканным эфмеризмом – талмудическим холомойдом.