Абхазия вчера выбирала новый парламент, а накануне ситуация в непризнанной республике осложнилась. К грузинской границе переброшены дополнительные погранотряды, а в приграничные села введены милицейские подразделения. Власти Абхазии опасались провокаций и диверсий со стороны Грузии.

Гальские заложники

«Передайте нам Сигуа и Чакаберию, и я отдам вам этих мальчишек», – специальный представитель президента Абхазии в Гальском районе Руслан Кишмария помолчал, а затем почти прокричал в трубку: «Это дети? Дети в детском садике. Моя бы воля, я бы их убил…»

Кабинет Кишмарии в здании администрации Гальского района напоминал штаб фронта. Здесь сидели, мерили комнату шагами, беспрерывно курили местные мужчины в камуфляже, куртках и свитерах, «сам» – большой светловолосый человек лет сорока – отвечал на неумолкающие телефонные звонки, одновременно пожимая руки входящим и уходящим. На этом фоне странно смотрелись офисного вида молодые люди, в костюмах и с планшетками через плечо, как выяснилось, сотрудники «Офиса ООН по правам человека в Абхазии, Грузия». Так значилось в положенных на стол визитках. Сноска на принадлежность Абхазии Грузии – не просто географическая точность, а отражение принципиальной позиции представителей международных организаций, которые занимаются мониторингом ситуации в зоне безопасности (районе бывших боевых действий). По поводу этой позиции глава Абхазии Сергей Багапш заметил корреспонденту «НГ»: «Двойные стандарты. Характерные во всем, что касается нас».

Ооновцы, как рассказал мне один из них – болгарин Светлин Сергеенков, заглянули к Кишмарии в связи с ЧП, которое накануне произошло километрах в 10 от Гали, на мосту через реку Ингури, до которой Абхазия, а за ней – уже Грузия. Грузины с грузинской стороны здесь не ходят – не пустят абхазы, самим абхазам на него тоже ход воспрещен – на противоположном берегу суровые люди с автоматами, они не шутят: накануне неподалеку от этого места была перестрелка. Переправой обычно пользуются жители грузинских сел, расположенных на абхазском берегу, многие из них получают пенсии в Грузии, навещают родственников да и просто ходят «к своим». В этот день на мосту появилась необычная группа в масках, которая бегала с берега на берег, призывая бойкотировать выборы в Абхазии. На грузинском берегу «группу молодых абхазских оппозиционеров» снимали подоспевшие из Тбилиси телевизионщики. Представление закончилось тем, что троих «артистов» взяли абхазские милиционеры. Из-за них и приехали в Гали представители ООН и почти все утро пятницы отбивался по телефону представитель абхазского президента.

Обе стороны использовали инцидент в пропагандистских целях, только в Тбилиси прокрутили по всем каналам первую часть действа – призывы на мосту «молодых абхазских протестантов», а в Сухуми показали, как они признаются в том, что они не абхазы, а грузинские студенты. Теперь этим незадачливым «ряженым» светит тюрьма. Кишмария говорит, «в совокупности лет на сто, если не вернут Сигуа и Чакаберию». Первый, начальник экономического отдела администрации Гальского района, пропал в декабре, в Сухуми уверены, что его похитили грузинские силовики. Чакаберию арестовали в Зугдиди (Западная Грузия) и осудили на десять лет.

Заложниками ситуации стали не только мальчишки с моста, но и все, кто живет в грузинских селах на абхазском берегу Ингури. Один из них – Гигла Месхия из села Шашиквара поносил и своих и чужих, правда, кто свой, а кто чужой, мне так и осталось непонятно.

«Когда война была, они (абхазы. – «НГ») поджигали дома грузин, бежавших на ту сторону, я тогда спас дома соседей, помог Кишмарии. Я не уехал, лежал с внуками на полу, чтоб не застрелили. А теперь эти, в Грузии, что-то затевают, жить не дают».

Молодая грузинская семья из пригорода Гали долго не хотела отвечать на мои вопросы, но потом все же разговорилась. Растет сын, а где будет учиться – вопрос. Хотели бы, чтобы в грузинской школе, но ее здесь нет. А вообще, грустно посмотрела на меня Лия, «к нам здесь все относятся хорошо».

«Они заложники ситуации, – заметил мне вице-премьер абхазского правительства Леонид Лакербая, – их постоянно использует в своих целях Грузия».

От Сухуми до Гали вдоль дороги пустые двухэтажные домики с верандами, почерневшие от сажи и времени, – это брошенные, разграбленные жилища местных грузин. А на всем побережье от Сухуми до Гагр – сплошные руины, оставленные боевиками. Пустые глазницы родных очагов – главный тормоз переговоров между Тбилиси и Сухуми.

Коридоры жизни

«У меня на той войне погибли муж и брат. С Грузией – ни за что. Хотим с Россией, – девушка по имени Манана, продающая апельсины на местном рынке, категорично жестикулирует. – Если бы не Россия, наши пенсионеры поумирали бы уже. Абхазская пенсия – 100 рублей, просто слезы. Хлеб стоит 7 рублей, мясо 150. Что купишь? Российская – две с половиной тысячи».

Манана рассказала, что ее родители приняли гражданство России и теперь получают российскую пенсию, к тому же у них есть хозяйство, и они помогают дочери с внуками. Вообще в Абхазии все, у кого собственные дома с участками, перешли на натуральное хозяйство, и коровы, волы и свиньи без присмотра бродят по абхазским селам и городам.

«Сейчас у нас мимозный сезон,– рассказывает мне абхазская женщина по имени Рая. – Везем на Псоу, потом продаем в Сочи. Успеем – заработаем на хлеб на несколько месяцев. Мандарины уже закончились».

Абхазы везут мандарины и мимозу на пограничный пост на реке Псоу, здесь в эти дни не протолкнуться, а грузинское население абхазских сел – на грузинский пост на Ингури. Они несут через мост на продажу орехи, цитрусовые в Грузии не нужны – свои девать некуда. Местные жители называют эти пути на внешние рынки коридорами жизни. Тем более что это касается и местной оппозиции, которая, критикуя власть, поддерживает ее в главном курсе – на независимость и присоединение к России и ничего не хочет слышать о Тбилиси. Тем более что в Абхазии не принято уезжать на заработки за границу. «Где родился – там и сгодился», – ответили мне русской пословицей на вопрос о причинах.

В Сухуми по этому поводу говорят, что скоро и сама Абхазия станет российской, если захочет. Но при этом все, с кем мне довелось познакомиться в этой непризнанной республике, уточняли: Абхазия готова объединиться с Россией «в качестве ассоциированного члена». Но что означает такой статус, никто толком не знает.

«Это покровительство сильного соседа», – попытался объяснить мне Леонид Лакербая. Которое гарантирует Абхазии прежде всего защиту от Грузии. Вице-премьер этого не сказал, но я и без того поняла: такого категорического и массового неприятия «юридического центра» я не встречала ни в одной другой непризнанной республике – ни в Южной Осетии, ни в Приднестровье. Это касается и местной оппозиции, которая, критикуя власть, поддерживает ее в главном курсе – на независимость и присоединение к России и ничего не хочет слышать о Тбилиси.