Прибытие спортивной делегации (теперь они приезжают ежегодно) напрямую связано с новым курсом президента-реформатора Мохаммада Хатами. Он убежден, что именно визиты спортсменов, артистов, журналистов и туристов способны пробить брешь в "стене непонимания". Цель президента вполне определенна - шаг за шагом, избегая прямого столкновения с консервативно настроенными аятоллами, наладить отношения с США и избавиться от ярлыка "парии" международного сообщества.

ПРОСВЕЩЕННЫЙ ЛИДЕР

Пятый президент Ирана, которого западные журналисты прозвали "Аятолла Горбачев", пришел к власти 23 мая 1997 года. Он собрал в два раза больше голосов, чем его противник - представитель консервативных сил. За Хатами голосовала молодежь, за него отдали голоса женщины. И не удивительно! Он обещал реформы и свободу… Действительно, взгляды нового президента заметно отличаются от идеологических установок исламских фундаменталистов. Обосновывая необходимость реформ, Хатами осудил поборников "идеи превосходства и исключительности исламской цивилизации" и предложил мусульманам положительно относиться к восприятию идей и материальных достижений западной цивилизации.

- Мы вступаем в 21-й век, оставляя в прошлом столетие, отмеченное неравенством, насилием и конфликтами, - заявил президент-реформатор. - Мы возносим молитвы Всемогущему, чтобы он позволил нам сделать будущий век столетием гуманизма, взаимопонимания и постоянного мира, чтобы все человечество вкусило благодать самой жизни. Когда я говорю о диалоге между цивилизациями, то имею в виду желание воспользоваться плодами и достижениями всех цивилизаций - западных и не западных.

Аятолла, читающий по три часа в день Канта и Декарта, свободно говорящий по-английски и играющий в пинг-понг, возродил надежды Запада на возвращение Ирана в привычное русло мировой капиталистической системы. Может быть, именно поэтому американская пресса сразу же начала "лепить" из него образ "просвещенного" лидера, человека, с которым можно "иметь дело".

Мохаммад Хатами родился в 1943 году в семье весьма авторитетного муллы. Его отец был другом и советником имама Рухоллы Хомейни. Сын пошел по стопам отца, и после окончания средней школы поступил в Шиитскую Семинарию в городе Кум. Там же начал политическую деятельность, направленную на свержение иранской монархии. Продолжив учебу в Тегеранском университете, Хатами стал одним из активнейших борцов против шахского режима, сблизился с руководством Исламского движения. В 1978 году его направили в Гамбург - в качестве главы Исламского Центра, координирующего иранскую оппозицию в Европе. Через год он вернулся в революционный Иран.

Широкую популярность в стране Хатами приобрел в 80-х годах, когда в течении десяти лет занимал пост министра культуры Исламской Республики, а также главы штаба военной пропаганды во время войны с Ираком. За этот период он завоевал репутацию осторожного либерала. Именно при нем исламская цензура была ослаблена, дозволялась даже некоторая критика в адрес правительства. Вопреки запрету на публичные выступления женщин он разрешил концерт певицы Паризы (правда, только перед женской аудиторией), позволил продавать в Иране западную прессу. В начале 90-х годов ультрарадикалы пошли на него в атаку, обвинив в излишнем либерализме и прозападных симпатиях. Вскоре сторонники духовного лидера Ирана аятоллы Хаменеи отстранили его от руководства центральной газетой "Кейхан", а затем и от поста министра культуры. Хатами надолго ушел в тень…

Перед тем, как выставить свою кандидатуру в президенты, он служил директором национальной библиотеки и советником бывшего президента Ирана Али-Акбара Хашеми-Рафсанджани. Кстати сказать, тогда вместе с ним заявки подали 238 "соискателей", среди которых 9 женщин. Придя к власти, Хатами направил свои усилия на размораживание международных отношений. И надо признать, что изменению отношения к Исламской Республике во многом способствовало его личное обаяние. Он стал первым государственным деятелем Ирана, посетившим в марте 1999 года западную страну - Италию. В апреле. того же года отправился во Францию. А после его заявления о том, что он не собирается предпринимать шаги по исполнению приговора Сальману Рушди (тот, по мнению аятолл, оскорбил ислам своей книгой "Сатанинские стихи"), англичане выразили готовность нормализовать отношения с Тегераном. Сегодня Хатами рассчитывает демонтировать экономическую блокаду своей страны, установленную двадцать лет назад США.

Нелишне напомнить, что после февральской революции 1979 года Иран практически выпал из мировой системы, сменив прозападный курс своего прежнего "либерального" монарха на фанатичное религиозное затворничество под властью имама Хомейни. Крупные внешнеполитические события, в которых участвовала Исламская республика, крайне немногочисленны. Демонстративно пафосная конфронтация с США, объявленные "большим дьяволом", захват в 1980 году американского посольства в Тегеране с 42 заложниками, трагическая попытка "янки" вызволить их из неволи, затем освобождение и практически полный обрыв официальных связей с "миром неверных". Пытаясь задушить режим аятолл, Вашингтон установил экономическую блокаду. Вслед за этим шиитский Иран подвергся агрессии со стороны суннитского Ирака. Война длилась 8 лет и унесла более миллиона человеческих жизней. Кто победитель - споры продолжаются по сей день…

В 1989 году умер имам Хомейни. Последнее "громкое" событие (стычка с идейными конкурентами - талибами на афгано-иранской границе), в которое был вовлечен Иран в начале 1998 года, едва не переросло в крупный вооруженный конфликт. Но что бы там ни говорили, иранская революция была не политическим переворотом, а подлинной народной (!) революцией. Она даже не повлекла за собой гражданской войны. Не было заметной оппозиции, не было ушедших с автоматами в горы людей (были только уехавшие с чемоданами в США), не было массовых выступлений против нового режима. Напротив, многомиллионный народ приветствовал Хомейни как своего освободителя и пророка. Революция провозгласила возврат к исламской традиции. Во главе государства стал духовный лидер. В Иране образца 1979 года воплотилась новая, доселе неизвестная западному миру, идеология. Западники назвали ее - "фундаментализм".

И при этом Иран не превратился ни в классическую теократию, ни в военную диктатуру. В исламском Иране секулярная парламентская власть стала демократичнее, чем была при шахе Мохаммаде Реза Пехлеви. Президенты избирались на всеобщих выборах. Причем, не 99,99-ю процента голосов, как, например, в Сирии или Египте, а при вполне правдоподобных соотношениях.

Хотя женщинам по-прежнему предписывается строго соблюдать исламскую форму одежды, они, тем не менее, обладают всеми политическими правами, учатся в университетах. Еще более непонятным покажется Иран, когда выясняется, что это - одно из самых "молодых" государств по составу населения, половина которого - люди, родившиеся после 1979 года. Что любопытно - избирательным правом обладают граждане, достигшие 16 лет. С одной стороны жесткая религиозная цензура, средневековые казни и государственное регулирование экономики. С другой - частное предпринимательство, наличие негосударственной прессы, конституционное равноправие граждан. Нелиберальная демократия?

ТЕОКРАТИЯ С "ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ"

За время президентства Мохаммада Хатами Иран явно изменился, что принесло весьма заметные результаты. Активно развивается сотрудничество с европейскими государствами, со странами региона, наблюдается определенный прогресс в отношениях с США. Одним словом, Исламская Республика набирает (и достаточно быстро) политический вес. Изменился и сам аятолла Хатами. Он постоянно требует скромно называть его - "господин президент". Без утомительного длинного списка почетных титулов, которые присвоили себе его предшественники. Он ездит в обычной машине и пытается завоевать популярность в народе. По сравнению с остальными иранскими власть предержащими, он - открытый лидер, который стремится уменьшить вмешательство "революционных гвардейцев" в личную жизнь граждан.

Сегодня, как и во время перестройки в СССР, мир с интересом наблюдает за переменами, происходящими в Иране. Эксперты разных стран внимательно следят (как когда-то за усилиями Михаила Горбачева положить конец "холодной войне") за попытками президента-реформатора открыть страну миру, начать диалог цивилизаций и разрушить "стену недоверия". Аналогия Ирана с СССР, а Хатами с Горбачевым проведена не случайно. Иранского лидера уже давно называют "Аятолла Горбачев". И ему, судя по всему, суждено преобразовать свою страну и превратить ее в нормальное государство, управляемое светскими, а не религиозными законами. Он действительно во многом напоминает первого президента СССР.

И тем, что является столь же неотъемлемой частью иранского клерикального истеблишмента, сколь Горбачев был представителем советской элиты. И тем, что к нему проявляют доверие те, кто хотел бы "выпустить пар из котла", не меняя при этом движения. И тем, что он также прекрасно ориентируется в лабиринтах теократической бюрократии, как Горбачев ориентировался в коридорах власти советской партократии. И тем, наконец, что вынужден противостоять давлению "старорежимников", категорически отказывающихся от любых реформ - даже самых незначительных. Другими словами можно сказать, что Михаил Горбачев пошел по пути "дворцового переворота" через Политбюро, а Мохаммад Хатами предпочитает идти через смену в избираемом меджлисе (парламенте).

И все-таки сходство - потрясающее! Такое впечатление, что президент Хатами проштудировал весь опыт бывшего советского лидера и решил применить его в Иране. "Перестройку" он начал, как и Горбачев, с того, что несколько либерализировал средства массовой информации и позволил людям искусства вздохнуть чуть свободнее. Впрочем, тогда многим казалось, что принципиально это ничего не изменит. Но уже через год иранские СМИ превратились в едва ли не самые свободные (!) в мусульманском мире. На прилавках книжных магазинов появились новые книги. На первый взгляд, совершенно безобидные, никак не связанные с политикой или идеологией. Повествующие о любви, дружбе, терпимости, страданиях, житейских радостях и неурядицах.

Для человека, привыкшего жить в условиях демократии, в этом нет ничего особенного. Но в Иране, где все пропитано идеологией, подобное совершенно необычно. Ведь оказывается, что кроме норм шариата в этом мире существуют обычные человеческие отношения. И они не подчиняются законам, установленными муллами. Появились и фильмы, которые ранее запрещались, как "антиисламские". Но эти фильмы притягивают толпы людей. Некоторые кажутся невинными. Но вызывают такой шквал ненависти со стороны консервативно-клерикальных кругов, что создается впечатление, будто борьба идет (ни больше, ни меньше) за спасение страны. Вспомним, что нечто подобное происходило в бывшем СССР - непритязательные произведения о советской действительности вызывали яростные дискуссии, сопровождавшиеся чуть ли не призывами к гражданской войне.

Кстати, о кино. С одной стороны, можно отметить такой факт как отмена требования представлять сценарии будущих фильмов для одобрения. А с другой, нельзя не назвать запрет, наложенный меджлисом, на печатание в газетах фотографий женщин с непокрытыми головами. Клерикалы при каждом удобном случае твердят о том, что со времени либерализации СМИ женщины все чаще нарушают установленный поведенческий кодекс, появляясь на улице с косметикой на лице. А девушки "проверяют на прочность" полицию нравов, чуть выпуская из-под платка завитки волос. Больше того! Раньше женщинам запрещалось посещать стадионы, ибо считалось недопустимым, чтобы они могли видеть полуобнаженные мужские тела. Сегодня они наравне со своими мужьями могут лицезреть состязания борцов или тяжелоатлетов.

Приверженцы жесткой линии в Тегеране опасаются, что растущая открытость иранского общества сделает его уязвимым для проникновения разлагающей культуры Запада. Именно этого в свое время так боялись советские партаппаратчики. Справедливости ради надо признать, что сегодня Иран живет по двойным стандартам. В северном Тегеране, где проживает зажиточная часть населения, приняты вечеринки в западном стиле. С поп-музыкой, демонстрацией видеофильмов, записями известных европейских певцов и танцами. Все это, естественно, нелегально. Полиции нравов хорошо известно, что происходит за закрытыми дверями вилл местной элиты, но она ничего не предпринимает. Хотя, несомненно, три-четыре года назад такое осквернение исламской традиции завершилось бы публичными избиением камнями или казнями.

В то же время многие из тех, кто поддержал кандидатуру Хатами и привел его в президентское кресло, сегодня выражают разочарование. По их мнению, новый лидер действует слишком нерешительно и непоследовательно. Особенно недовольна молодежь, которая считает, что президент-реформатор "делает слишком мало". Но есть и другая точка зрения. Ближайшее окружение Хатами подчеркивает, что президент прекрасно понимает сложившиеся реалии. А также то, что проведение реформ - это не краткосрочный проект.

То же самое происходило и с Горбачевым. Консерваторы обвиняли его в развале страны и пораженческой политике. А нетерпеливые сторонники безотлагательных реформ - в чрезмерной уступчивости и бесхребетности. Трудно сказать, какие цели ставил перед собой Горбачев. Стремился ли он к развалу СССР или же хотел его реанимировать и "очеловечить". Скорее всего, второе. По-видимому, и Хатами, являясь плотью от плоти иранской теократии, не желает ей гибели. Но его действия могут действительно подорвать власть клерикалов.

Стоит упомянуть и еще об одном обстоятельстве. Хатами приходится сталкиваться с большими трудностями в преодолении международной изоляции. "Горби", будучи символом свободы в глазах западных обывателей, имел самую активную поддержку со стороны Запада. С самого начала своего правления "иранский Горбачев" пошел на шаг, который вызвал шок в иранском истеблишменте - назначил женщину на пост вице-президента страны. Массуме Эбтекар было поручено заниматься вопросами окружающей среды. Пост сам по себе незначительный. Но в качестве вице-президента она может влиять на все решения, принимаемые правительством, и помогать Хатами противостоять оппозиции.

- В других странах женщины являются второсортными членами общества, - заметил глава государства. - В Иране женщины за последние годы значительно опередили мужчин во многих академических областях. Эбтекар не скрывала, что ее назначение - "символ перемен в иранском обществе". Она убеждена, что отныне мусульманские женщины стали частью "новой, образованной, профессиональной элиты Ирана".

Растущая терпимость нового режима и его готовность к переменам способствовали возрождению сил, прежде опасавшихся чем-либо обнаружить свое присутствие. Речь идет об аятолле Хусейне Али Монтазери, одном из сподвижников имама Хомейни, считавшемся его преемником. Несколько лет назад он отошел от жесткой линии своего учителя и начал призывать к большей гибкости и терпимости. Более того, он поставил под сомнение законность политики первых руководителей исламской республики, заявив, что они "неправильно истолковывают взгляды учителя". Естественно, что Монтазери ждала опала. На протяжении многих лет он фактически находился под домашним арестом.

Другой иранский "диссидент", бывший министр иностранных дел Ибрагим Язди, осмелился бросить вызов самому духовному лидеру Ирана - аятолле Али Хаменеи. За свое своеволие он был брошен в тюрьму, но после вмешательства главы государства освобожден. По словам Язди, Хатами сделал все, чтобы добиться его освобождения. "Для него мой арест был пощечиной со стороны экстремистов, - подчеркнул Язди. - Он не мог с этим мириться". Сторонники жесткой линии, между тем, делают все, чтобы "потопить" благие начинания президента Хатами. Как обычно в таких случаях, атака концентрируется не столько против самого главы государства, сколько против его ближайших помощников. Одним словом, глава государства все еще находится под строгим идеологическим контролем лидеров исламской революции, которые держат в своих руках реальные бразды правления внутренней и внешней политикой Ирана.

Тем не менее, либерализация внутри страны продолжается и неизбежно накладывает отпечаток на внешнюю политику. После того, как с поста главы МИДа ушел Али Акбар Велаяти и министром иностранных дел стал Кемаль Харази, получивший образование в США, Иран начал проводить более умеренный курс. Сегодня политика примирения носит все более ярко выраженный характер. Нельзя не заметить, что Тегеран при президенте Хатами взял курс на сближение с арабскими государствами Персидского залива, напуганными стремлением Ирана "экспортировать исламскую революцию". На втором этапе новый иранский лидер начал добиваться благосклонности руководителей Саудовской Аравии. По мнению экспертов, это не только позволит возродить добрые отношения с одной из ведущих стран арабского мира, но и откроет дорогу в Белый дом.

Судя по последним сообщениям, в Тегеране пришли к выводу, что на развитие отношений с Вашингтоном может оказать отрицательное влияние весьма существенный фактор - поддержка Ираном террористических группировок. Поэтому президент Хатами должен доказать Белому дому, что его страна не стремится подорвать американскую политику. Иными словами, не финансировать экстремистские организации, не дестабилизировать ближневосточный мирный процесс и прекратить погоню за ядерным оружием. Иначе никакое заступничество (от кого бы оно ни исходило - даже от самого близкого США союзника) не повлияет на жесткий курс американской администрации.

Впрочем, в последнее время сотрудники госдепартамента США указывают на заметное смягчение позиции Ирана в вопросах, возможность пересмотра которых прежде даже не рассматривалась. Например, арабо-израильский конфликт. Впервые за долгие десятилетия появились признаки того, что в Тегеране уже не стремятся любой ценой сорвать мирный процесс. После того, как президент Хатами заявил, что его страна готова примириться с существованием соглашения между Израилем и Организацией освобождения Палестины, надежда на постепенное умиротворение Ирана приобрела реальные очертания. Правда, глава государства подчеркнул, что "не верит в успех мирного процесса".

Наиболее трудно Ирану будет отказаться от наращивания своих "ядерных мускулов". Превращение в ядерную державу стало навязчивой идеей иранского правительства. Можно сказать больше: после того, как президент Хатами взял курс на проведение реформ, призывы радикалов обеспечить защиту исламской революции с помощью ядерной бомбы стали еще настойчивее. Но вряд ли окажется возможным совместить воинственные заявления с реформами и нормализацией отношений с США. Или клерикалам (сторонникам экспансии "исламской революции") удастся навязать президенту Хатами свою волю, или он, как Горбачев, своими преобразованиями столкнет с горы "состав", остановить который уже не сможет никто.

ДВЕ СТОРОНЫ ИСЛАМА

Иран - исламское государство. Поэтому религия и ее законы играют в жизни иранцев первостепенное значение. Особенностью иранской системы власти является то, что духовный лидер страны по конституции обладает исключительно широкими полномочиями. А это в свою очередь затрудняет проведение реформ. Интересно отметить, что в отличие от другого известного турецкого реформатора Кемаля Ататюрка, в свое время заменившего религиозные законы на светские, президент Хатами пытается найти иное, более прогрессивное толкование ислама. Он стремится открыть его истинную суть и развить диалог цивилизаций и религий. По его мнению, лучший путь защиты ислама и исламских ценностей заключается в том, чтобы доказать, что ислам вполне способен обеспечить уважение к правам людей, независимого от того, идет ли речь о праве одного человека или о правах общества. "Существование различных мнений является необходимым для развития общества, - считает президент-реформатор. - Но разные мнения должны выражаться открыто и не должны скрываться под завесой таких понятий, как религия и свобода".

Действительно, этими категориями можно условно обозначить устремления расколовшегося иранского общества. С одной стороны - молодое поколение, требующее свободу, а с другой - исламисты, отстаивающие религию и ее законы. Но, по мнению большинства экспертов, исламские фундаменталисты прежде всего стремятся сохранить тотальный контроль над обществом путем догматического подхода к религиозным канонам. Благодаря Хатами Иран становится все более открытой страной. И, похоже, большинство иранцев только приветствует этот процесс. Возможно, приближается время, когда им уже не понадобиться противостоять всему миру, чтобы почувствовать себя сильными и независимыми.

Многое зависит от того, сумеет ли "иранский Горбачев" добиться мирной эволюции теократического режима. В противном случае, начав движение к новой жизни, Иран вновь будет ввергнут в пучину беззакония и насилия. Хочется верить, что после трудно идущих реформ Иран, бросивший вызов логике развития современного мира, не превратится в "прирученную" и несколько "одемокраченную" диктатуру по китайскому образцу. Что молодое поколение исламской республики не "выберет пепси", а фотогеничный президент-реформатор не станет иранским вариантом "Горби", как надеются американцы. С другой стороны (хочешь - не хочешь, а признать надо), исламская революция создала в Иране новый репрессивный режим. И Хатами очень рискует, пытаясь ослабить его давление.

* * * Недавно иранский президент изложил свое жизненное кредо. Судьба общественного положения религии, убежден он, всегда будет зависеть от способности воплотить ее в форме, не ограничивающей свободу. История учит, что религия, обращенная к свободе, может противостоять саморазрушению. Свобода мысли, даже будучи подавленной извне, продолжает существовать в душах и сердцах людей. Поэтому лучшая система правления та, которая позволяет мысли быть выраженной без каких-либо ограничений.