– Восемь лет «Без рецепта» в эфире. Когда начинали, ожидали, что это так надолго?

– Нет, конечно. В конце девяностых команда НТВ приехала к нам в Склиф снимать фильм «Сердце Ельцина». Взяли интервью и у меня – как участника той операции. Месяца через три последовало предложение вести программу. Сказали, что попробовали несколько красивых девушек – докторов и актрис, но ничего не получилось. Я, понимая, что все идет от противного – в смысле не от меня противного, а противного от красивых девушек, решил попробовать.

– Быстро освоились в кресле ведущего?

– Никакого привыкания у меня не было. Видимо, потому, что отец много меня фотографировал и боязни камеры у меня не было. Я и сейчас-то про нее не помню, мне больше интересен собеседник.

Но если раньше на запись одной программы уходило почти 3 часа, сейчас управляемся гораздо быстрее. Появилась уже своя технология – в основном благодаря не мне, а команде, с которой я работаю.

– «Кадры решают все» – ваша любимая фраза.

– Не моя, а Сталина. Личность страшная была, конечно. Но некоторые слова говорил правильные.

– Вы неоднократно подчеркивали, что по телевидению лечить нельзя. Какие тогда эффекты чувствуете от программы?

– Во-первых, очень сложно стало жить, потому что узнают, а мне от этого некомфортно. Я не киноактер, и популярность мне мешает – чувствую себя неудобно... Во-вторых, мне стало легче общаться с незнакомыми коллегами – я у них вызываю любопытство. Раньше, когда я звонил в Нижний Новгород или особенно в Питер, меня могли просто послать. А сейчас отзываются, им интересно со мной поговорить.

И третье – надеюсь, что кому-то я все-таки помогаю. И что людей, которые раньше наплевательски к себе относились, программа заставила хотя бы пойти к врачу. «Не зря я в ящике сидела».

– Вы специально в передаче примитивно формулируете вопросы, которые можно задать по-медицински красиво?

– Мне и собеседников приходится переводить с медицинского на русский. Но поскольку я неплохо знаю оба языка, трудностей с этим нет.

Иногда мои гости, видя, что я врач и понимаю, о чем они говорят, забывают одно важное обстоятельство. Программу мы делаем для людей, которые не очень понимают, что такое патогенез или липазы.

– Как коллеги относятся к вашей теледеятельности?

– Уже нормально. Сначала была кличка «доктор Белянчиков». Потом в Склифе мне дали прозвище «телепузик». Гениально, я считаю, – мое пузо и «теле». Но, наверное, потому, что я с детства спокойно воспринимаю клички (хватает самоиронии, чтобы их оценить), они ко мне не прилипают.

У некоторых коллег моя деятельность на ТВ до сих пор вызывает отторжение. Они считают, что не может действующий врач выступать по телевизору... Для меня важно мнение коллег, но я предпочитаю прислушиваться к тем, кто меня поддерживает или кому все равно.

– Может, они о вас пекутся? Чтобы вас от работы ничто не отвлекало.

– Меня график съемок не напрягает, хотя человек я действительно занятой. Снова благодарю за это довольно большую группу, которая мне всегда помогает. Были случаи, когда прямо со съемок меня срывали в операционную и ребята шли мне навстречу. Все понимают, что это не капризы звезды, а, к сожалению, необходимость.

– Сегодня немногие в открытую решаются говорить о кризисе системы здравоохранения. Вы тоже не склонны бить тревогу?

– Это всё понятия очень относительные. Я из советских времен и, закончив институт, работал в деревне. По сравнению с тем здравоохранением нет никакого кризиса. Тогда главврач говорил докторам: «У хорошего врача и вода лечит».

Кризиса я не вижу. Даже могу сказать, что при всей моей нелюбви к московской системе здравоохранения ситуация в столице становится лучше – и по снабжению, и по оборудованию.

Другое дело, что люди, у которых нет денег, не могут получить высококвалифицированную помощь – до нее еще нужно доехать. Поэтому на месте должна быть диагностика. Но тут другой важный вопрос: возвращаясь к кадрам, хочется понять, откуда возьмутся люди, способные работать на новом оборудовании, по новым технологиям. Система медицины должна развиваться всесторонне, нельзя вычленить одно звено и только его и развивать.

– Намекаете на профильный нацпроект?

– Я вообще не понимаю, что такое нацпроект по медицине. Почему развиваются одни направления и не развиваются другие? Почему повышают зарплату врачам поликлиник и не повышают врачам стационаров? Если рассчитывают на то, что доктор наук пойдет работать в поликлинику, то это вряд ли. Кому приходят в голову такие предложения и как они работают, я, честно говоря, не очень понимаю.

Как тот же Иосиф Виссарионович говорил Семашко: «Хорошего врача, по-видимому, народ прокормит».