ЧТОБЫ договориться об интервью, я звонила Татьяне Васильевой в течение нескольких месяцев. Ответ домработницы был один: «Татьяны Григорьевны нет дома, она на гастролях в Минске» (названия российских и зарубежных городов каждый раз менялись). Но случай встретиться наконец представился. Тем более поводов для разговора появилось сразу два. Во-первых, 28 февраля актриса отмечает 60-летний юбилей. А во-вторых, скоро выходит новый фильм с ее участием — «В ожидании чуда».

— ТАТЬЯНА Григорьевна, зачем вы так много работаете?

— Просто я не умею отдыхать. Сейчас у меня выдались две свободных недели. Нет, вечерами есть спектакли, а вот дни абсолютно ничем не заняты. И я пошла репетировать в театр к Иосифу Райхельгаузу, у него есть очень хорошая пьеса Улицкой «Русское озарение». Не знаю, что у меня получится. Но мне необходимо ощущение того, что я просыпаюсь утром и иду на репетицию. Я не знаю, что делать дома. Тем более дети теперь живут отдельно.

— Ваша дочь Лиза учится на факультете теле- и радиожурналистики, сын Филипп окончил институт. Вы разочарованы тем фактом, что дети не стали актерами?

— Это их жизнь. И еще не факт, что они не пошли по моим стопам. Дочке все время предлагают сниматься, но она пока отказывается. Вместе с сыном мы играем в спектаклях. Так что неизвестно, что будет дальше.

— Ваш новый фильм называется «В ожидании чуда». Вы ждете чудес?

— Конечно, жду. Как и все, хочу верить и надеяться на лучшее. Хочу какой-то новизны в личной жизни. Хочу, чтобы детям повезло с профессией. Хочу хороших предложений, за которые не было бы стыдно.

— Есть фильмы, за которые вам стыдно?

— Их большинство. И чаще всего те картины, которые имеют успех у публики, мне категорически не нравятся. Сегодня дельных предложений тоже мало. Иногда соглашаюсь, потому что режиссер хороший и тебе хочется поработать с ним, невзирая на роль. Иногда иду в проект оттого, что ничего другого просто нет. Лучше работать, чем отдыхать. Я сегодня отказываюсь играть истории с плохим финалом. Мне кажется, жизнь и так тяжелая, пусть хоть фильмы заканчиваются хеппи-эндом.

— «В ожидании чуда» вы играете директора рекламного агентства. А сами могли бы стать руководителем театральной или съемочной группы?

— Стать руководителем театра? Боже упаси! Я не по этому вопросу. Сыграть директрису могу, а вот стать ею — нет. Это совсем не для меня. В спорах и конфликтах я вряд ли приму соломоново решение, а сразу встану на чью-нибудь сторону. Меня слишком легко убедить. Так что лучше уж буду заниматься своим актерским делом. Надеюсь, оно у меня хорошо получается.

— Вы снялись с Дмитрием Нагиевым в его «Задове», попробовали жанр американской ситуационной комедии в проекте «Трое сверху». Любите похулиганить в работе?

— Всегда хочется попробовать тот жанр, которым ты пока не владеешь. С Нагиевым я ужасно мучилась. Потому что только он может играть в таком жанре, как его «Задов». Я очень хотела ему соответствовать. Не у всех актеров, которые работали с Нагиевым, что-то получилось.

Ситком «Трое сверху» тоже был для меня новым делом. Технология такова, что снимают сразу несколько камер в один дубль. То есть у актера есть единственный шанс сыграть хорошо. Ошибся — уже ничего не исправишь. И к этому надо быть готовым.

— «Попса», «В ожидании чуда», «Трое сверху» — во всех картинах вы работали с молодыми актерами. Как вам этот опыт? Зря сегодня ругают молодежь за отсутствие актерского мастерства или в этой критике есть доля правды?

— Дело не столько в молодежи, сколько в школе, которую она проходит, перед тем как начать сниматься. В театральных вузах у нас сегодня преподают в основном актеры, в лучшем случае режиссеры. А я не уверена, что из всех актеров получаются хорошие педагоги. Лично я бы не рискнула набирать учеников, это очень опасная и слишком ответственная вещь. А на съемочной площадке молодежь обычно очень старается. Что-то у них получается, что-то нет. Мне очень жалко всех юных актеров. И я испытываю к ним больше не партнерские, а материнские чувства.

В картине «В ожидании чуда» мне пришлось столкнуться с режиссером-дебютантом. Когда Евгений Бедарев увидел мою короткую стрижку, он пришел в восторг. И буквально прыгал от счастья, приговаривая, что это именно та деталь, которая очень украсит мой образ в фильме. Хотя моя героиня — это еще одна монетка в копилку «плохих тетенек», мне было интересно работать на этом проекте. А дебютант режиссер или мэтр — у нас все равно приговор выносит зритель.

— Кто-то из мудрых сказал: «Время — лучший учитель». Чему вас научили прожитые годы?

— Всему. Превозмочь свою гордыню, научиться прощать, постоянно учиться, не жалеть себя, не ждать особенного успеха. И ценить жизнь. Я прекрасно понимаю, что моя сегодняшняя жизнь со всеми ее проблемами и проблемками — прекрасна. Потому что есть с чем сравнить и понять: вид из окна собственной квартиры лучше, чем вид из окна больницы.

— Мне 32 года, а чувствую себя лет на десять меньше. А вы?

— Сегодня я очень взрослая, чувствую себя лет на сорок. А вчера мне было десять лет, не больше. Все зависит от событий в жизни. От проблем взрослеешь, от радости молодеешь.

— Вы много времени проводите в салонах красоты?

— У меня, наоборот, нет времени на салоны красоты. И денег жалко. К тому же я поклонница радикальных методов омоложения. Никакие кремы от морщин, поглаживания и массажи не помогут. Надо начинать заниматься своей внешностью лет с 25. Потихонечку, чтобы потом организм не испытывал бешеный стресс во время различных процедур или диет. Если бы раньше пластическая хирургия была того же уровня, как сейчас, я бы еще тогда начала делать операции. Недавно увидела в каком-то журнале свои старые фотографии. И где они их только выкопали?! У меня на фото «мешки» под глазами висят на пол-лица, как у старого бульдога. А мне там всего лет 30.

— Где вы делали первую пластику? В Союзе или ездили за границу?

— В нашей стране. Если еще соберусь делать, поеду за границу. Наши мастера уже не в той форме, постарели. Они мне сами рекомендуют искать хирургов за границей.

— Актрисы делают пластические операции, а режиссеры жалуются, что в кино старушек некому играть.

— Сколько ты пластику ни делай, возраст никуда не уходит. Он в глазах. Как бы ты ни затянулась, как бы ни загримировалась, в глазах видна вся твоя жизнь, вся твоя биография, все твои годы.